крытых пастях вырезанные из дерева драконьи морды, являвшиеся продолжением кормы и носа лодок, полыхали ярко. Пламя, как в зеркале, отражалось в этом черном глянце, отчего казалось, что вода пылает. Огонь освещал счастливые лица новобрачных, отправлявшихся в недальнее плавание по озеру, на котором луна прочертила призрачную дорожку, разрезаемую плывущими лодками. Отдалившись от берега, молодые люди забирали у своих избранниц венки и опускали их в воду.
– Это и правда очень красиво, – прошептала я, с интересом наблюдая за необычным ритуалом бракосочетания. – Ты кого-нибудь из них знаешь?
Мы остановились в стороне от остальных приглашенных, у самой кромки каменистого берега, на который набегали темные воды.
– Знаю, – кивнул Скальде. – Одну пару.
– Которую?
Мучимая любопытством, я даже на носочки привстала и старательно тянула шею, вглядываясь в незнакомые лица и гадая, где его великолепие, будущий правитель всея империи, мог познакомиться с кем-нибудь из этих ребят.
Я настолько увлеклась брачным обрядом, что едва не пропустила совершенно неожиданный для себя вопрос:
– Аня Королева, ты станешь моей женой?
Ой.
– Ой? – переспросил Скальде, вглядываясь в мое лицо с таким пристальным вниманием, словно он был заблудившимся путником, а я его спасительной картой.
Не сразу дошло, что ойкнула я не в мыслях, а вот так совершенно по-идиотски ответила на предложение руки и сердца. Только когда Ледяной дернул бровью, выразительно так дернул, по-ледяному, ожидая немедленного и единственно верного (и возможного) ответа, я наконец поняла, ощутила и осознала, что только что здесь случилось.
Чувствуя, как от счастья начинает кружиться голова, повисла на шее у своего дракона и, уткнувшись в твердое (совершенно, к слову, неудобное, чтобы в него тыкаться) плечо, полушепотом произнесла:
– Да… Да! Тысячу раз да!!! Миллионы, триллиарды, квадри…
– Одного было бы вполне достаточно, – невозмутимо прервал мои словоизлияния этот эмоциональный жадина.
– Сильно бурно радуюсь?
– Бурно, – одарил меня уже не знаю какой по счету за этот вечер улыбкой Скальде и добавил, вынимая из моей незамысловатой прически заколки, позволяя волосам свободно рассыпаться по плечам. – Но мне нравится.
– А нас точно согласятся обвенчать? – Я заволновалась. – Вдруг здесь по записи?
– Мне будет даже интересно, если они откажут своему императору, – хмыкнул самоуверенный.
– У меня же нет венка! – увязая туфельками в мокрой гальке, спохватилась я, на что Герхильд ответил очередным беззаботно-пофигистическим хмыком.
И почему я, обладающая ледяной магией, ни капельки не ледяная? Вон Скальде плевать на наличие либо же отсутствие брачного аксессуара. Для меня же важно, чтобы традиция была соблюдена от начала и до конца.
В общем, не пойду я замуж без венка. Если что, пусть плывет и ловит для меня один из тех, что сейчас лениво скользили по воде.
Спокойный и уверенный, тальден приближался к нарядному столпотворению. Я тоже приближалась, совсем не спокойная, но на сто процентов и даже на миллион, триллион… (опять понесло) уверенная в своем выборе и в том, что мое место здесь, в Адальфиве. Рядом с этим мужчиной.
Нас наконец-то заметили. Крестьяне стали оборачиваться, с любопытством и недоумением поглядывая на незваных гостей. А когда узнали в них их великолепие и лучезарность, чуть ниц перед нами не начали падать. Не шлепнулись только потому, что Герхильд попросил их этого не делать, а лучше отнестись к нам как к добрым знакомым, пожелавшим разделить с ними эти радостные мгновения.
– Госпожа Сирина, мы у вас шаль позаимствовали, – обратился к кому-то из негромко перешептывающихся женщин тальден. – Надеюсь, вы не против.
– Его великолепие знает мое имя? – округлила глаза высокая грудастая матрона и покачнулась, явно готовая от переизбытка чувств грохнуться в обморок.
– Как же мне не знать имени супруги старосты одной из самых красивых деревень Севера. Когда-то давно я посещал Айлурские звезды со своим отцом.
Если «айлурские» означают «яркие», то это название деревеньке и правда подходило. Звезды казались здесь непривычно крупными, пронзительно яркими, горели на небе не хуже отражавшихся в воде факелов.
– Ваша великолепие, – выступил вперед коренастый мужичок, по-видимому, тот самый староста, и, презрев просьбу тальдена, низко поклонился. – Для нас это счастье огромное и честь – видеть вас сегодня здесь.
От волнения он даже в рифму заговорил и, опуская взгляд, неловко закашлялся.
– А для нас не меньшее счастье быть сегодня здесь. – Тальден взял меня за руку и, возвысив голос, сказал, на этот раз обращаясь к молчаливым жрецам: – Мы бы хотели пройти обряд.
Староста недоуменно захлопал глазами:
– Но ведь вы с эссель Фьяррой и так уже женаты…
– Мою избранницу зовут Анна, – перебил его дракон и, отвечая на растерянный, если не сказать шокированный взгляд, пообещал: – После обряда, за кружечкой вашего невероятного сирра, я расскажу вам эту историю. А сейчас я хочу жениться!
