антов много… Тебе какой больше нравится? – откинувшись на жесткую спинку стула, поинтересовался, ухмыляясь.
Издевается.
– Если бы хотел убить, оставил бы меня на растерзание Талврину. – В кои-то веки я решила держаться стойким оловянным солдатиком и не показывать, как мне страшно. – Кстати, что с ним?
Крейн безразлично пожал плечами.
– Наверное, уже сдох или все еще подыхает. Я оглушил его, выжав из него всю магию. Подвесил за ноги и пустил кровь.
Душевный у нас получается разговор.
– А что касается тебя… Может, мне не хотелось, чтобы ты досталась этому белобрысому князьку. Может, я сам хочу насладиться твоей агонией, – хищно осклабился мерзавец.
– Тоже собрался убить, чтобы отомстить Герхильду? Вставай в очередь.
Вот почему Скальде обрастает врагами, как дракон чешуей, а я отдуваюсь? Причем отдуваюсь по полной. Ледяной ведь тоже проклятый, но проклятой (а еще страшно невезучей) в нашей недружной семье всегда чувствую себя только я.
Я не стала зацикливаться на произнесенных с ядовитой усмешкой угрозах. Хотел бы убить, уже бы это сделал.
– И тем не менее я не в конюшне и не в болоте. – Бросила по сторонам взгляд, после чего, вскинув голову, напоролась на сталь в темных глазах. – Не в веревках и не в кандалах. Так что кончай заливать. Честно, после всего случившегося меня будет очень сложно напугать. Предлагаю не тратить впустую время и просто сказать, что тебе от меня нужно? Отвезешь своему ублюдку-хозяину?
При слове «хозяин» герцог скривился. А может, ему не понравился «ублюдок». Ну или не пришлись по душе мои «велеречивые» речи. Вообще-то алианы так не разговаривают, тем более ари правителей. Но я не алиана и наверняка в самом ближайшем будущем перестану быть ари. Поэтому нечего и заморачиваться.
Воспользовавшись своей одеждой как салфеткой, то есть попросту поелозив о штанины руками, Крейн наконец-то удостоил меня ответом:
– Из-за тебя, Фьярра, я лишился всего: имени, земель, владений. Будущего. Я вынужден скрываться; жить, постоянно оглядываясь. Герхильд назначил за меня награду, способную превратить нищего в богатейшего человека, и теперь я желанная добыча для всех охотников за головами. Мне надоело чувствовать себя загнанным зверем. Я хочу получить свою жизнь обратно! К счастью, ты так удачно пропала, и вот уже его великолепие охотится за тобой.
– То есть? – все еще до конца не веря в то, что слышу, проронила, наверное, с самым глупым видом.
– Ты нужна Ледяному, а мне нужна свобода, Фьярра. Я верну тебя Герхильду взамен на безбедную жизнь на его землях. И кто знает, быть может, мы с твоим мужем еще найдем общий язык.
– Не потащишь к Хентебесиру? – недоверчиво сощурилась я, не веря своему счастью.
Я ведь уже почти настроилась на экскурсию в Темнодолье к этому завистливому огнеплюю и лихорадочно продумывала варианты побега. А тут… к Герхильду.
– Надоело с ним нянчиться, терпеть его истерики. – Посчитав разговор оконченным, Крейн поднялся. – В общем, приводи себя в порядок. Да поживее. Через полчаса выезжаем.
– А почему не вылетаем?
– Россар повредил крыло во время полета, – или мне показалось, или в голосе его темности проклюнулись нотки беспокойства. – А в этой глуши других фальвов не найти.
Ну хоть к животным что-то испытывает, значит, не конченый отморозок. Не успела так подумать, как Крейн разорвал эту иллюзию в клочья. Склонился ко мне и, сверкнув глазами, ядовито выцедил:
– Хоть слово скажешь Тильде или ее мужу о том, кто я и кто ты, сама будешь рыть им могилы.
Нет, безнадежный случай.
– Не скажу, – выплюнула в ненавистную рожу.
Рисковать жизнями приютивших нас людей мне точно не хватит духу. Потому что, если промагиченная версия Лешки узнает, что я что-то там Тильде нашептала, ведь действительно же придется закапывать.
– А как же Олеандра? – послала вдогонку нацелившемуся на дверь мерзавцу. – Тильда сказала, она все еще без сознания.
– Алиану с собой не потащим.
– Но…
– Девчонка останется здесь! – явно теряя терпение, рыкнул, обернувшись, Крейн. – Для ее же блага. Дорогу она точно не переживет.
Настаивать я не стала, потому что понимала: маг прав. Пусть лучше остается под крылышком у сердобольной крестьянки, чем мучается в компании безжалостного маньяка.
– Собирайся, Фьярра, – повторил Крейн мрачно и вышел, захлопнув за собой дверь.
Со стоном поднявшись, жалея, что нельзя полететь на фальве и уже к вечеру оказаться пред льдистыми очами Скальде, я принялась одеваться.
Глава 19
Людей вроде меня называют везучими невезунчиками. Такие, как я, постоянно куда-нибудь вляпываются. В моем случае – в совершенно безвыходные ситуации, из которых мне каким-то образом или, скорее, чудом удается выбираться. Взять хотя бы историю с Талврином. В гостях у чокнутого мага я надолго не задержалась, хоть он из кожи вон лез, пытаясь меня задержать. И, падая с фальва, как ни странно, ничего себе не сломала. Так только, спина до сих пор побаливает и голова раскалывается. А еще страшно ноют вторые девяносто, но это уже с непривычки: наездница из меня никудышная. Да и у кого бы они не ныли после долгих часов ерзанья в жестком седле. Потому что у кое-кого – недобро покосилась на своего мучителя – чувство сострадания отсутствует даже в зачаточном виде!
