Пограничный контроль на выезде из Королевства Снодда мы прошли без проблем и не спеша покатили по мосту, перекинутому через реку Уай, которая разъединяла два наших государства. На кембрийском берегу ждали противотанковые ежи, минные поля и колючая проволока, за ними – штабеля зенитных орудий, за ними – замшелые сухопутные корабли с пестрой ватагой солдат нерегулярной кембрийской армии.
– Зачем столько укреплений? – спросил Перкинс, пока мы ехали мимо подозрительно косившихся в нашу сторону кембрийских пограничников. – Чего они добиваются? Чтобы мы не приезжали или не уезжали?
– Может, всего и сразу.
На противоположном конце моста мы встали в хвост длинной автомобильной очереди и стали ждать, когда таможня нас пропустит. Слева высился большой щит, напоминавший приезжим обо всех предметах, провоз которых считался нелегальным. В списке встречались и вполне логичные вещи (оружие, самолеты, музыкальные проигрыватели, «магическая атрибутика»), но кое-что вызывало одни вопросы (например: прялки, арахис, глисты, примуса и предметы «выразительно красного цвета»).
Кембрийская Империя – это большая страна, где царят упадок и беззаконие. Ее населяют сплошь милитаристы, воинственные племена и мелкие семейные феоды, и все они вечно выясняют между собой отношения. Но несмотря ни на какие междоусобицы, все кембрийцы по гроб жизни преданы императору Тарву, который живет в роскошном дворце в сердце истерзанной войной по последнему писку моды и живописно разрушенной столице государства – Кембрианополисе.
Империя занимает всю территорию бывшего Среднего Уэльса, являясь таким образом одним из крупнейших государств Несоединенных Королевств, однако население страны относительно немногочисленно (собственно, ввиду все тех же войн). Приезжают сюда в основном ради красивых пейзажей и охоты в Пустой Четвертине. Пустой Четвертиной зовутся бывшие Драконьи Земли: территория площадью в тысячу двести квадратных миль благополучно перешла в руки Кембрийского Фонда Дикой Природы полвека назад после смерти хозяйничавшего там дракона. Многие недоумевали, как это император Тарв вдруг организовал что-то адекватное, но вспышки безумия у него не поддавались логике. То он заявляет, что приобрел стадо в тысячу слонов-убийц, чтобы растоптать в пух и прах все Несоединенные Королевства, и клянется всеми правдами и неправдами подорвать внутренний рынок йогуртов, импортируя дешевые аналоги из-за границы, то, с другой стороны, учреждает лучшую среди всех Королевств Национальную Программу Здоровья заодно с социальной программой по защите детей, позволяющей молодым матерям вместе с мужьями заниматься мародерством, грабежом и киднеппингом.
– Тут сказано, что экстремальный туризм обеспечивает наибольший приток иностранного капитала в стране, – сказал Перкинс, листая «Как насладиться очарованием Кембрийской Империи и не умереть». – Здесь ищут острых ощущений и приключений, иногда расплачиваясь за это собственной жизнью.
– Целая очередь за острыми ощущениями, – кивнула я на густой поток жаждущих пересечь границу.
– Для кого-то это приключение станет последним, – заметил Перкинс. – Пишут, что туристическая смертность не падала ниже восемнадцати процентов уже девяносто лет.
Я еще раз окинула взглядом шеренгу туристов. Восемнадцать человек из каждой сотни не вернутся домой.
– А мой папа продал императору Тарву опцион на руку моей первой дочери для брака с его сыном, – рассеянно вставила принцесса.
– У тебя нет детей, – заметил Перкинс. – У императора, кстати, тоже. Как можно сватать сына, которого у него еще нет?
– Это называется «игра на опционной бирже принцесс», – ответила она. – Обычное дело. Вообще третья часть личного дохода императора заработана на рынке брачных предложений. Вот только в прошлом году на пятьдесят тысяч мула он купил опцион на руку моей второй дочери, если у меня будет вторая дочь, для брака с его сыном, если у него будет сын. Его сын может отказаться от опциона, а может реализовать его. Тогда это обойдется ему еще в миллион мула сверху. Все кругом в плюсе – и мы, и королевская казна. Так что император Тарв делает выгодный вклад в будущее своего внука по смешным расценкам, сохраняя за собой полное право воспользоваться опционом как товаром и найти на него другого покупателя. Если у меня и вправду родится вторая дочь, опцион резко подскочит в цене, а уж если она вырастет умницей и красавицей, Тарв может получить прямо-таки сказочную прибыль от продажи. С другой стороны, вырасти она страшненькой долдонкой, опцион практически обесценится.
– Так вот он какой, опционный рынок, – протянул Перкинс. – А я-то думал, это сложно.
Я сказала:
– Так вот почему у королев всегда столько детей? Для подкрепления опционов?
– Именно, – подтвердила принцесса. – В Шропшире, например, строительство всех автомагистралей страны профинансировано доходами по опционам с двадцати девяти детей короля.
Повисла пауза. Перкинс робко спросил:
– А ты, случайно, ничего не знаешь про облигации с залоговым обеспечением?
