которого до сих пор горят щеки. Правда, нет худа без добра. Он выделял его извсех остальных рабов и прощал небольшие шалости, такие, как пролитые благовонияили плохо заправленную постель, а то и воровство одного-двух ассов, за чтодругих ждали бы плети или даже остров Эскулапа. После смерти старика хозяиномПрота стал Луций, оставивший ему по привычке прежнюю кличку и многиепривилегии. Но как же звала его мать?..
Пятнадцать лет прошло с того дня, как за кормой римского торговогокорабля остался Пергам с плачущими на берегу родителями, и все эти пятнадцатьлет он ежеминутно слышал: «Прот, опять ты медленно меня одеваешь! Прот,негодяй, снова ты утаил асс от покупки мяса? Прот, Прот...» Мудрено ли такзабыть свое настоящее имя?
«Так как же звала меня мать? Что-то такое нежное, как утренний ветер, илегкое, как прыжок воробья... — мучительно вспоминал Прот. — Дейок! — вдругвспомнил он и засмеялся от радости. — Конечно же, Дейок! Как я мог забытьэто...»
«Ну что, — спросит он перепуганных родителей. — Не признали? Это же я —ваш Дейок! Я привез пятьдесят миллионов сестерциев!»
Проту вдруг вспомнился Луций, и хорошее настроение улетучилось без труда.Луций, а не он был сейчас в дороге к Пергаму, и именно Луций мог скоро войти вдом его родителей, и не как мнимый, а как настоящий римский ростовщик! И он же,Луций, наскоро закончив все дела в Пергаме, мог опередить его и первымдобраться до сокровищ Тита. Тогда пропало все: мать и отец будут сами проданы врабство, и Проту никогда уже не увидеть ни их, ни миллионов Тита!
«Убить, отравить нашего доверчивого базилевса — дело нескольких часов! —думал Прот, судивший о пергамских царях по Эвмену, простому и доверчивомуправителю, который даже в указах не именовал себя царем. Он видел его лишьоднажды, когда они с отцом гуляли по городу.
Эвмен — болезненный, худощавый человек с трудом вышел из носилок и охотнобеседовал с греками, купцами и пергамскими простолюдинами.
«Это сам царь!» — сказал тогда отец Прота. «А это?» — спросил он,показывая на роскошно одетого юношу примерно его лет. « А это его сын Аттал,наш будущий правитель!» — ответил отец.
Через год Эвмена не стало, на престол взошел его брат, опекуннесовершеннолетнего Аттала, тоже общительный и человечный, как Эвмен.
А еще через год Прот стал рабом...
«О, совоокая богиня! — взмолился он, не зная, как теперь ему называтьпокровительницу своего родного Пергама Афину — ее настоящим греческим именем,от которого он отвык за годы рабства, или, как это было принято в Риме, —Минервой. — Отверни свой светлый лик от Луция Пропорция! Помоги мне первомудобраться до миллионов убитого им Тита и вернуться в Пергам, чтобы предупредитьцаря об опасности! Спаси мой народ от проклятых римлян, а мою исстрадавшуюся внищете семью — от бедности на вечные времена! Разве я не заслужил твоейблагосклонности столькими годами рабства?..»
Легкая качка и слабость сморили Прота, и он даже не заметил, как уснул.Очнулся он от крика и топота.
— Земля! — кричали рабы, обнимая друг друга и выплясывая на палубе.
— Земля!
— Свобода!!
— О, совоокая... О — Афина! — поправился Прот, с удовольствиемвыговаривая истинное имя богини. — Ты всегда славилась своей мудростью исправедливостью!..
— Плыли долго — зато добрались целыми и невредимыми! — объяснялповеселевший владелец парусника, опуская в мешочек денарии, врученные емурабами. — Пираты и римские военные суда предпочитают широкие, короткие пути вСицилию, а мы — все закоулочками, закоулочками... Вот и перехитрили их! Эх,жаль обратно порожняком плыть! — пошутил он и окинул рабов смеющимися глазами: —Желающих вернуться в Рим — нет?
2.Два Афинея.
Владелец парусника даже не подозревал, сколь пророческими окажутсясказанные им в шутку слова. Едва его судно пристало к берегу заброшенной со днявосстания рабов гавани, как вдалеке появились всадники и крытая повозка.
— А вот и твои попутчики! — усмехнулся бывший гладиатор Фрак, на всякийслучай поднимая с земли огромный сук с острыми обрубками ветвей.
— Мне одинаково опасны как римские легионеры, так и рабы Евна! —пробормотал испуганный владелец парусника, пятясь назад, к морю. Но Фракостановил его.
— Это не легионеры! — покачал он своей изуродованной головой.
— Да и на рабов не похожи... — пробормотал кто-то.
— Скорее всего, это здешние господа — беглецы от Евна! — вглядываясь вдаль, предположил Афиней. — Видите — у них богатые одежды и хорошие кони!
— Тогда я запрошу с них втрое, даже впятеро больше, чем с вас! —обрадовался владелец парусника. — И это будет справедливо: ведь вы бежали отрабства, а они спасаются от смерти!
Прот во все глаза смотрел на приближавшихся всадников и трясущуюся наухабах за ними повозку. Его разум отказывался верить в то, что господа могутубегать от своих рабов. Да так прытко! Похоже, эти же мысли одолевали иостальных беглецов.
На радостях он обнял пожилого Афинея, но тот неожиданно отстранился отнего и прошептал:
— Неужели я дожил до этого счастливого дня?..
— Э-э-эй! — донеслось до рабов отдаленное.
