Я спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Прячусь. Иногда не хочу, чтобы меня находили. Но ты прыгнула – не мог же я дать тебе умереть.
– Это уже второй раз.
– Четвертый, но мы же не ведем счет.
– Ты ведешь.
– Верно. Просто ты не видела меня остальные два раза. В моей профессии видимость может стать причиной многих проблем.
– Не понимаю.
– Это нормально. Пойдем, покажу тебе тут все.
С этими словами он повел меня по костяной лестнице. Подниматься было невысоко, и вот мы вынырнули из облака под яркий солнечный свет. Я посмотрела кругом. Кажется, у меня отвисла челюсть.
Я могу описать это место только как выстроенную в несколько уровней платформу из тяжелых, свитых между собой левиафановых костей. Были здесь аллеи, лестницы и даже каюты, коридоры и большой зал, остов каждого сооружен исключительно из костей левиафана, легких, как воздух.
– Легендарное Кладбище Левиафанов, – ахнула я.
Здесь действительно были останки сотен левиафанов, их кости легли в основу этого жилища первобытной красоты. Несмотря на костяной каркас, в этой хаотичной конструкции были изящность и определенный утилитарный шарм. Среди костей были и сокровища воздушных пиратов – фрагменты похищенного самолета, обустроенные, чтобы придать пиратскому логову домашнюю обстановку. Крылья стали крышами, панели алюминиевого фюзеляжа – тротуарами, двигатели – генераторами и брашпилями. Могло показаться, что мы стоим на палубе и готовимся обуздать облако-левиафана, надеть на него огромную упряжь и водрузить на спину животному эту плетеную небесную гондолу, вооружившись вертлюжными гарпунами, анкерами и кортиками.
Но несмотря на видимость полной готовности, место было давно заброшено. Все здесь было старым, потертым и побитым ветрами. Голое заветренное железо проржавело, кожаные ремни, державшие левиафановы кости вместе, начинали подгнивать. А еще тут были трупы – даже фрагменты трупов. Ближайший к нам пират погиб в бою, и его рука все еще сжимала кортик, впившийся в перила борта, и, хотя от остального его тела остался почти голый скелет, не рассыпавшийся на части только благодаря иссохшим хрящам, его рука, часть груди и голова застыли в том же состоянии, что и на момент его смерти, только в виде тускло-серого металла.
Я постучала по металлу и в беспокойстве вгляделась в это выражение мрачной одержимости, навечно застывшее на лице мертвого пирата, попробовала металл ногтем на прочность. Сомнений быть не могло – пират был частично превращен в свинец.
– Око Золтара, – выдохнула я. – Оно здесь или было здесь.
Я посмотрела на другие тела, и да, все они были, кто целиком, кто кусками, превращены в свинец. Как будто здесь произошла битва – и пираты проиграли.
– Как появилось это место? – спросила я, пока мы шли мимо очереди пиратских трупов к большому залу по тротуару, прогибающемуся у нас под ногами.
– Кембрийские левиафаны жили на Кадер Идрисе испокон веков, – рассказал Габби. – Здесь они вылуплялись, размножались, коротали ночи – и сюда в конечном итоге возвращались умирать. После смерти левиафаны парят в воздухе, пока их плоть не сгниет, а кости поднимаются на двадцать тысяч футов вверх над вершиной горы и формируют массу, которая становится потом гнездом, где левиафаны будут откладывать новые яйца, замыкая жизненный цикл. По преданию, первый в мире небесный пират укротил левиафана и разбил лагерь в бывшем левиафановом гнезде.
– Мы не на двадцати тысячах футов, – сказала я, примечая на пути очередного пирата, обращенного в свинец ниже пояса.
– Верно. Там к тому же слишком холодно для жизни. Мы считаем, что весь этот самолетный металлолом – двигатели, шасси и прочее – преимущественно здесь для балласта, чтобы гнездо нависало прямо над макушкой горы. Одним из первых пиратских деяний стало похищение колдуна, и тот сделал так, чтобы гнездо – превратившееся в то, что ты видишь перед собой, – оставалось вечно спрятанным в облаках.
– И поэтому вершину горы никогда не видно.
– Именно. Шли годы, пиратское дело переходило от капитана к капитану, но всегда оставалось довольно мелким промыслом. Пока бразды правления не приняла Небесная Пиратка Банти Вольфф. Ее не смущали налеты на крупнейшие воздушные суда буквально на лету. Она готова была атаковать все, что летало, если это сулило барыш.
– Значит, крушение облачного города Нимбус-3 и пропажа «Тираника» все-таки ее рук дело?
– Несомненно. Просто она никогда не оставляла свидетелей.
– Да она чудовище.
Мы подошли к большому залу, переступили через очередного полусвинцового пирата, зажавшего в руке мушкет, и распахнули двойные двери, которые, похоже, тоже выкорчевали из самолета. Зал представлял собой цельную грудную клетку левиафана, покрытую лоскутным полотном из авиационной ткани – с регистрационными номерами и названиями чуть ли не всех известных мне авиалиний. Здесь пираты проводили свои встречи, обедали, распивали грог и пели частушки – или что там поют пираты.
– Три из четырех пропавших самолетов можно смело приписывать Пиратке Вольфф, – сказал Габби, пока мы шагали по скрипучим половицам. В некоторых местах половиц недоставало, и под ногами были видны клубящиеся облака. – Она прекрасно справлялась с работой. Головорезка, конечно, о чем речь. В пиратах нет ничего романтичного. Они обычные преступники, и точка.
