ворвалось свежее дыхание штормящего моря.
Стало совсем светло.
Часовой, не спеша, спустился вниз.
Низкий, коренастый, почти квадратный, он поморщился от спертого воздуха иподслеповато огляделся вокруг. Немного подумал и указал коротким пальцем наПисикрата:
— Ты!
— Я?! — в ужасе отшатнулся купец, закрываясь руками, как от удара.
— Ты, ты! — ухмыльнулся пират. — За стариков скупщики платят нам столько,что тебя не жалко отдать Пакору. Ступай за мной!
— Но я жду в-выкуп! — запинаясь, пролепетал Писикрат. — Пощади! Т-толькоты один можешь понять меня здесь...
— Ладно, жди! — бросил часовой, брезгливым жестом разрешая обмякшемукупцу оставаться на своем месте. Обвел оценивающим взглядом остальных пленникови удивленно прищурился, увидев Аристарха.
Оказав помощь Ладу, лекарь снова сидел на полу, скрестив под собой ноги.На его губах играла отсутствующая улыбка.
— Он что — сошел с ума? — нахмурился часовой.— Такого совсем не жалко!Иди за мной! — крикнул он Аристарху.
Ни одна жилка не дрогнула на лице лекаря. Он был бесконечно далек отчасового и устремивших на него взгляды пленников. Одни, кому он успел помочь,смотрели на него с сочувствием, другие — обрадованно, что не их отдают в жертвуПакору.
Отрешившись от всего земного, Аристарх усилием воли погрузил себя вдремотное оцепенение, которому так долго учился у молодого египетского жрецаГермеса Трисмегиста.
Он вызвал прекрасное настроение, чтобы сосуды и вены, эти главные дорогиего жизни, не сузились от отчаяния и огорчений в едва различимые тропинки.Чтобы не оборвались они задолго до намеченного им самим срока.
Ставка в его споре с самими Мойрами1 была так высока, что онне мог позволить себе пребывать в плохом настроении даже в трюме пиратскогокорабля.
У него никогда не было девушки, о которой он мог вспоминать в эти минуты.Он забыл, когда последний раз был в гимнастической палестре, чтобы зановопереживать захватывающие мгновения борьбы атлетов. Но мысли его, тем не менее,были легки и приятны. Аристарх видел себя сидящим в огромной залеАлександрийской библиотеки. Служитель этого храма мудрости, ученый раб толькочто принес ему свиток древнейшего папируса.
Желая продлить наслаждение от встречи с новым, неведомым ему знанием,Аристарх никак не решался развернуть папирус, разрешая себе лишь вдыхать егозапах, впитавший пыль и едва уловимую горечь столетий.
— Эй, ты! — теряя терпение, толкнул его часовой. — Я кому сказал, пошли?
Широкая улыбка еще больше раздвинула губы Аристарха: он началразворачивать заветный свиток, радостно отмечая, что до его «пупа»2никак не меньше восьми метров.
— Ах, так?! — вскричал пират, хватаясь за кривой македонский меч.
— Оставь его! — вступился за Аристарха Эвбулид. — Это же лекарь!
— Этот сумасшедший? — не поверил часовой. — Какой же он лекарь, если неможет исцелить даже самого себя от безумия!
— Он не сумасшедший! — возразил Эвбулид. — Он... — Тут он понял, чтобесполезно рассказывать об Аристархе пирату, и быстро поправился: — За него вамтоже обещан выкуп! Или ты не боишься гнева Посейдона?
Часовой сразу потерял интерес к Аристарху. Он гневно обернулся кЭвбулиду, но узнав в нем пленника, за которого привезут целых два таланта,шагнул дальше и показал пальцем на пожилого мужчину с измученным лицом:
— Тогда ты!
— Но я... — замялся мужчина. — Мы...
— Я сказал — ты!
Мужчина громко вздохнул, поднялся. И тут же вскочила сидевшая рядом с нимдевушка, которую Эвбулид не заметил раньше.
— Отец! — закричала она, хватая мужчину за руки. Глаза часовогозагорелись. Он оглядел девушку с ног до головы.
— Ай, хороша! — причмокнул он языком. — Тоже выходи!
— Отец! — умоляюще вскрикнула девушка. — Лучше убей меня!
— Сначала я убью его! — мрачно пообещал мужчина, сжал кулаки и двинулсяна пирата. Лицо его было искажено яростью.
Часовой ошеломленно взглянул на пленника и отпрыгнул назад. Путаясь вскладках персидского халата, выхватил меч.
— Молись своим эллинским богам! — заорал он, замахиваясь на мужчину.
— Скажи, что тоже ждешь выкуп! — быстро подсказал Эвбулид. — Иначе онубьет тебя!
Мужчина бросил на него благодарный взгляд и закричал часовому:
— Опусти меч! Или вы уже берете выкуп с мертвецов?
— Как? — осклабился часовой. — За тебя тоже обещан выкуп?
— Да. Инемалый... — пробормотал мужчина.
— А за нее?
— А за нее… — заслонил своим плечом дочь пленник и уверенно добавил: — …еще больший, чем за меня!
— Ай, какой богатый улов! — охотно вдел меч в ножны пират. — Что нипленник — то выкуп! Оставайтесь! Кто тут у меня без выкупа? Ты! — ткнул онногой гребца-африканца.— Вставай! Наверх! Живо!!
Крышка трюма с грохотом захлопнулась.
Наверху послышался звонкий щелчок бича, торопливое шлепанье босых ног попалубе и вслед за этим — скрип тяжелой однодонной амфоры, которую новыйкорабельный раб протащил к капитанскому помосту.