— Торопятся! — проворчал Фрак, перекидывая грозную палицу из одной руки вдругую. — Может, покажем господам ближайшую дорогу на римское кладбище? ПоможемЕвну?
— Их пятеро, и они хорошо вооружены! — не без тревоги заметил бывшийморяк.
— А нас девять! — свирепо взглянул на него Фрак. — И, клянусьАресом-людобойцем, нет в мире славнее оружия, чем дубина в руке познавшегосвободу раба! Разбирайте сучья! Встретим этих господ, как полагается!
Рабы быстро расхватали разбросанные по берегу палки и с самымвоинственным видом стали поджидать всадников. Встав ближе к Фраку, Прот тожесжимал в руке корявую дубину, надеясь в душе, что ее не придется скрещивать состро заточенными римскими мечами.
Не доехав до берега полстадия, всадники остановились и стали поджидатьповозку. Один из них — черноволосый, с короткой курчавой бородой подскакал крабам и, сдерживая горячего коня, крикнул:
— Кто вы такие? Что за люди?
— Рабы! — с вызовом ответил Фрак, косясь на длинный меч в позолоченныхножнах, свисавший с пояса незнакомца.
— Вижу, что не господа! — гарцуя и оглядываясь на повозку, усмехнулсявсадник.
— Заходи с боку! — раздался громкий шепот бывшего гладиатора. Протпоследовал его приказу и вдруг заметил на щеке всадника рабское клеймо в видесложившей крылья совы.
— Стойте! Это же — наш! — закричал он, бросаясь к Фраку.
— Наш?!
— Взгляни на его щеку!
Всадник ударил плетью взвившегося коня, крутнулся на месте, и теперь нетолько ошеломленный Фрак, но и все остальные рабы увидели страшное клеймо.
Владелец парусника испуганно юркнул за могучую спину Фрака.
— Откуда вы? — невозмутимо продолжил допрос всадник.— Из Катаны? Из Энны?
— Из Рима! — выкрикнул Прот.
— Из Ри-има?!
Всадник с любопытством взглянул на рабов.
— Да! — подтвердил Афиней, который с особым интересом прислушивался к егонеправильной латинской речи.
— Вот он привез нас! — сделал шаг в сторону Фрак, показывая на владельцапарусника.
— Римлянин? — удивился всадник.
— Пощади, добрый господин! — повалился на колени владелец парусника.
— Отпусти его, — вступился Афиней. — Он тоже был рабом, пока не выкупилсяна свободу!
— Встань! — приказал моряку всадник. — Надеюсь, что, помня свою рабскуюдолю, ты помог этим людям не за деньги, а от чистого сердца? Из жалости к ихмукам и несчастной судьбе?
— Да,господин! Только из жалости! От чистого сердца!..
Всадник снова оглянулся, обратив опечаленный взгляд на приближавшуюсяповозку.
Владелец парусника торопливо сунул мешочек с денариями Проту. Тот хотелразвязать его и разделить деньги между рабами, но Афиней сердито выхватилмешочек и, не слушая возражений, сам заткнул его за пояс владельцу парусника.Это не осталось незамеченным всадником.
— Когда ты собираешься возвращаться в Рим? — уже приветливо спросил онморяка.
— Сейчас же! Если, конечно, ты отпустишь меня...
— Отпущу, — кивнул всадник просиявшему моряку. — А ты не попадешь в рукипиратам?
— Нет! Я — закоулочками! — объяснил владелец парусника. — Потихоньку,поближе к скалам и мелям, там, где не ходит ни одно пиратское судно!
— Допустим. А не разобьешься ли ты о скалы? Не сядешь на эти мели?
— Мне никак нельзя делать этого! — вздохнул моряк. — Дома меня ждут дети,жена, старики родители. Они без меня пропадут...
Он замолчал, увидев, как внезапно изменилось лицо всадника при видеподъехавшей к берегу повозки. Словно борясь с самим собой и мучаясь чем-то,незнакомец крикнул своим товарищам:
— Эй! Выводите господ...
— Сейчас мы увидим, во что превратили рабы Евна наших мучителей! —радостно шепнул Афинею Прот. — Я бы лично собрал на их казнь всех рабов Рима,и...
Он во все глаза уставился на повозку и осекся на полуслове, увидевпленников.
По группе рабов тоже пронесся вздох разочарования. Вместо связанных,избитых сицилийских богачей взору опешивших рабов предстали трое даже нетронутых плетью господ. Одежда их была чистой и целой.
Первым сошел с повозки пожилой мужчина в тоге, за ним женщина, примерноего лет, и девушка. Ей помог спрыгнуть на землю юркий, невысокий каппадокиец,спешившийся с лошади.
— Серапион! — крикнул ему всадник. — Сажай господ в этот парусник!
— Как? — воскликнул изумленный Прот. — Вы отпускаете своих господ?!
— А ну, дайте их мне! — проревел Фрак, срываясь с места.— Я оторву ихбезжалостные большие пальцы, которыми они приговорили к смерти сотни моихдрузей!
— Еще шаг — и ты умрешь! — воскликнул незнакомец, загораживая дорогугладиатору и вырывая из ножен меч.
Его товарищи тоже обнажили оружие.
— Эх-х! — Фрак от досады ударил палицей по валуну так, что онаразлетелась вдребезги. — Поднять меч на своих собратьев из-за каких-то римлян!Из-за господ… Ничего не понимаю!
— Скоро все поймешь! — пообещал ему всадник, засовывая меч в ножны, и