— Это ты, цветочек?
— Я.
— А почему ты убегаешь от меня? — осмелев, радостно спросил мальчик.
— Я играю с тобой, — мелодично ответил цветок, опускаясь ниже. — Ты намеревался поймать меня, а я не хочу…
— Почему?
— Я не могу быть в неволе. Ты хотел отнести меня в село, чтобы показать людям. Это невозможно!
— Не понимаю…
— Небывалое нельзя поймать. Оно само приходит к тому, кто ищет. Ты поверил, ты захотел, пришёл сюда — и увидел. Зачем нести сказку тому, кто её не ищет?
Слава на мгновение задумался, в его глазах засветилась нежная улыбка.
— Я понял, цветочек. Не хочу нести тебя в село. Будь там, где тебе хочется. Но всё-таки скажи…
— Что, мальчик?
— Если бы кто-нибудь тебя поймал… насильно…
— Было бы горе…
— Кому?
Цветок молчал. Взмахнув несколько раз лепестками, опустился на зелёный ковёр. Мальчик присел рядом, боясь даже дохнуть. Голова кружилась от волнения и необычности происходящего. Он рассматривал удивительное творение или существо, ещё не понимая, как он слышит голос цветка, как отвечает он ему.
Лепестки засветились фосфорическим сиянием, раскрылись шире. Зашевелились серебристые тычинки, будто длинные ресницы. Славе показалось, что между лепестками цветка раскрывается глаз. Появляется блестящий белый ободок, на нём радужный кружочек и большой чёрный или тёмно-синий зрачок. Глаз мигнул несколько раз, взглянул на мальчика.
— Ты смотришь? — вскричал поражённый Слава, отодвигаясь от цветка.
— Почему это тебя удивляет? — сказал цветок. — Ты ведь смотришь на меня?
— Это непривычно… чтобы цветок смотрел…
— Вот видишь, — укоризненно произнёс цветок, — для тебя это непривычно… Вы — люди — хотите, чтобы всё было привычно, как у вас…
— Но так ведь не бывает, — пробормотал Слава. — Цветы не смотрят… и не разговаривают…
— А в сказке?
— Так это же в сказке…
— А ты теперь разве не в сказке?
— Твоя правда, — задумавшись, произнёс мальчик. — Сказать кому-нибудь — не поверит…
— А может, и поверит… — возразил цветок. — Сказка дремлет в сердцах многих людей…
— Бабушка Соломия поверит, — согласился Слава. — Она мне рассказывала такие истории…
— Ей и расскажи… Она не будет смеяться…
— Цветочек, а где ты вырос? Где ещё есть такие, как ты, цветы? — склонившись над ним, спросил мальчик.
Цветок снова промолчал. Впрочем, нет… Что-то слышится Славе. В глубине тёмного зрачка блестят золотистые искры, будто разгорается багряное пламя, колышутся тени. Нет, это не тени, это кони, а на них всадники. Развеваются флаги на копьях, слышатся ржание, крики. А потом песня… Рокочут-плачут струны бандуры, стонут высокие волны на море, на чайках несут рыцарей храбрых в край, далёкий, на смерть, на подвиг, на бессмертие. Искристо вспыхивает пламя, летят в голубом небе невиданные корабли. Не самолёты, не дирижабли, не ракеты, к которым привык глаз мальчика! Нет! Ясеневые корабли с гордо поднятыми резными носами, с узорчатыми парусами, что надувают на солнце цветистую грудь свою. И сидят на этих кораблях сказочные победители — народные герои. Нет для них ничего непреодолимого; ни драконы, ни змеи, ни коварство царей и вельмож — ничто не остановит подвига, на который благословила мать родная, земля любимая, сказка волшебная…
Слава вздохнул от волнения. Почему в глазе цветка он увидел всё это?
— Знакомо ли тебе, мальчик, то, что ты увидел? — спросил цветок.