– Ты не слышал о штуке под названием Око Золтара? – спросила я, так как Габби, похоже, слышал о многом.
– Нет. Но, полагаю, это имеет какое-то отношение к колдуну Золтару?
– Розовый рубин размером с гусиное яйцо, – сказала я, – в недрах которого плясало пламя. Его можно использовать в качестве проводника и накопителя магической энергии. И он бывает опасен. Оказавшись в неправильных руках, он…
– Превращает человека в свинец по частям? – предположил Габби, когда мы миновали еще одного пирата, встретившего ту же смерть, что и остальные.
– Иногда и целиком, – ответила я, памятуя Эйбла Квиззлера, который наверняка стал свинцовым насквозь, если уж аккумулировал такую силу, что позволила ему уйти под землю по приземлении.
– Некрасивая смерть, – сказал Габби. – Но в пиратстве это нормальный производственный риск. Ты ищешь этот камень?
– Мы его ищем, да. И все улики ведут к Небесной Пиратке Вольфф.
– Тогда самое время вам встретиться, – сказал Габби. – Вот она.
Банти Вольфф, Небесная Пиратка
Габби открыл внутреннюю дверь зала, и мы проскользнули в личный кабинет Небесной Пиратки Вольфф. Здешний интерьер был похищен из комнаты отдыха класса люкс какого-то летучего фрегата. Когда-то кабинет был бесподобен в своей элегантности, но потом дождь нашел сюда вход, покрывая отделку черной плесенью.
Банти Вольфф, Небесная Пиратка, была целиком обращена в свинец. Визуально это выглядело так же, как и окаменение. Каждая пора на ее коже, каждая жилка, каждый шрам, бородавка и волосок – все было сохранено в первозданном виде. Она была одета в традиционный пиратский костюм, только вместо треуголки у нее на голове был надет старый летный шлем. Одежда на ней сгнила, за пояс до сих пор были заткнуты два пистолета. Одна ее свинцовая рука покоилась на столе, а вторая – выпростана вперед пустой ладонью вверх, как будто она протягивала нам яблоко. Черты ее лица были перекошены гримасой недоумения. Собственного превращения в свинец она не ожидала.
– Это твое Око Золтара должно быть где-то здесь? – спросил Габби.
– Ну, оно точно здесь побывало, – вздохнула я, проверяя вскрытый сейф за спиной пиратки. Он был под завязку набит драгоценными камнями, но, увы, ни один из них не был размером с гусиное яйцо, и ни в одном не плясало пламя. Я не сомневалась, что Око я бы ни с чем не спутала.
Я поинтересовалась:
– Тебе известно, когда все это произошло?
Габби ответил:
– Шесть лет назад, плюс-минус. Мы редко вмешиваемся в дела пиратов.
Я подошла к Пиратке Вольфф и присмотрелась к руке с раскрытой ладонью. Ее гладкие свинцовые пальцы были согнуты и разведены. Она что-то держала в этой руке, когда ее тело превращалось в металл, – и отнюдь не яблоко.
– Вот здесь было Око Золтара, – сказала я, показывая на ее ладонь. – Пиратка Вольфф держала его. И она разговаривала с кем-то через стол.
Я уселась в кресло напротив свинцовой статуи, и мертвые глаза пиратки вперились прямо в меня.
– Они разговаривали. Человек в моем кресле использовал Око, чтобы превратить Пиратку Вольфф в свинец, и бросился с ним наутек. Наверное, превращать людей в свинец – это своего рода система безопасности Ока, или заклинание по умолчанию.
– Это объяснило бы штабеля полусвинцовых пиратов за этой дверью, – заметил Габби. – Кто бы ни похитил камень, он использовал его оборотные силы, чтобы организовать побег.
Габби, конечно, был прав. Я тихонько выругалась себе под нос. След, к сожалению, давно простыл. Если это случилось шесть лет назад, сейчас камень мог быть в любой точке света. Я обыскала кабинет Пиратки Вольфф и зал, но не нашла ничего, что указало бы на похитителя Ока, не говоря уже о его участи. Кевин Зипп правильно угадал местонахождение Ока – он только просчитался со временем.
Мы снова остались ни с чем.
– Не знаешь, кто похитил камень? – спросила я.
– Увы, нет. Но это должен быть какой-то колдун.
– Могучий Шандар талантливый маг и смог бы воспользоваться силой камня, – проговорила я. – Но какой смысл посылать меня на поиски того, что у него уже есть.
– К тому же у Шандара есть веский повод не желать, чтобы ты совала сюда свой нос, – сказал Габби, – который не имеет к Оку Золтара никакого отношения.
Я нахмурилась.
– «Скайбусовское» производство под горой? – спросила я, пораскинув мозгами.
Габби кивнул.
– Что там производят? И почему приезжающие пустые грузовики тяжелее, чем выезжающие?
– Потому что… иначе никак.
Я уставилась на Габби, пытаясь разгадать его ответ. Мы уже успели вернуться обратно к костяной лестнице. Несколько шагов – и облако снова спрячет это место от посторонних глаз. Я дотронулась до одной из костей левиафана и соскребла пару крошек. Я разжала пальцы, и вещество стало подниматься вверх.