Гогоча и перебивая друг друга, пираты возобновили попойку.
— А он еще боялся попасть на Эвксинский Понт!.. — вздохнул кто-то изпленников, боясь по обычаю своего народа произносить вслух даже кличкуафриканца, словно речь уже шла о покойнике.
— Эх, судьба наша такая! Знать, прогневили мы богов...
— Правда... правда...
— И почему они не слышат нас?
— Они слушают только тех, кто приносит им щедрые жертвы. А что можем датьотсюда им мы?..
— Что теперь с нами будет?..
— Эй, лекарь! — заглушая тихий говор пленников, окликнул ПисикратАристарха, и когда тот подошел к нему, зачастил, хватая его за руку. — Толькоты один можешь понять меня здесь... Мое сердце сейчас вырвется из груди! Помогимне! Спаси меня!
— Ничего страшного! — приложил ухо к груди купцаАристарх, — Это от страха. Сейчас всё пройдет!
— Как! Ты... отказываешься помочь мне?! Я озолочу тебя!
— Сейчас пройдет! — строго повторил Аристарх, вставая. — Прости, но меняждут больные!
Эвбулид проводил глазами направившегося в угол, к гребцам, лекаря, каквдруг чья-то рука тронула его локоть.
— Спасибо... — услышал он, повернул голову и увидел пожилого пленника свыглядывающей из-за его плеча девушкой.
На Эвбулида смотрели ее огромные, широко распахнутые глаза.
— Если бы не ты, они бы сейчас уже издевались над ней...
— Что я? — с горечью усмехнулся Эвбулид. — Если бы я действительно могвам помочь...
— Ты остановил меня от верной погибели! — возразил мужчина. — А главноедал мне время, чтобы я смог что-нибудь придумать…
— Ты афинянин?
— Нет, я Дорофей из Мегары.
— Так вот, Дорофей, что тут можно придумать...
— Отец найдет выход! — сквозь слезы улыбнулась девушка.
— Конечно! — обнял ее отец и объяснил Эвбулиду: — Наверное, нам не надобыло уезжать... Но на Фасосе1 заболел мой единственный брат. Как ямог не помочь ему? Сначала мы хотели добраться туда по суше, но нас испугалпуть через Македонию с римскими гарнизонами. Да и набеги диких одрисов ифракийцев на прибрежные земли тоже смущали нас. Решили, что морем будетбезопаснее. А оно вон как вышло! И зачем я только взял ее с собой? — сокрушеннопокачал он головой.
— Не надо так убиваться, отец! — прижалась к щеке Дорофея девушка, и онизамерли, словно прощаясь друг с другом.
— Скажи! — вдруг с надеждой спросил Дорофей. — А твой раб не можетопоздать?
— Армен? — удивился Эвбулид.
— Или вообще не вернуться сюда? Подумай, что ждет его здесь! Новыйхозяин, а может, даже рудники, где он не проживет и дня!
— Армен опоздает или не вернется?! Никогда!
— Тогда нам осталось всего несколько часов!.. — вздохнул Дорофей.
— Несколько часов... — эхом отозвалась его дочь, и они снова замолчали.
Эвбулид прислонился спиной к прохладным доскам трюма и, слушая, какбьются в них волны, в который раз поблагодарил богов за то, что они в своевремя послали ему такого раба, как Армен.
Ну, за кого бы еще он смог поручиться сейчас с такой уверенностью? Дажесама мысль, что Армен может предать, бросить его, казалась ему кощунственной иневероятной.
Нет, безусловно, Армен самый лучший из всех рабов на земле, думалЭвбулид, и как жаль, что судьба так жестоко обошлась именно с ним.
Всего пять лет назад Армен был выносливым и крепким, несмотря на ужепожилой возраст, рабом. А его умение понять состояние хозяина всегда поражалоЭвбулида.
Приглашая к себе гостей, он стыдился, что в его доме всего лишь один раб,и, опасаясь насмешек, пускал пыль в глаза, называя Армена разными именами.Гости только и слышали:
— Перс, подай вина! Гет, замени нам венки! Сард, холодной воды сюда!
Армен каждый раз охотно принимал эту игру, всегда откликался на чужоеимя.
Если подвыпивший гость принимал хитрость хозяина за чистую монету ивыражал восхищение большим количеством таких прекрасных рабов, радости Эвбулидане было границ. Тогда он дарил Армену в знак признательности мелкую монетку.
Раб долго благодарил его и уносил подарок в свой заветный тайник подлежанкой. А когда наступал новый званый ужин, с еще большей готовностьюоткликался на Сирийца и Фрака, Тавра и Сарда...
Тот, кто не знал Армена, решил бы, что раб старается ради новой подачки.Но Эвбулид чувствовал, что Армен выполняет все его прихоти совсем не из-заденег...
И надо же было Фемистоклу пять лет назад натолкнуться на больного раба,выброшенного на улицу умирать!
Добрый, отзывчивый к любой беде Фемистокл, конечно же, подобрал его,выходил, дал новую одежду и кров. Но разве можно что-нибудь утаить в Афинах!
Хозяин раба вскоре узнал об этом и обвинил Фемистокла в укрывательствечужого раба и в том, что он обращался с ним, как с равным.
Дело дошло до суда, на котором Фемистокл вместо того, чтобыоправдываться, как это сделали бы другие, обвинил хозяина в бессердечном отношениик человеку. Судья заметил, что противозаконно называть раба человеком,предупредил Фемистокла, чтобы тот в дальнейшем называл его просто «телом». И