налево медные монеты. То и дело он подбегал к келевсту1 ифлейтисту, прося задать самый быстрый темп гребле, какой только возможен.
Триера«Афродита» со спущенными из-за наступившего безветрия парусами медленно уходилав открытое море. Истончились и растаяли за кормой бессонные огоньки Афин с ихремесленными мастерскими, пекарнями, кузнями. Напрасно Эвбулид с надеждойпоглядывал на марсовую площадку на верху мачты. Наблюдавший за морем матрос былнем, как разукрашенная резьбой деревянная голова Афродиты на акростолии.2
Несколько раз из каюты выходил триерарх — тот самый, с которым Эвбулидпознакомился утром в лавке цирюльников-метеков.
Задержавший отплытие триеры из-за последнего, третьего званого ужина, онсразу узнал Эвбулида, внимательно выслушал и, пьяно покачиваясь, всего за однуамфору вина согласился ему помочь.
Эвбулид тут же купил в портовой таверне большую амфору, и триерарх, немешкая, дал команду к отплытию.
Келевст с флейтистом честно отрабатывали обещанную Эвбулидом награду — подесять драхм каждому в случае поимки беглецов.
Флейта свистела пронзительно и быстро.
Бич келевста, почти не задерживаясь в воздухе, гулял по спинамприкованных к лавкам гребцов.
— Эх, ветра нет! — шумно зевнул триерарх. — На парусах мы давно бы ужедогнали «Деметру»!
— Если только сколоты укрылись на «Деметре»! — заметил Эвбулид.
— Другого судна, насколько мне известно, не выходило из гавани с самогообеда!
— Но даже если это так, мы давно могли разминуться с «Деметрой»!
— Мы идем прямо за ней! — успокаивающе положил руку на плечо Эвбулидатриерарх.
— Ты говоришь так, словно в море существует колея!
— Эх, Эвбулид! — засмеялся триерарх. — Если бы ты хоть раз водил кораблив Сирию, то знал, что по морю туда только один путь — такой же ровный и ясный,как тропинка на агору для какого-нибудь крестьянина!
— А если «Деметра» держит путь не в Сирию, а в Египет?! — продолжалсомневаться Эвбулид.
— В Египет с египетским стеклом и папирусом? — усмехнулся триерарх. —Идем лучше ко мне отпробуем вина из твоей амфоры!
— Пить вино? — вскричал Эвбулид. — Сейчас? Когда решается моя судьба?!
— Ну, смотри... Лично я в такую погоду предпочитаю общаться с Дионисомили Морфеем. А еще лучше — с обоими вместе!
Шумно зевая, триерарх направился к себе в каюту. С темного, задернутогонеподвижными тучами неба посыпал дождь, сначала робко, а потом — все сильнее,сильнее. Удары бича стали звонкими.
Гребцы, выбившись из сил, не обращали больше внимания ни на келевста, нина звуки флейты, ни на дождь. Они затянули бесконечную и унылую, как эта ночь,тягостную, как их жизнь, песню:
— Раз, два, три... Греби-греби... Три, четыре... По морю... по морю...Пять, шесть, семь... Греби-греби... Восемь, девять... По морю... по морю... — И снова, так как многие не знали счета после десяти: — Раз, два, три...Греби-греби... Три, четыре... По морю... по морю...
Прошел час. Миновал второй. Протянулся третий.
Дождь устал и затих. Сквозь тучи заблестела тонкая полоска новорожденногомесяца. Слабее стал плеск за бортом при каждом погружении весел в воду.
Наконец, выдохлась и ночь. Тучи на востоке зарозовели, словно там бушевалпожар.
Только теперь Эвбулид почувствовал, как он устал и продрог. Он вспомнил оприглашении триерарха и решил, что теперь самое время согреться кружкой вина.Обвел потерянными глазами палубу с храпящими гребцами — некоторые из них уснулипрямо в той позе, в которой их застало разрешение келевста сушить весла. Другиеспали, прислонившись плечами друг к другу. Келевст с флейтистом, вялопереругиваясь, играли под капитанским помостом в орлянку.
— Голова! — сообщал келевст, показывая на монету, упавшую головойМеркурия кверху и равнодушно зажимая в кулак медный римский асс.
— Корабль! — зевая, склонялся над новой монетой флейтист.
— Какой же это корабль? Голова!
— Корабль! Вот его нос, вот гребцы, весла...
— Стерто все — ничего не понять... В скольких уже городах побывал этотасс? Ну ладно, бросай дальше!
— Опять корабль!
— А это уже мое — голова...
Понаблюдав безо всякого интереса за игрой, Эвбулид вздохнул и шагнул ккаюте триерарха. И в то же мгновение застыл, услышав крик марсового:
— Корабль!
Роняя монеты, келевст с флейтистом вскочили и уставились на море.Разрезая звонким голосом тонкую утреннюю тишь, марсовый подтвердил то, во чтоуже отчаялся верить Эвбулид:
— Вижу корабль!
— Корабль?! — Сердце Эвбулида зашлось от радости. Он подбежал к мачте,поднял сияющее лицо и заторопил матроса:— Ну, говори же, где он, где? Даю тебепять драхм! Только скажи: это «Деметра», да, «Деметра»?!
Марсового, однако, почему-то не обрадовала щедрая награда. Не отвечая, онпринялся выгибать шею, вглядываясь в морскую даль.
Мачту быстро обступили сбежавшиеся на крик матросы.
— Эй, ты! — не выдержал келевст. — Слышишь, о чем спрашивает тебягосподин?