— Да, милый цветочек. Это — наша сказка…
— В таком случае не спрашивай, откуда я. Прощай!
Он взмахнул лепестками и поднялся в нёбо, Слава рванулся за ним, протянул руки вслед.
— Постой, постой! Ведь мы так мало побывали вместе! Я ещё не налюбовался тобой!
— Сказка приходит неожиданно и так же исчезает, — засмеялся цветок, голубым огоньком скрываясь в чаще деревьев.
— Я ещё увижу тебя? — тревожно крикнул Слава.
— Пойдёшь — найдёшь! Посмотришь — увидишь! — пронеслось над лесом.
Мальчик возвращался домой задумчивый и грустно-счастливый. Мать о чём-то спросила его — он не услыхал. Отец отругал — Слава не ответил. Машинально хлебал то, что поставила перед ним мать, смотрел невидящим взором куда-то перед собой.
— Уж не сглазил ли кто тебя? — встревоженно спросила мать, прикладывая ладонь к его лбу. — Какой-то ты сам не свой стал! Ходишь куда-то по вечерам… Где ты бродил весь день напролёт?
— В лесу, — неохотно ответил сын.
— Я же говорил, — с иронией сказал отец, посыпая солью огромный ломоть хлеба и натирая его чесноком. Упали те небесные камни на нашу голову, а теперь к парню надо врача вызывать!
— Не надо мне врача! — буркнул Слава.
— Ясное дело, не надо, — согласился отец. — Я сам полечу. Сниму ремень, да такие припарки поставлю, что выдумки твои как рукой снимет.
— И скажешь такое, — вступилась за сына мать. — Напроказничал мальчишка, что ли? Что-то с ним стряслось, разве он виноват?
— Знает что-то наш Слава, — сказала бабушка Соломия. — По глазам вижу — что-то встретилось ему в Чёртовой долине. Правда?
— Правда, — выдохнул мальчик. — Я видел…
— Что же ты там видел? — недоверчиво спросил Отец, искоса поглядывая на сына.
— Цветочек…
— Какой ещё там цветочек?
— Волшебный. Такого никто не видел. Светится он, и три лепестка у него, и летает, — выпалил мальчик.
— Спятил! — стукнул ложкой по столу отец. — Определённо спятил! Где же это видано, чтобы цветок летал?!
— Правду говорю! — воскликнул Слава.
— Не кричи на ребёнка, — рассердилась на Славиного отца бабушка Соломия. — Он диво видел…
— И вы туда же…
— И я… Потому что знаю, — есть такой цветок!..
— Правда, бубушка? — обрадовался Слава и бросился к ней. Она обняла внука за шею, прижала к себе.
— Правда, внучек. Ты видел окоцвет!
— Окоцвет?
— Да!
— Что старое, что малое, — укоризненно вздохнул отец, облизывая после борща деревянную ложку. — Ну, пусть тешится, лишь бы не заболел…
— Это счастье, что сын твой диво увидел, — сказала бабушка, радостно улыбаясь. — Не всякому это даётся. Мало было таких людей, которые видели окоцвет. Когда-то его встречали чаще, а теперь что-то не слыхать…
— Потому что о глупостях забыли люди, — сказал отец, направляясь к дверям. — Стали заниматься реальными делами, а не басенками…
Хлопнув дверью, он вышел в сени. Вскоре послышалось тюканье топора. Бабушка погладила Славу по голове.
— Не слушай, что он говорит. Устал отец — не до сказки ему. Не обращай внимания, ты знай своё. Раз увидел окоцвет, то уже не отступай…
— От чего, бабушка? — не понял Слава.
— От сказки, — пояснила она. — От чего же ещё!
Окоцвет тому и открывается, кто сказку любит. Такой человек может много хорошего сделать для людей. Потому что окоцвет будет помогать ему…
— А правда, что кто-то имел его?
— А как же. Разве я не говорила тебе про цвет папоротника?
