ошипел, прожигая ненавидящим взглядом.
Раньше я считала Игрэйта сумасшедшим. А теперь понимала, что Хентебесир вполне себе адекватный мужик по сравнению с Адельмаром. Хотя нет, они оба с прибабахом. Наверное, родители часто в детстве роняли…
– Или думаешь, пара трюков остановит опытного мага? – издевательское.
– Трюков у меня в запасе много, – обнадежила негодяя и в подтверждение своих слов спеленала его ноги ледяной простыней.
Вообще-то в своем воображении я мумифицировала Талврина, но вышло то, что вышло. Для дилетантки, как по мне, тоже вполне прилично.
Магия, миленькая, слушайся меня и дальше! Не подкачай, родная!
Адельмар что-то прошипел сквозь зубы. Не то ругнулся, не то душевно послал, и ледяной кокон, в который с таким усилием его упаковала, пошел трещинами. Олеандра у меня за спиною отчаянно застонала, а я, пошатнувшись от внезапно накатившей слабости, с силой сжала кулаки и мысленно пожелала обрушить на мага айсберг.
Вот только айсберг не обрушился – лишь замельтешила над головой крошечная вьюга. Меня же еще больше повело в сторону. Покачнулась, на миг зажмурившись, и услышала ядовитое:
– Надо быть экономней, девочка. Это знает даже маг-недоучка – нельзя выплескивать сразу всю энергию.
Брезгливо отряхиваясь, как будто с него не ледяная крошка осыпалась, а сползали пауки с тараканами, Талврин поднялся. Стерев тыльной стороной ладони кровь, сочащуюся из разбитой губы, двинулся на меня.
Я попятилась. Не желая сдаваться, понимая, что живой не дамся, продолжила сражаться. Била наотмашь сплетенными из нитей льда плетьми, стегала ими выродка из последних сил. Тот же, как будто не чувствуя боли, не замечая, как рвется рубаха, а на груди и плечах остаются кровавые ссадины, продолжал приближаться.
Краем глаза заметила метнувшуюся к Олеандре тень, но предупредить девушку не успела. Пленница захрипела, выгнулась, когда мощные ручищи чертовой Гритты сдавили ей горло.
– Еще хоть раз ударишь господина, и я сверну ее цыплячью шею! – во всю силу легких завопила бабища.
На шум прибежали два рослых детины и замерли истуканами в ожидании приказов хозяина.
Талврин уже был рядом. Смотрел мне в глаза, ядовито скалясь, откровенно надо мной насмехаясь:
– Это было глупо, Аня. Правда глупо. Жалкая попытка побега. Только зря себя раскрыла. Маленькая, храбрая, но такая глупая девочка.
Дернулась, когда он попытался дотронуться до меня. Отступила еще на шаг, потом на два, понимая, что все, не спастись. И Олеандру так и не удалось защитить.
С одним Талврином, быть может, как-то и справилась бы. И то, судя по самоуверенной ухмылке мага – вряд ли. А вот со всей его зверской наружности бандой…
Не успела закончить мысль и как следует себя пожалеть, как содрогнулись двери. От мощного, яростного удара. Содрогнулись раз, другой… Кто-то явно спешил к нам на огонек. Начал трещать засов, брызнули во все стороны щепки.
Зажмурилась, прикрывая лицо руками, испуганно пригибаясь. А когда створки разлетелись в стороны, словно распахнувшиеся в полете крылья фальва, открыла глаза и увидела показавшегося из пелены дождя мага.
Нет, ну что за подстава?!
Признаюсь, на какую-то долю секунды я поверила, что это Герхильд. Сердце забилось быстрее, когда в раскрывшемся тьмою зеве прохода проступили очертания крепкой мужской фигуры. Он вошел стремительно, из дождливой ночи в полумрак холла, и я, затаив дыхание, прошептала:
– Скальде…
Но никакой это был не Скальде. Осознав, кто пожаловал в Салейм, с трудом подавила в себе желание спрятаться за спину Адельмара.
Два маньяка на одну полуживую ари? Такой подножки мне судьба еще не подставляла.
– Я за девушкой, – с невозмутимой физиономией проинформировал всех собравшихся Крейн.
Мельком взглянул на Талврина, рожу которого в тот момент перекосило знатно. Царапнул по мне взглядом. Словно освежевал охотничьим ножом. Наверное, чтобы потом повесить, как трофейную тушку, над обеденным столом.
– Взять его! – сплюнув сгусток крови и продолжая морщиться, повелел Талврин, а я не знала, радоваться этому приказу или огорчаться.
С одной стороны, хотелось скорее отсюда убраться. С другой – оказаться во власти прислужника Хентебесира… Это даже не из огня да в полымя. Это как из костра, на котором в темные времена сжигали псевдоведьм, угодить прямиком на раскаленную сковородку в преисподнюю.
А я не хочу жариться в пламени крейново-хентебесировской мести целую вечность.
В отличие от испуганно забившейся в угол меня, Лешкиному двойнику бояться было некогда. Да и явно не хотелось. Иначе бы не лыбился с таким азартом, предвкушая добрую драчку.
