Скинув со своих вещей одежду шпика, я выжала волосы и втиснулась в платье, которое тут же прилипло к коже. Подхватив с песка кристалл быстрого перемещения в пространстве, обернулась.
Шпик был далеко от берега и от всей души плескался в свете ночных светил.
Первым желанием было тут же раздавить камешек в руке и отправиться домой. Все равно моя попытка наполнить эмоциональный резерв провалилась. Но потом я вспомнила то чувство, которое испытала, когда не нашла Рэвиса.
В том, что у колдуна с собой был кристалл переноса, я сильно сомневалась. А выбраться собственными силами с этого закрытого пляжа будет не так уж и просто.
Вновь проснулась моя ведьмовская натура и, подхихикивая, предложила понаблюдать за тем, как он будет взбираться по острым скалам и рифам вверх, чтобы попасть на другую сторону.
Я мотнула головой, отгоняя эти мысли, и, вздохнув, опустилась на песок.
Рэвис вышел на берег к тому времени, как я успела замерзнуть, а волосы высохли под порывами соленого ветра. Одевшись, он подошел ко мне и протянул руку, помогая подняться с холодного песка.
Я без зазрений совести приняла его помощь, встала и в тот же миг раздавила в левой руке камешек.
Руна расползлась под нами, озарив округу ярким белоснежным светом, а затем схлопнулась и унесла в поместье, которое я считала своим временным домом.
Через мгновение мы уже стояли в моих комнатах. По правую руку находилось кресло и столик, а над головой мягким оранжевым светом горел пульсар, который я оставила тут не так давно.
— Ты дрожишь, — Рэвис воспользовался тем, что я все еще держала его за руку, и притянул к себе.
— Чего ты добиваешься, шпион? — прошипела я, поднимая голову и заглядывая этому типу в глаза. Может, хоть какие-то эмоции поймать удастся.
— А на что это похоже? — его пальцы скользнули по моим плечам, от рук полилось магическое тепло.
— На то, что тебе от меня что-то нужно.
— Да ладно тебе, Мелис. Взрослые ведь люди. Я ничего от тебя не требую, но могу поделиться тем, чего тебе сейчас так не хватает.
— А ты, шпион, знаешь, чего мне сейчас не хватает? — я сбросила с себя его руки и отступила на шаг, воспоминания окатили ледяной волной, заставив вздрогнуть.
— Ты странная, — усмехнулся он. — Даже для эмпата.
— Спасибо на добром слове.
Маг крови сверлил меня недоверчивым взглядом, а затем усмехнулся:
— Хочешь, поделюсь?
Я лишь приподняла бровь, а колдун протянул мне руку.
Скептически хмыкнув, я вложила свою ладонь в его, вздохнула и… утонула в эмоциях.
Они хлынули на меня потоком, смели, уничтожили. Была тут и горячая жгучая обида, уничтожающая человека полностью, и яркая светлая любовь, закончившаяся не так уж и радужно. Я встретила тут чувство долга. Ощутила прикосновение ненависти и жажды власти. Столкнулась с необычной привязанностью и неожиданной нежностью.
Мужчина делился со мной всем тем, чего мне не хватало после нашего посещения храма Себиатр.
Это было откровеннее простого секса. Увлекательнее беседы. И настолько хорошо, что я сжала зубы, дабы не застонать.
Все же была какая-то доля правды в том, что эмпаты пользовались интимной близостью для восполнения эмоционального резерва.
И то, что сейчас сделал Рэвис, было намного интимнее того, что до этого предлагал.
Он отпустил мою руку в тот момент, когда буря эмоций улеглась, сменилась на полный штиль. Но иногда проскакивали порывы теплого ветра. Какого-то такого странного чувства, которое мне было смутно знакомо. Но я все никак не могла понять, что это было.
— Спасибо, — выдохнула я, поднимая взгляд на вечно ухмыляющегося шпиона.
— Не за что, ведьма. Теперь ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой.
— Не жалеешь? — я позволила себе небольшую колкость в вопросе.
— Нет.
Он ушел через мгновение. Плотно прикрыл за собой двери. А я вспомнила, что за эмоция была после бури.
Тот теплый, практически горячий ветер был ничем иным, как медленно растущей влюбленностью.
Глава 15
Я пришла к нему через час. Меня не отпускали те эмоции, которыми со мной поделился шпион.
Хотелось стать частью того, что я почувствовала во время немой исповеди. И пусть эти чувства были адресованы не мне.
Пусть.
Мне хотелось искупаться в этом теплом ветре, стать хотя бы на мгновения той, ради которой он дует.
Давно я не позволяла себе подобных шагов. Но кто мне судья?
Мужчина открыл дверь после первого же стука. Впустил не задавая вопросов. Позволил пройти в гостиную и жестом предложил присесть на невысокую черную софу, стоящую боком к широкому окну, из которого проглядывалась ночь во всей ей красоте.
Он разлил принесенное мной вино по кубкам, передал один мне.
Пили в тишине. Лишь ветер иногда бился слепой птицей в окно. Пламя свечей в канделябрах, что стояли на небольшом высоком столике, медленно танцевали, отбрасывая загадочные тени на светлые стены.