Что тут началось… Люди зашептались, засуетились. Я даже моргнуть не успела, как одна из девушек, робко потупив взгляд, приблизилась ко мне и протянула венок, сплетенный из красных и фиолетовых цветов.
– Спасибо, – улыбнулась ей и водрузила на себя вожделенный головной убор.
Все, теперь я за Герхильдом и в огонь, и в воду. Ну то есть в озеро.
…В ту ночь я и правда стала его ари. Аня Королева вышла замуж за ледяного дракона, и призрак Фьярры-Мадерики Сольвер, довлевший над нами, незаметно растаял, оставшись в памяти неясным, ничего не значащим воспоминанием.
После прогулки по озеру и умопомрачительного поцелуя под луной (в том смысле, что я чуть не забыла, где мы вообще находимся, и что «наверстывать упущенное» лучше все-таки в Лашфоре, а не на дне лодки) было шумное застолье, на котором я позволила себе лишнего. Много лишнего. Другими словами, лопала от души, не жалея Фьяррину (хотя нет! Теперь уже точно мою!) фигуру, потому что все было до безумия вкусным.
Я и сама стала немножечко безумной. Иначе бы не отправилась плясать и водить хороводы вместе с другими новоиспеченными женушками. И уж точно ни за что бы не забыла, что я – светлейшая императрица, ну или очень скоро ею стану, а значит, мне по статусу не положено принимать участие во всяких шуточных конкурсах. Но я участвовала. И даже Герхильда на один развела: тальдену завязали глаза, и среди обступивших его девиц мой дракон должен был отыскать свою ари.
Ох, и визгу и смеху было, когда его великолепие хватал не ту девушку. Но в конце концов поймал ту самую, то есть меня, и, снимая повязку, хрипло прошептал, что ловит свою жену в последний раз. И чтобы я больше не думала от него ускользать.
– Больше не буду.
Прижалась к мужу и почувствовала, как от усталости перед глазами начинают скакать столы и лавки, а улыбающиеся лица обступивших нас крестьян – расплываться.
Скальде понял, что на сегодня его батарейка-жена окончательно выдохлась и что для восстановления сил ей требуется подзарядка в виде долгого сна.
– Кажется, нам пора.
Смутно помню, как мы прощались, как летели обратно, как забирались, словно воришки, в окно моей спальни.
– Ты что-то говорил насчет наверстывания, – уже уплывая в сон, кажется, не на кровати, а на той самой лодке, в которой мы стали мужем и женою, напомнила я.
– Для этого у нас будет целая жизнь, – скорее почувствовала, чем услышала, как шепот невесомой лаской скользнул по губам.
И ощущая на них сладость долгого нежного поцелуя, покачиваясь в руках Ледяного, как на волнах, отправилась плавать по озеру своего счастья.
Глава 24
Он смотрел на нее и не мог отвести взгляда. От своей ари. От той, что стала его спасением и избавлением, пусть зверь внутри считал иначе, навязывая мысли о наваждении и проклятии.
Но лучше уж он будет ею проклят, чем проживет жизнь без нее. Без этой ясной улыбки – тальден мягко, бережно коснулся подушечками пальцев чувственных, чуть приоткрытых во сне губ; без этого дурманящего запаха – хотелось склониться к ней и целовать до самого рассвета. Впитывать в себя ее ласку и нежность, дышать этой солнечной девочкой. Вслушиваться в ее мерное дыхание и продолжать ею бредить.
Он не мог представить себе этот мир без нее, не мог налюбоваться девушкой, что вызывала в нем чувства, порой настолько противоречивые, острые и всепоглощающие, что он начинал их бояться.
Ледяной усмехнулся своим мыслям и отвел с лица ари шелковистую прядь, откинув волосы девушке за спину. Скажи кто Скальде всего каких-то три месяца назад, что он будет способен испытывать нечто подобное, и он бы не поверил, рассмеялся этому сказочнику прямо в лицо. И вот он здесь. Сидит уже который час, не решаясь пошевелиться. Не решаясь потревожить сон этой белокурой красавицы, и, как малолетний юнец, впервые в жизни влюбившийся по-настоящему, не перестает в мыслях повторять ее имя.
Аня.
Его ари.
Теперь уже точно его. Она здесь, с ним рядом. Несмотря на все препятствия, что между ними вырастали. Вопреки всем силам, что пытались их разлучить. Покушение Древней, которое он до сих пор был не в силах забыть и себе простить. И не сможет, пока не найдет ублюдка, спутавшегося со снежной девой. Натравившего на его жену Леуэллу!
Была еще морканта, отправившая иномирянку обратно в ее мир. Потом непонятно откуда взялся тагров Талврин! Безумцу почти удалось отнять у него ари… И старейшины по-прежнему против них. Но старых склочников после коронации он с легкостью приструнит. Куда сложнее будет справиться с драконом. С той своей частью, что так и не сумела забыть об обмане.
Не сумела простить.
«Думаете, я не знаю, что вы делаете?» – совсем некстати пришли на ум слова советника.
В отличие от Тригада, Скальде смутно представлял, что он творит. Подавляет в себе зверя, хоть и понимает, что так не сможет продолжаться вечно. Дракону придется смириться. Уступить. Перестать влиять на его чувства и мысли, отравлять ему разум обидой. Которую он, Скальде-человек, сумел отпустить. И которую его животная суть продолжала в себе лелеять и хранить.