– Вы знаете, как он умер?
– Иные скажут, что трава стала его погибелью.
Я вздохнула. Могильщики вечно говорили мрачными загадками. Прежде чем студентам техникума могильщиков выдавали лопаты, им требовалось овладеть искусством диалога с внезапными витиеватыми репликами.
– Трава? – переспросила я.
– Угумс. Сплошная трава была здесь, пока он не явился. Миновал похоронное бюро, и не нам было рыть его могилу.
– А кому тогда?
– Сам и вырыл. Он все сделал сам, окромя разве отпевания. Сам явился, сам могилу вырыл.
Мы с Перкинсом переглянулись.
– То есть вы хотите сказать, – проговорила я медленно, – что он пришел сюда живым, вырыл могилу и сам в нее лег?
– Горячо, – сказал могильщик. – Только не пришел и не лег. Явился и зарылся так быстро, мы и чихнуть не поспели. С другой стороны кладбища слышно было.
Перкинс тоже начинал терять терпение.
– Если я дам вам денег, – сказал он очень медленно и решительно, – вы скажете, наконец, что, черт возьми, вы имеете в виду?
Могильщик пригрозил ему пальцем и рассмеялся.
– Хорошо, – сказала я. – Я почти поняла. Он прибыл в спешке, но не через ворота, с большой скоростью зарылся в землю, издавая при этом громкие звуки.
– Угумс, – бросил могильщик, разочарованный нашей непонятливостью. – И ни слова больше вы от меня не добьетесь, пока ума не наберетесь.
Могильщик развернулся, но Перкинс окрикнул его:
– Вы просто… Вы засыпали его землей там, где он приземлился?
Могильщик остановился, медленно обернулся. В его глазах горел огонек, и он очень многозначительно смотрел вверх. Мне не нужно было следовать за его взглядом. Я поняла, что он имел в виду. Эйбл Квиззлер не пришел, а упал на кладбище, и видимо, с большой высоты, если одной силой своего падения он вырыл себе могилу.
– Как думаешь, с левиафана? – спросила я.
– У меня нет другого объяснения, – сказал Перкинс. – А левиафан приводит нас к Небесной Пиратке Вольфф, а это приводит нас, в свою очередь, к Оку Золтара – или нет?
– Боюсь, что нет, – ответила я, немного подумав. – Это приводит нас только к тому, что Эйбл Квиззлер прокатился на левиафане. Ральфа, наверное, постигла та же участь, только не думаю, что ему повезло свалиться прямо на кладбище.
Я стояла на месте, не понимая, что теперь делать. Я была готова рисковать нашими жизнями, если бы мне показали хотя бы какие-нибудь доказательства существования Ока Золтара, но доказательств существования левиафана мне было мало. У нас была магическая миссия, и мы не занимались поисками вымирающих видов, как бы увлекательно это ни звучало.
– Ну что ж, – сказала я, приняв наконец решение. – Как только мы достанем принцессу, мы выдвигаемся в Кембрианополис и начинаем переговоры за Бу. Моей задачей было найти доказательства существования Ока. Их нет, так что миссия отозвана.
– А жаль, – сказал Перкинс. – Я так хотел взобраться на Кадер Идрис и сразиться с кошмарами, поджидающими на ее вершине. К экстремальному туризму быстро привыкаешь.
Мы дали могильщику на чай и направились к выходу с кладбища. Мы уже почти достигли ворот, как вдруг Перкинс остановился.
– Дженнифер…
– Что?
– Я тут подумал… Как это вообще возможно – зарыть себя в землю, упав с большой высоты?
– Что ты хочешь сказать?
– Мне кажется, человек оставит максимум вмятину в земле, и то не факт. Но вот если…
– Если – что?
– Если ты сделан из более тяжелого материала…
– Например из… свинца?
Неужели Эйбл Квиззлер все-таки добрался до Ока Золтара. Но камень не дал ему искомых сил, вместо этого обратив его в свинец. Такая участь ждет любого недостойного, кто попытается воспользоваться могуществом камня. Допустим, Квиззлер был верхом на левиафане, когда это случилось, и, превратившись в свинец, попросту не смог удержаться. Превращение в свинец – смерть, конечно, не слишком красивая, но хотя бы быстрая.
– Хм. Значит, Кевин был прав насчет Ока. И похоже, мы все-таки идем на север.
Суд-экспресс
Мы собрались в «Военных зрелищах и чаепитиях у миссис Тимпсон». Название кафешки, угнездившейся на крыше городской стены, говорило само за себя. Там фанаты железных дорог и военных действий, посетившие Ллангериг, могли насладиться панорамным видом на битву внизу. Мы же были здесь по гастрономическим причинам: заведение миссис Тимпсон было признано лучшим общепитом в Ллангериге, и я хотела побаловать себя вкусной булочкой с джемом и сливками перед тем, как выдвигаться на север.
– …Даже если мы можем доказать лишь то, что Око Золтара пролетало здесь шесть лет назад, я за то, чтобы продолжить путь, – подытожила я. – Но если кто-то захочет остаться, я пойму.
– Не заводитесь раньше времени, я хочу кое-что добавить, – встряла Эдди. – Я навела справки, и все, кто ходил к горе Кадер Идрис в поисках Небесной Пиратки Вольфф и Кладбища Левиафанов, до единого сгинули без вести.
