Я уже готова была выть за компанию с кьердом от безысходности и лезть на стенку от беспокойства. Глаза болели от того, с каким усердием смотрела на закрытые створки в ожидании, когда они наконец распахнутся и выпустят моего мужа. И тогда…
Что будет тогда, я представляла смутно, но одно знала точно: если не увижу Скальде в ближайшее время, если не услышу от него лично, что волноваться не о чем, и завтра он одним лишь движением мизинца легко, играючи разделается с этим выскочкой… Если все это не услышу, у меня шарики с роликами, все пружинки да винтики повыскакивают из черепной коробки, и случится помутнение рассудка.
Может, и к лучшему. Тогда реальность перестанет казаться такой пугающей и закончится пытка ожиданием.
Как назло, двери все не открывались, а стражники с алебардами ни в какую не желали пропускать ее лучезарность, в который раз напоминая, что женщина в Адальфиве – существо безголосое и бесправное. Но о правах слабого пола и становлении феминистического движения я подумаю позже. Уже после того, как Скальде разберется с Хентебесиром, и мы рука об руку взойдем на Сумеречный престол.
Он ведь разберется же?
Должен. По-другому просто быть не может.
Я настолько глубоко ушла в свои переживания, страхи и сомнения, что не сразу различила зазвучавшие в глубине коридора чьи-то быстрые, тяжелые шаги. Только когда передо мной предстал виновник завтрашнего сражения, эта темнодольская скотина, вскинула голову и встретилась с торжествующим взглядом Игрэйта.
– Ваша лучезарность, и вы тоже здесь! Еще одна встреча за один короткий день! Я же говорил, что мне повезет. А теперь получается, повезет вдвойне.
Умереть тебе повезет во цвете лет.
В несколько шагов преодолев расстояние между нами – пара-тройка жалких метров, вместо бездонной пропасти, которую я себе навоображала, пока тальден приближался, – он ядовито улыбнулся. Точно красной тряпкой помахал перед разъяренным быком.
– Караулите мужа? Что ж, предлагаю покараулить его вместе. Я бы тоже хотел перекинуться со своим кузеном парой словечек.
А можно я сражусь с ним вместо Герхильда? Отморожу этому узурпатору доморощенному все, что можно. Не пожалею силы для создания еще одной ледяной статуи и увековечивания Хентебесира – своего личного шедевра, чтобы потом поставить ее в саду под окнами нашей со Скальде спальни и каждый день ею любоваться. А еще Снежка приучу точить о нее когти и справлять там нужду. Идеальные для его светлости будут роль и место.
– Очень надеюсь, что, войдя в этот зал, вы из него больше никогда не выйдете, и этот разговор со Скальде станет последним в вашей никчемной жизни.
– Ай-яй-яй, – покачал головой огнегад. – Я бы на вашем месте попридержал свой острый язык, Аня-Фьярра. Сегодня вы ари, а завтра… Кто знает? Элири так со своими господами не разговаривают.
Я всегда знала, что Игрэйт – наглец, каких поискать, да еще и с большими прибабахами. Но от такого заявления окончательно выпала в осадок. Господин? Элири?
Совсем осыпался шифер?!
– По-моему, тебе стоит попросить своего лекаря сменить таблетки. Эти больше не действуют.
Не уверена, что Хентебесир понял мой намек, скорее всего, и вовсе пропустил дельный совет мимо ушей. Приблизился еще на шаг, оказавшись ко мне настолько близко, что все мое тело покрылось аллергической сыпью, и едко проговорил:
– А ты разве не знаешь? Победитель получает не только трон и корону, но и ари побежденного. Тебя, Аня. – Тальден скользнул пальцами по витому шнурку, пущенному под грудью и оттенявшему светлую юбку, но тут же их отдернул, когда кожу его закололо исходящим от меня холодом.
Нахмурился недоуменно, не понимая, в чем подвох, а потом усмехнулся, услышав мой произнесенный ледяным голосом вопрос:
– Серьезно думаешь, что сумеешь справиться с сильнейшим драконом Адальфивы?
– Раз я бросил кузену вызов, значит, тоже чего-то стою. – В одно мгновение намотав шнурок на кулак, Огненный дернул за него, притягивая меня к себе, и прошептал, обжигая каждым словом, как докрасна раскаленным клеймом: – А еще я уверен, что уже завтрашней ночью ты будешь метаться подо мной, стонать и умолять остановиться. А может, наоборот, не останавливаться… Смотря, какое у меня будет настроение, красави…
Уже и забыла, какие славные у меня получаются намордники. Любо-дорого посмотреть и послушать мычание этого пучеглазого хмыря. Легкий взмах рукой, короткая мысль, и сила, уже бесконечно долго искавшая выход, сверкающими искрами сорвалась с кончиков пальцев, с готовностью ударила в князя. Запечатала ему рот, а потом еще и контрольный в грудь впаяла. Тальден пошатнулся, но на ногах, к моему разочарованию, устоял.
Когда же до него дошло, что сейчас только что случилось, еще сильнее выпучил налитые кровью глаза. Рванулся ко мне, из красного становясь пунцовым, но только и успел, что сцапать меня за руку, и был тут же схвачен изволившей наконец вмешаться стражей.
– Завтра тебе никто не поможет! Слышишь?! Никто! – сплевывая ледяные осколки вместе с кровью, зло прошипел Огненный.