Крейн торопился, и на прощание с сердобольными крестьянами и по-прежнему пребывавшей без сознания Олеандрой мне дали пару минут. В сотый раз попросив Тильду позаботиться о девушке, пока за ней не явятся родители, я с горем пополам забралась в седло. И вот теперь, спустя несколько часов, отчаянно мечтала из него выбраться.
Нет, сначала мне даже нравилось: жмуриться под ярким солнцем, вдыхать чистый, напоенный запахами весны воздух – он дарил ни с чем не сравнимое, почти позабытое чувство свободы. Было приятно наслаждаться просыпающейся природой, нарядившейся, словно на бал девица, в праздничный зеленый наряд. Ажурным кружевом листвы он украсил деревья, мягким травянистым ковром застелил землю. Красота, да и только!
Лошадка, присмиренная магией герцога, вела себя спокойно и не злилась на неумелую наездницу. Поначалу я действительно наслаждалась путешествием, а потом стала вертеться, чувствуя, как затекают ноги и мышцы многострадального Фьярриного тела, еще не забывшего болезненное приземление, снова противно ноют.
– Может, остановимся? – с надеждой посмотрела на мага.
– Нет, – коротко рявкнул в ответ.
У-у-у, нечисть.
– И долго еще будем трястись? Ну хоть бы коротенький привал, – взмолилась, выжимая из голоса как можно больше жалостливых ноток. – Если тебе плевать на меня, так хотя бы скотину пожалей.
– Отдохнем вечером.
И хоть ты тресни.
После вынесения явно неподлежащего обжалованию приговора Крейн забаррикадировался от меня каменной рожей и вооружился взглядом, поставленным на режим лазера. Такой запросто испепелит или поджарит.
– Откуда вообще узнал, что я в Салейме?
Желая как-то убить время, отвлечься от неприятных ощущений, а заодно от тревожных мыслей об оставленной тагр знает где девушке, решила пообщаться с изгнанником.
– Узнал не я, а его светлость.
– А он откуда… – осеклась, попав под прицел того самого убийственного взгляда.
К режиму лазера прибавился режим криоконсервирования. Вышло не хуже, чем у его льдистости, и желание общаться с нелюдем сразу пропало.
До самого вечера Блейтиан больше не проронил ни слова, и мне пришлось остаток пути страдать молча. Когда многоцветье на раскрашенном закатом небе начало меркнуть, а первые звезды, наоборот, разгораться, маг коротко сообщил:
– Заночуем в деревне.
И свернул с широкого тракта на проселочную дорогу. Всю поросшую сорняком, умело маскировавшим кочки.
Напомнив, чтобы помалкивала и своими действиями не подвергала опасности жизни незнакомых людей, этот изувер постучался в первую попавшуюся дверь. Представился Есфером, меня опять назвал Элиной. После чего страшно обрадовал отворившего нам сухопарого пожилого мужчину, ссыпав в его раскрытую ладонь несколько монет.
Наспех поев и даже не почувствовав вкуса пищи, я завалилась спать. На жесткую кровать, но после многочасовых скачек мне казалось, что лежу на перине из лебяжьего пуха. Отключилась мгновенно и до самого рассвета дрыхла как убитая, а с первыми лучами солнца этот бессердечный чуть ли не силком вытащил меня из постели.
– Далеко еще до Хрустального города? – едва не застонала, оказавшись в ненавистном седле.
Приторочив к своему седлу сумку с нехитрым провиантом, Крейн вскочил на лошадь, которая в отличие от меня выглядела вполне бодрой. И моя коняшка, судя по тому, как нетерпеливо фыркала и потряхивала шоколадного цвета гривой, тоже рвалась в путь.
– Если не будешь ныть и, как вчера, каждые полчаса проситься в кусты, уже завтра увидишь своего мужа.
– И вовсе не каждые полчаса!
– Ну да, – хмыкнул герцог, пришпоривая коня.
– И, между прочим, ты меня всего один раз отпустил.
– Не отставай! – велел, не оборачиваясь, и помчался по дороге, поднимая за собой стену пыли.
К концу дня я проклинала всех и вся, и в первую очередь этот недоразвитый мир, Адальфиву: еще не скоро здешние умники додумаются до самых примитивных автомобилей. Ругала на все лады узкие тропинки, над которыми арками смыкались густые кроны. Казалось, ветви деревьев, намеренно сговорившись, стараются хлестнуть побольнее. А еще вспоминала незлым тихим словом Крейна, которому было плевать, что его единственный шанс заслужить милость Герхильда уже готов концы отдать.
Стоило подумать о тальдене, как в сердце змеей заползало волнение. После всех ужасов, что довелось пережить за минувшие дни, я позабыла о страхах, что вызывал во мне Герхильд. А теперь вдруг вспомнила: и о холоде в серых глазах, и о пронизанных им же жестких словах: «Мне нужен наследник, но я не нуждаюсь в лгунье-жене!»
Интересно, а как его великолепие отнесется к жене-беглянке, доставленной к нему двойником ее первого мужа? Знал бы Крейн, что я не Фьярра, а Скальде испытывает к нему столь сильное и всепоглощающее чувство не только из-за попытки насилия, но и наверняка из-за поразительного сходства с Воронцовым, и сто раз бы подумал, прежде чем меня спасать и соваться к Ледяному в гости.