— Так это окоцвет?
— Он.
— Но ведь тот цвет люди искали для сокровищ, — недоверчиво сказал внук. — Чтобы золото найти под землёй…
— Это в сказке так сказано, чтобы не всякий понял. Для мудрого золото — чистое сердце да верные друзья. А злой человек ищет для себя проклятый клад, чтобы разбогатеть. Мудрому окоцвет даёт храбрость, силу, а то и славу. А злому — вечные муки, страх перед тем, что кто-то может отнять его богатство. Это великое знамение, Славик, что в нашем краю появился окоцвет…
«ФОКУСНИЦА»
Наступило утро, луч солнца прогнал сон. А в душе не исчезало ощущение чуда, так сильно пленившего мальчика. Славе не хотелось заходить в дом, говорить о чём-то с отцом, спорить, отвечать на насмешливые вопросы. Он спрыгнул с чердака, шмыгнул в огород, насобирал огурцов, помидоров, с аппетитом поел, запил колодезной водой, а потом, захватив удочку и банку с червями, задал стрекача на реку.
Дорога мальчика пролегала мимо Лининой хаты. Раньше он всегда звал девочку с собой, чтобы вместе покататься по реке, и с ними прилипалой тянулся Фри, а теперь Славе хотелось побыть одному, обдумать то, что произошло с ним в последние дни. Но ему не удалось прошмыгнуть незаметно — Лина выскочила из-за плетня, победно засмеялась.
— Aral Изменник! Не хотел брать меня?!
— Линочка, — вздохнув, сказал Слава, светло посмотрев в её влажные глаза, — только не смейся. Со мной такое творится…
— Я же говорила — ты что-то видел!
— Видел, Линочка!
— Так ведь ты и я… — лукаво улыбнулась Лина. — Что знаешь ты — должна знать и я…
Слава вспыхнул, на губах его появилась недоверчивая улыбка.
— Ты это… на самом деле? Или так… чтобы посмеяться?
— Конечно… на самом деле…
— Ну, так пошли, что ли? Поедем к запруде рыбу ловить. Там тихо, дачников нет. В ситняге вот такие окуни водятся! Там я тебе всё расскажу!
— Пошли, — согласилась Лина.
Уже возле реки их встретил Онуфрий. Он победно улыбался, казалось, каждая его веснушка излучала иронию по адресу Славы. Его круглое лицо говорило: ага, убежали от меня? Слава поморщился, Лина недовольно пожала плечами.
— Наш пострел везде поспел, — сказала она.
— Хороши друзья, — промямлил Фри, — Сами идут кататься, а меня бросают!
— Ты что — бесплатное приложение к нам? — раздражённо спросил Слава, возясь с моторчиком на корме лодки. Тебя же никто не приглашал!
— А мне скучно без вас! Я тоже хочу рыбу половить! Линочка, заступись за меня!
— Да езжай уж, — огрызнулся Слава, прилаживая мотор. — Только будешь держаться подальше от воды, а то все окуни разбегутся!
Лина засмеялась, Фри молча проглотил обиду. Слава достал весло, дал его Онуфрию, велел держать лодку против течения, а сам начал дёргать за тросик. Мотор чихал, но почему-то не заводился.
— Застыл мотор, — озабоченно сказал Слава, опускаясь на корточки.
— Здравствуй, Слава! — послышался с берега голос-звоночек.
Все взглянули туда. Онуфрий выпустил из рук весло от неожиданности, Слава пробормотал что-то. На круче стояла незнакомая девочка лет тринадцати-четырнадцати, одетая в белое льняное платье ниже колен, вышитое бисером и шелковистыми нитками, на ногах у неё были лёгонькие тёмно-малиновые босоножки. Но совсем необыкновенным было её лицо — ярко-синие глаза излучали ласку и нежность, толстая золотистая коса ниспадала на грудь, высокий чистый лоб обрамлял венок из белых лилий.