Выхватив из ножен меч, герцог легко, играючи отразил атаку бросившегося на него с булавой великана. И пока тот приходил в себя от удара по голове крестовиной меча, Крейн успел нейтрализовать второго бугая. Нити тьмы, сплетаясь змеями, вырвались из раскрытой ладони хентебесировского головореза и насквозь прошили грудь не ожидавшего такой подставы мужчины. Тот рухнул как подкошенный, выгнулся, словно одержимый в дешевом ужастике, а потом, несколько раз конвульсивно дернувшись, затих. Судя по остекленевшим, затянутым бельмом глазам, затих навсегда.
Первый тоже недолго маялся. Ему Крейн со скучающим выражением лица просто взял и перерезал горло. Усмехнулся чему-то довольно, не забыл вытереть о рубашку убитого с лезвия следы крови, забрызгавшей половину холла. После чего небрежно отшвырнул от себя бездыханное тело.
– Ну так вот, девушка… – повторил, больше не глядя на меня. В упор таранил взглядом Адельмара, и тот отвечал ему таким же отмороженно-колющим взглядом.
Гритта геройствовать не стала. В какой-то момент я потеряла ее из виду, а вскоре поняла, что служанки и след простыл. Недолго же она демонстрировала слепую преданность своему господину!
– Девушка останется здесь, – не пожелал расставаться с вожделенной добычей Талврин.
– Отдай ее мне, и я подарю тебе жизнь, – в кои-то веки проявил благородство и милосердие прислужник огненного гада.
Правда, благородство это вызывало некоторые сомнения. Скорее всего, Крейну было банально лень возиться с хозяином Салейма и тратить на него свое драгоценное время.
– Как бы тебе не пришлось умолять меня о таком подарке, – не поверил в перспективу погибнуть Талврин.
Маниакальная одержимость идеей избавить мир от драконов, во что бы то ни стало отомстить Ледяному за гибель Мавены сделала из него отчаянного храбреца. Но, в отличие от своих ребят, маг не спешил атаковать. Наоборот, медленно отступал во тьму, сгущавшуюся по углам, и при этом что-то неразборчиво бормотал.
Произносил слова заклинания до тех пор, пока от бугристой кладки, терявшейся в полумраке, не отделилось созданное магией бесплотное нечто – проекция силы сумасшедшего.
Тень бесшумно соскользнула со стены, растянулась по полу и встала во весь рост перед непрошеным гостем. В длину как минимум три Крейна, если герцога размножить и поставить его клонов друг на дружку. В ширину – и того больше. Она заслонила собой все пространство, и нам с Олеандрой ничего не оставалось, как вжаться в холодный камень. Дрожать от пронизывающего, вгрызающегося в плоть ветра. Он приносил с собой холодные капли дождя, казалось, застывавшие на коже крупинками льда.
В глазах Талврина горело изумрудное пламя. Глаза же Крейна заполнила тьма. Мгновение, два – и бой начался. Прежде начальник охраны темнодольского князя, а ныне разыскиваемый всем миром изгнанник сцепился с неведомой тварью.
Вот было бы здорово, если бы поубивали друг друга, тагры блохастые! Крейн и Талврин. А мы бы с Олеандрой…
Точно! И что я здесь делаю, когда нас никто и ничто не удерживает?! Оба соперника были слишком поглощены друг другом, с упоением мерялись… количеством магии, которой в каждом из них было немало, и о нас, казалось, не вспоминали.
– Олеандра!
Подхватила девушку под руку, потянула вверх, хоть и сама едва на ногах держалась, а оттого хрупкая алиана сейчас казалась тяжелее глыбы мрамора. Вроде тех, что над могилами ставят.
Лицо девушки стойко демонстрировало белый, я бы даже сказала синюшный оттенок. Покойники, распростершиеся на полу, и то выглядели живее. Было видно, с каким трудом дается ей каждый шаг, каждое движение. А уж бежать, когда ветер набрасывается на тебя, стремясь остановить, задержать, толкнуть назад, и вовсе оказалось непосильной задачей. Сцепив от напряжения зубы, чуть ли не волоком я тащила за собой пленницу. Наверное, отпусти Олеандру, и ее, подхваченную бездушной стихией, тотчас же сбросило бы со скалы.
До конюшен добралась в полуобморочном состоянии. Всем телом навалилась на дверь – хлипкую, как оказалось, преграду. Та сразу поддалась, и я едва не закричала от радости. Не закричала только лишь потому, что сил на ликование уже не осталось. Внутри было если не тепло, то хотя бы сухо, и сваленное в углу сено как будто приглашало в него рухнуть, чтобы отправиться в страну Морфея.
Но к Морфею отправляться сейчас не время. Лучше потом кисейной барышней хлопнусь в обморок, когда выберемся из этого проклятого места.
– Посиди здесь.
Подвела пленницу к такой манящей мягкой горке, а сама, умоляя богиню удачи хотя бы раз проявить ко мне милосердие и больше никогда не демонстрировать свою сволочность, направилась к ближайшему стойлу.
При виде меня его квартирант – пепельный красавец со смоляной гривой и такими же лоснящимися крыльями – недовольно фыркнул и угрожающе забил копытами.
– Давай, миленький, не артачься, – взмолилась я, хоть и понимала, что едва ли смогу убедить крылатого.
Судорожно сглотнула, пытаясь протолкнуть застрявший в горле комок страха, и, пожелав себе удачи, сделала еще один шажок к своему предполагаемому транспорту.
Ну, коняшка, не будь упрямым ослом.
Фальв встал на дыбы, воинственно распахнул крылья, непрозрачно намекая, что со мной случится, попробуй я еще хотя бы на шаг к нему приблизиться.