– Уведите его отсюда, для его же блага. Пока я всю силу мужа на этого паразита не истратила.
Дракономикроб расплылся в улыбке, сумасшедшей и хищной, обнажая окровавленные зубы. Жуткое зрелище, как и он сам.
– Запомни мои слова, Аня! Завтра перестанет существовать не только Скальде. Не станет его ари! А у меня появится рабыня. Моя элири.
– Я же говорю, смени таблетки! – крикнула вслед сумасшедшему, которого, поддерживая за руки, уводили бугаи с алебардами.
Не успела даже толком отдышаться, успокоиться и прийти в себя, как распахнулись двери и навстречу мне хлынули тревожно переговаривающиеся советники. Они обтекали меня, награждая короткими взглядами: сочувствующими, напряженными, а где-то даже отчаянными. Один только Тригад не пошел своей дорогой, а поравнявшись со мною, ворчливо проговорил:
– Так я и знал! Так и знал, что что-то случится!
– Все, и вы в том числе, твердили, что Алый турнир – череда праздников и соревнований на потеху зрителям. И что никто и никогда не вызовет Скальде на бой! – не сдержавшись, упрекнула советника. Почувствовала, как в груди гаснет пламя ярости и сердце снова начинает тлеть в углях страха.
– Так было последние столетия. – Старейшина смерил меня хмурым взглядом. – И вот из-за вас он может проиграть.
Ну да, я, как всегда, крайняя у Тригада. Только непонятно, в чем теперь виновата.
– И что я натворила на этот раз?
– Из-за вас его великолепие уже многие дни пытается придушить в себе зверя. Или, скорее, пытает. Его. Своего дракона.
– Я не понимаю… – пробормотала растерянно, а потом вздрогнула, содрогнулась всем телом, вдруг неожиданно осознав, чем это может грозить Герхильду. Выкрикнула, хватая вредного старикашку и хорошенько его встряхивая: – Объясните немедленно, что он там пытался и в себе душил и как это может отразиться на завтрашнем сражении!
– Как, как? – тоже распалялся Тригад. – Его великолепие ослаблен, а значит, может погибнуть. Погибнуть из-за вас, Аня. Или думали, он вот так быстро и легко сумел переступить через магический завет предков: никакого обмана в отношениях между тальденом и алианой? Сумел вас простить?
Не знаю, как насчет простить, но переступить сумел точно, раз сам меня обманывал и успешно делал вид, что все у нас расчудесно. Ну прямо как в сказке.
Братьев Гримм, не иначе.
– Он мучает себя, Аня, чтобы вы больше не страдали. И вот чем теперь это, скорее всего, обернется: для нас – безумцем-правителем. А для вас…
Тригад не договорил. Махнул рукой безнадежно и быстро зашагал в сторону темного коридора, а я рванулась в Зал советов к этому укротителю драконов – Герхильду.
Скальде стоял возле окна, заложив руки за спину и вглядываясь в вечерние сумерки, накрывшие белокаменный замок траурным саваном. Услышав мои шаги, тальден обернулся. Все такой же до невозможного спокойный, будто это не ему сегодня бросили вызов и это не он завтра сойдется в смертельном поединке с совершенно невменяемым психом, красным драконом.
Чертовым Игрэйтом.
– Все будет хорошо, – тусклая улыбка и очередная ложь во благо.
Вот только мне сейчас не нужна была ее приторная сладость.
– Я знаю, что ты делал с собой и продолжаешь делать, – сказала, стирая с любимого лица улыбку, глядя на то, как оно вновь обращается в промерзший камень.
– Это ничего не меняет, Аня, – лишенный эмоциональной окраски голос и взгляд, затягивающийся ледяной коркой. – Даже будучи ослабленным, я все равно сильнее Игрэйта. Я знаю его возможности, знаю, на что он способен. Мы ведь вместе учились. Тебе не о чем волноваться.
Упрямец. Обманщик. Только непонятно, кого сейчас обманывает: меня или себя.
Приблизилась к Ледяному, заглянула ему в глаза.
– Ты хочешь искренности между нами, говоришь, что ненавидишь фальшь. Но все это ненастоящее. Наши отношения не будут настоящими, пока один из нас продолжит лгать. Да что там… Возможно, скоро не станет нас.
Тальден нахмурился. На широком лбу пролегла упрямая складка, и я поняла: вот сейчас меня перебьют и продолжат убеждать, что все под контролем, Игрэйт слабак, и нечего тут паниковать.
Вскинула руку, останавливая этого ледяного барана, и заговорила еще быстрее:
– Да, Игрэйт безумен. Да, он мечтает о троне и готов на что угодно, лишь бы подгрести под себя империю. Но в то же время он трус, привыкший прятаться за чужими спинами. Что-то он замышляет, есть у него какой-то козырь, иначе бы к тебе не сунулся. Я видела его сегодня: он абсолютно уверен в победе и ничего не боится. Поэтому не говори мне, что все будет хорошо. Пока ты душишь в себе зверя, тем самым делая себя слабее, ничего хорошего не будет. Прекрати это немедленно! Слышишь?!
Не знаю, чего в тот момент во мне было больше: желания хорошенько его треснуть (может, тогда мозги встанут на место) или прижаться к сильной груди и банально разреветься. Позволить себя успокаивать, утешать и снова обманывать: что завтрашний день не станет концом нашего света.