– А то, – ответила принцесса, явно чувствуя себя в разговоре о запутанных финансовых транзакциях как рыба в воде. – Главное понимать, что бездоходные финансовые инструменты могут продаваться, чтобы компенсировать…
К счастью, в этот момент таможня Кембрийской Империи отпустила грузовую фуру компании «Скайбус Аэронавтик», подошла наша очередь, и лекция по экономике нас миновала.
Кембрийская Империя
Я подкатила к погранпосту и опустила окно машины. К нам навстречу вышел таможенник. В последний момент я успела заметить, что руль до сих пор находился в мертвой хватке «Руки Помощи™». Такую магическую контрабанду запросто могли конфисковать. Отсоединять руку времени не было, так что пришлось импровизировать. Я поднесла собственную руку к рулю и спрятала кисть под рукав так, чтобы со стороны «Рука Помощи» казалась моей рукой. Таможенник остановился у водительского окна и подозрительно посмотрел на меня.
Я изобразила беспечность на лице и сказала:
– Здрасте!
– Добрый день, – отозвался он и перевел взгляд с меня на машину. – Это что… «Бугатти-Роял»?
– Ага.
– Идентификационный номер?
– 41.151, – ответила я, не задумываясь.
Нет, вот каждому встречному-поперечному нужно было это спросить. И про тип кузова заодно, попутно отчитывая меня за то, что использую такую машину для повседневного вождения. Оказывается, «Бугатти-Роял» был нефиговым таким раритетом. Но что поделать, нам нужен транспорт, а машина в первую очередь все равно транспорт, даже если она «Бугатти».
– М-гм. А почему у вас одна рука волосатая и мужская?
Я стала поднимать руку, и «Рука Помощи™» исполнила свое обозначенное в самом названии предназначение – пришла на помощь. Она поднялась следом за моей конечностью, и поскольку стык моего запястья и ее был спрятан от глаз одеждой, все действительно смотрелось так, будто это была моя родная рука.
– Попала в аварию. Кисть пришлось ампутировать, – сочиняла я на ходу. – Раньше она принадлежала конструктору сухопутных кораблей, пока его случайно не перемололо винтами. Спасти удалось только ухо, вот эту руку и левую ногу. Нога сейчас занимается общественно полезной работой на теле автобусного кондуктора из Шеффилда. О судьбе уха так ничего и не слышно.
– А наколка что значит? – справился он о выбитой на тыльной стороне ладони надписи «Скажи Пирожкам Нет».
– Увы, так ничего и не удалось выяснить.
– Допустим, – таможенник все-таки повелся на мое вдохновенное развешивание лапши. – Ваши документы?
Я показала ему наши удостоверения и отказы от претензий в случае увечий – такие справки требовались от всех туристов в странах повышенного риска. Таможенник пробежал их глазами.
– Цель визита?
– Переговоры по выкупу и освобождению нашей подруги. – Я показала ему письмо из Центра Выкупа Пленных. – Но сперва мы хотим устроить себе выходные, провести пару деньков в Пустой Четвертине, может, даже найти себе какое-нибудь средне-экстремальное занятие.
Он бросил на нашу компанию еще один взгляд и бойко салютовал:
– Добро пожаловать в Кембрийскую Империю. Дальше по дороге – туристическое справочное бюро, где вы можете ознакомиться с перечнем наших жизнеопасных маршрутов и выбрать тот, который вам приглянется.
Я поблагодарила, и мы продолжили путь. Прямо по курсу в полумиле от погранпоста расположился пограничный городок Уитни. Там шла живая торговля – туристы запасались всем необходимым для предстоящих экспедиций. На прилавках можно было найти инструменты, карты, путеводители и аварийные наборы экстренного спасения «Вытащи Меня Отсюда» по баснословным ценам, на улицах выстроились бронированные фургоны, собирая пассажиров, которые были готовы ехать в сердце Империи.
Я припарковалась и заглушила двигатель.
– Ребята, стерегите машину. А я пойду искать нам провожатого.
Выбравшись из «Бугатти», я направилась к турбюро. Не успела я сделать и пяти шагов, как дорогу мне перерезал парень с рюкзаком и гитарой за плечами. Он был одет в мешковатую рубаху, расстегнутую на груди, шлепки, модно порванные джинсы, а в его лохмы были вплетены бусины.
– Эй, детка! Охотница!
– Я в отпуске, – отрезала я, привычная к тому, что меня узнают на людях.
– Я – Кертис, – сказал Кертис. – Хочешь оторваться? Я слабаю тебе на гитаре, пошуршим на актуальные темы, про путешествия там всякие… Потусим, короче?
– Если тебе показалось, что перед тобой на все готовая дурочка, то тебе показалось. Всего доброго.
– Погодь, погодь, – уперся Кертис, явно не понимая слова «нет». – Мое полное имя – Руперт Кертис Осберт Чиппенворт Третий. Из Королевства Финансии. Я – Чиппенворт, але!
Сказано это было таким тоном, как будто его фамилия должна мне о чем-то говорить. Ну и да, о’кей, слышала я про Чиппенвортов – несметно богатая и привилегированная семья из финансовой «столицы» Королевств.
– Дай угадаю. Ты приехал, чтобы почувствовать вкус опасности, потому что, когда тебя усадят на тепленькое насиженное место, ты хочешь иметь в багаже хоть одно яркое воспоминание, которое будет скрашивать твою дальнейшую пресную жизнь?