Рэвис допил первым. Наполнять кубок второй раз не спешил, крутил его в руках и молчал.
Скажи он сейчас хоть одно слово, то все сломалось бы. Разрушилось на мириады острых осколков, которые впивались в кожу практически безболезненно, но стоило вынуть их, как кровоточащие раны покрывали все тело.
Я отставила свой кубок на пол, тихо выдохнула и повернулась к мужчине, который сидел так близко, но находился так далеко.
Впервые за все время, которое мы были знакомы, на его губах не играла ехидная улыбка, а в глазах не плясали смешинки. Он был до жути серьезен. А мне от этого становилось не по себе.
Шпион поставил кубок на подлокотник софы и, положив мне руку на талию, притянул к себе.
Мы оба знали зачем я пришла. И теперь отступать было уже поздно.
Пусть я уже пожалела о том, что хотела занять чье-то место. Пусть шпик знал об этом. А если не знал, то хотя бы догадывался…
Но было уже слишком поздно.
Этот поцелуй отличался от двух предыдущих.
Первый был спонтанным, спасительным. Тем, что мог защитить нас обоих от вмешательств властей в планы. Отвести их взгляд, притупить бдительность.
Второй же был игривым. Тем, что должен был придать мне сил, а шпику потешить самолюбие. Он был чем-то вроде пробы.
Этот же оказался настоящим. Таким, в котором забываешь где заканчиваешься ты, а где начинается другой. Тот самый человек, с которым ты делишься дыханием. Эмоциями. Собой.
Это был тот поцелуй, который срывает все замки, рвет цепи и оковы. От которого теряешь голову и перестаешь себя контролировать.
И мы перестали.
Переплелись руки, тела. Одежда стала лишней, мешающей. Она отправилась на пол вслед за моим кубком.
В ту ночь я стала для мужчины той, о ком он думал, кого желал, кого любил. Горячий ветер эмоций касался тех мест на коже, где всего мгновение назад были его губы.
Мы забыли кем являемся на самом деле, что связывает нас и почему так произошло.
Но до сих пор никто не сказал ни слова.
А я призналась самой себе в том, что эмпаты полностью подпадают под те стереотипы, которые на них вешают люди.
Подавив стон, я укусила колдуна за плечо, а он лишь небрежно поцеловал меня в ключицу, не прерываясь и на мгновение.
Все закончилось с рассветом. В такой же тишине и обстановке, как и началось.
Я полулежала на низкой темной софе, закутавшись в тонкое покрывало, принесенное шпионом из спальни, и допивала второй кубок аронского вина. Рэвис сидел на полу, положив голову мне на ноги, и вновь крутил в руках опустевший сосуд.
Полупустой кувшин стоял неподалеку, но чародей не спешил к нему тянуться.
Лишь когда солнце полностью появилось из-за горизонта, сын императора Шатхела позволил себе усмешку, которую я не видела, но почувствовала, и слишком безразличным тоном поинтересовался:
— Еще вина?
— Не откажусь, — голос слегка хрипел, голова кружилась. Но я ни о чем не жалела.
Мужчина потянулся за кувшином, повернулся ко мне и, глядя в глаза, наполнил кубок до краев.
А я желала о том, что больше не могу узнать его эмоции, узнать, что он сейчас чувствует, чего хочет.
Но так, наверное, было правильно. Незачем касаться той темы, которая осталась лишь молчаливым воспоминанием для двоих.
Это не было ошибкой. Но и не стало темой для обсуждения и мыслей.
Жизнь продолжалась.
Я дождалась пока Рэвис наполнит свой кубок, ударит его бортиком о мой, и мы сможем так же молча выпить красного аронского вина. Выпить до дна, завершая это воспоминание легким опьянением, которое пройдет спустя несколько минут.
Тихий хлопок вывел из задумчивости. На колени шпиона из воздуха спланировало письмо в белоснежном конверте. И конечно же, печать была ярко-малинового цвета.
И почему королю не спится в это ясное погожее утро?
Колдун разорвал обертку зубами, продолжая держать в левой руке кубок с красным вином, вынул из конверта слегка испорченный лист бумаги и одним ловким движением руки развернул его.
Я могла бы подсмотреть, прочитать то, о чем в такую рань хочет сообщить правитель перевербованному шпиону. Но не стала.
Рэвис несколько раз хмыкнул. Я видела, как он напрягся, как проступили мышцы на обнаженной спине. Но не это меня насторожило, а то, что татуировка, занимавшая сейчас свое положенное место, пришла в движение и захватила в плен предплечье чародея. Словно стремилась к письму, зажатому в правой руке.
— Лиамарт вызывает к себе. Я могу воспользоваться твоим механизмом перехода, Мелис?
— Раньше ты не задавал таких вопросов, — я позволила себе полуулыбку. — Проникал в мою лабораторию тогда, когда тебе этого хотелось.
— Не «хотелось», а «было необходимо».
Я пожала плечами, спустила ноги с софы и, придерживая покрывало у груди, встала, так и не дав своего разрешения.
Хотя, если признаться, необходимости в нем не было. И сейчас я говорю не только о покрывале.
— Он приглашает только тебя?
— Не думаю, что если ты захочешь посетить правителя, то тебя кто-то остановит.