Матрос, перегнувшись через перила площадки, снова не ответил. Онпродолжал изучать горизонт. Лицо его беспрестанно меняло выражение.
— Ну, трезубец Посейдона тебе в глотку! — загремел голос подошедшеготриерарха. — Говори: быстро уходит от нас «Деметра»?
— Это не «Деметра», капитан! — вдруг завопил матрос, окончательноразглядев корабль. — Это военная пентера!1 И она не уходит, а идетпрямо на нас! Пираты, капитан! Это — пираты!!
— Пираты? — переспросил триерарх, туго соображая с похмелья.
Лицо его неожиданно побледнело, в глазах мелькнул ужас, он нерешительнопереступил с ноги на ногу.
Но только миг длилась эта растерянность триерарха. Тот, кто смотрел в этовремя на море, даже не заметил ее.
Брови капитана сдвинулись к переносице, плечи напряглись, руки налилисьсилой. Властным голосом он закричал насмерть перепуганному рулевому:
— Разворачивай триеру! Назад! Живо! Живо!!! Всем по местам!!!
Очнувшийся келевст подтолкнул флейтиста к капитанскому помосту, выхватилиз-за пояса длинный бич и побежал между лавками гребцов, отпуская направо иналево свистящие удары.
Запищала флейта. Ее тут же заглушили ритмичные всплески воды и вскрикирабов.
Флейтист отложил бесполезную флейту и принялся задавать темп греблиударами колотушкой в тамбурин.
Низкие тревожные звуки поплыли над морем.
Триера медленно развернулась и, набирая ход, пошла в направлении спасительныхАфин.
— Лентяи! Боитесь набить мозоли на руках? — ревел келевст на испуганновтягивающих головы в плечи рабов. — Так заработаете у меня кровяные мозоли наспинах! Вот тебе за то, что держишь весло, как писец свой стиль! — воскликнулон, пробегая вперед.
Сыромятный бич с оттяжкой полоснул худощавого раба, надрывая кожу отплеча до самой поясницы. Эвбулид увидел, как кровь мелкими брызгами усеяласпину несчастного.
— Давно пора забыть, что ты поэт! — пригрозил келевст застонавшему гребцуи подскочил к следующей скамье, ударяя другого раба: — А это тебе за то, чтогребешь, словно метешь улицу веником!
— Еще быстрее! Еще!!! — прокричал триерарх келевсту и показал рукой напобелевшее небо на востоке и белые барашки на мелких волнах: — Через полчаса-часбудет шторм!
Келевст понимающе кивнул и стал подгонять гребцов пинками и ударамикулака с зажатой в нем плетью.
— Еще несколько минут — и можно будет поднимать паруса! — рассуждал сам ссобой триерарх. — Тогда уже мы будем иметь преимущество перед этой набитойгребцами пентерой!
Он кинул полный отчаяния взгляд на море и снова заторопил келевста:
— А ну еще наддай им! Они же у тебя спят!
Келевст с готовностью бросился выполнять распоряжение, через полминутыего бич уже ходил по спинам гребцов во втором, среднем ряду.
Эвбулид тоже посмотрел на море и увидел заметный уже с палубы пиратскийкорабль. Он рос буквально на глазах.
На скамьях гребцов послышался шум.
Эвбулид с трудом оторвал глаза от моря. То, что увидел он на ближней кнему скамье второго яруса, заставило его позабыть о пентере.
Один из гребцов лежал на боку, выпустив из рук весло. Подскочивший к немукелевст бил его, изрыгая проклятья, но раб не шевелился. Тогда келевстзапрокинул его на спину и наклонился над ним.
— Один готов! — разогнувшись, сообщил он триерарху и замахал бичом наостальных: — А вы чего уставились? Работать! Работать!!
— Сам и работай! — проворчал кто-то из гребцов.
— Что? — завертел головой келевст.
— То, что слышал! Работай, если не хочешь сам стать рабом! — послышалосьс нижнего ряда, и Эвбулид заметил, что это выкрикнул худощавый раб сокровавленной спиной.
— Что-о?! — взревел келевст, бросаясь вниз.
— Работай-работай! — крикнули уже сверху. — Нам-то все равно, а вот тыпомахай веслом!
— Только не держи его, как писец стиль!
— И не как веник!
Келевст, как затравленный зверь, кидался то в одну, то в другую сторону,но отовсюду слышались торжествующие крики и улюлюканье:
— Побегай, побегай! Недолго осталось!
— Посадят самого на цепь, как миленького!
— Отольются тебе тогда все наши муки!
— Нам все равно — что ты, что пираты!
—Может, пираты продадут еще нас в города или на пашни, где нет этихпроклятых весел! — выкрикнул изуродованный келевстом раб. — Бросай их, ребята!
Один за другим гребцы стали бросать весла и, звеня цепями, вскакивать сосвоих мест. Келевст, отбросив ненужную больше плеть, схватился за меч и замахалим перед лицами обезумевших рабов.
Капитан с помощниками обнажив оружие, тоже побежали к скамьям.
Судно заметно теряло ход.
Небольшой отряд греческих воинов, нанятых триерархом для охраны груза,теснил гребцов на свои места длинными копьями.
Эвбулид оглянулся на море, и с ужасом увидел, что расстояние междупентерой и «Афродитой» сократилось вполовину.
— Триерарх! — крикнул он. — Они догоняют нас!
— А-аа, трезубец Посейдона всем в глотки! — проревел триерарх. — Руби их,коли, только чтоб скорей садились за весла!