– Много их было?
– Пятнадцать экспедиций, двести шестьдесят человек. Стопроцентная смертность – это даже странно. Даже в самых диких приключениях кто-то да выживает.
– Может, из-за Горных Силуров? – спросила я. – Довольно неприятные типы.
– Неприятные, да, но они обычно не убивают все, что движется. Они позволяют путешественникам находиться на их территории, если те расплачиваются с ними козами. Нет, думаю, тут что-то другое. Что-то, о чем мы не знаем… скрытая угроза, подстерегающая в горах. Вы все еще хотите туда?
Все переглянулись.
– Не иначе, ты задаешь этот вопрос лично мне, – улыбнулся Уилсон, – потому что все мы знаем, что Эдди скорее пойдет на смерть, чем обесчестит свою профессию отказом. А Перкинс – преданный друг и самый непоколебимый молодой человек, кого я встречал в жизни.
Эдди и Перкинс кивнули в знак согласия со своими характеристиками.
– А что до меня, – продолжал Уилсон, – то наша встреча с левиафаном разбередила мой орнитологический пыл. Может, он и не птица, но то, что в нашей фауне существует животное легче воздуха, – это же открытие века. Я попаду на обложку «Нешнл Джиографик», если эта дама с гориллами опять что-нибудь не придумает. Поверьте мне, даже дикие базонджи не удержат меня от этого пункта нашей программы.
Я высказала всем свою благодарность и спросила, что нового произошло с нашей последней встречи. Если коротко – ничего хорошего. Эдди нашла нам транспорт – старенький джип, который дожидался нас у северных ворот со свежим маслом и полным баком топлива.
– Машина немного побитая, – сказала Эдди, – но до Кадер Идрис довезет. Заодно я взяла прицеп и восемь коз, чтобы выменять на них безопасный проезд у Силуров.
– Отлично. Мистер Уилсон?
Уилсон рассказал, как попробовал дать небольшую взятку судебному чиновнику, чтобы прощупать почву, но получил в ответ решительный отказ.
– Потом я направился к судье Жиму О’Рурку и объяснил ему, что Лора на самом деле принцесса.
– И как успехи?
– Он рассмеялся мне в лицо и сказал, что «все так говорят» и «приходить, когда я придумаю что-то новенькое».
– Я мог бы попытаться освободить ее магически, – сказал Перкинс, – но это не так просто. Я никогда не использовал заклинание, конфронтирующее с действующим законом, и… это может привести к нежелательным моральным последствиям.
– К чему, к чему? – спросил Уилсон.
– К моральным последствиям. Использование магии для достижения чего-то противного естественному закону правосудия может нанести большой вред. Чтобы направлять магию на неправильный результат, нужно верить, что неправильное – правильно. А потому как принцесса мошенничала, я как бы подозреваю, что где-то здесь есть зерно справедливости – хотя форма наказания и неоправданна.
– Мораль и магия – это гремучая смесь, – сказала я. – Вот почему волшебники никогда не наколдовывают смерть, максимум – превращают в червяков, камни и тому подобное. И злые гении от мира магии всегда держат прихвостней, чтобы те делали за них грязную работу. Даже колдун уровня Шандара может лишиться всего, если совершит убийство, используя непосредственную магию. Перкинс прав. Это слишком опасно.
Мы немного помолчали. Было слышно, как закрылись городские ворота, и пару секунд спустя, в 18.02 воинственные железные дороги провели особую экспресс-битву «к чаю».
Отсюда было хорошо видно, как две железнодорожные армии в очередной раз сошлись на поле брани, на этот раз – с танками и огнеметами. В кратчайшие сроки два трансваллийских бульдозера пошли в наступление укладывать балласт для рельсов. И они преуспели бы, но земля провалилась под ними в результате секретных подкопных работ кембрийских инженерных войск. Напряжение нарастало. Кембрийцы вынесли законченную шестидесятиярдовую секцию рельсов, незамеченные благодаря отвлекающему маневру типа «клещи» с юга. Пока мы наблюдали за их действиями, помощники Честного Пита и Эдди Зуб-Даю переговаривались со своими шефами, остававшимися на улице, чередой непонятных жестов сообщая им, как проходит сражение. С каждой уложенной или снятой рельсой и шпалой цена на акции компании росла или падала, соответственно. К тому времени как короткая минометная очередь двадцать две минуты спустя ознаменовала разрушение малейшего прогресса, акции успокоились примерно на том уровне, где они и были в начале битвы. Нельзя не отметить, что железные дороги не удлинились ни на дюйм.
Рядом с нами стояли фанаты железки и делали в своих блокнотах пометки о количестве раненых и погибших, вынесенных с поля битвы. Ворота снова были открыты, и Ллангериг вернулся к обычной по меркам города жизни.
– Бессмысленная трата времени, сил и жизней, – проговорил Перкинс.
Я посмотрела на часы.
– Кто-нибудь придумал, как будем спасать принцессу?
Никто ничего не придумал, что не внушало оптимизма.
– Ясно, – сказала я. – Значит, будем импровизировать.
Мы расплатились за чай с булочками и двинулись к зданию, которое делили суд и пекарня. Мы заняли свои места. В зале суда было жарко – еще бы, ведь хлебные печи еще не успели остыть после вечерней партии хлеба – и зеваки активно обмахивались веерами.