В реальности, из которой он не имел права уйти.
– А потом я подумал… Это слишком банально. Лучше преподнесу ей тебя всего целиком. Вернее, то, что от тебя останется после знакомства с моим огнем. Что скажешь, Скальде? Так будет более впечатляюще. Брошу тебя к ее ногам. Пусть плачет, пусть захлебывается слезами. Умирает от боли, но умереть по-настоящему я ей не позволю. Нет, нет, нет… – издевательски покачал головой его светлость. – Если и отпущу, то очень-очень не скоро.
Огонь подступал, сжимаясь вокруг ледяного дракона смертельной удавкой. Огненные змеи ползли по земле, оставляя на выжженном дотла покрове черные шрамы. От едкого дыма слезились глаза, и раскаленный воздух отравлял своим ядом.
– А потом… этой ночью… Мы с твоей Аней останемся наедине и как следует развлечемся, – шепот стал еще тише, превратившись в заговорщицкий, доверительный, но даже невзирая на гул в голове Скальде слышал каждое слово. Они пульсировали в висках, отдавались внутри бешеными толчками и ненавистью, которая обжигала сильнее любого пламени. – Не могу обещать, что буду с ней нежен. Эта шлюха не заслуживает моей нежности. Но уверяю, со временем она привыкнет к боли и, возможно, даже начнет получать удовольствие. В любом случае сегодня я буду слушать ее стоны и мольбы. Снова – яд, втекающий в него с каждым словом. – И снова. И никто не поможет твоей маленькой, беззащитной ари. Ведь ты к тому времени уже подохнешь, Скальде. Сдохнешь сейчас.
На какое-то мгновение, мимолетное, быстротечное, перед глазами возникло лицо иномирянки. Девушки, перевернувшей его мир с ног на голову. Показавшей ему, что такое настоящие, сильные, всепоглощающие чувства.
Научившей его чувствовать.
Дым проникал все глубже, травил его, заставлял мутиться рассудок. Но ни боль, ни хлынувший к нему огонь были не способны выжечь из сознания образ девушки с прозрачными голубыми глазами. Улыбкой, открытой и ясной. Полной жизни и любви, которую она ему подарила.
«Приятно, когда мужчина оказывается у твоих ног. А вы-то небось привыкли к обратному», – воскресло в воспоминаниях их первое свидание. Алиана уверенно стояла на коньках, а он бесславно распластался на скользком льду. Девушка весело улыбалась и протягивала ему руку, чтобы уже в следующую секунду оказаться в его объятиях.
Сейчас к нему тянул руки Игрэйт, направляя на него разрастающееся, растекающееся по земле пламя. Дикое, яростное, покорное воле своего безумного хозяина. Словно посаженный на цепь голодный зверь, оно рвалось к ледяному дракону, шипело и рычало, готовое наброситься и растерзать. Уничтожить не только его, но и девушку с чистыми, как небо над Храмом Весны, голубыми глазами.
– Прощай, братец. Надеюсь, ей понравится мой подарок.
Скальде зажмурился, ощущая на коже обжигающее пламя, и, превозмогая боль, ослепившую, оглушившую, на миг выбившую из разума все чувства и мысли, сам потянулся к этому смертоносному огню. Сейчас, как никогда в жизни, желая покорить чуждую ему стихию. И если в ней и погибнуть, то только вместе со своим извечным соперником, Игрэйтом Хентебесиром.
Нет ничего страшнее ожидания и осознания собственного бессилия, когда только и можешь, что стоять изваянием и вглядываться, вглядываться в непроглядную мглу.
Несколько раз я порывалась спуститься по крутому склону – меня не пускали. Получив категоричный ответ, принималась убеждать стражников в необходимости поспешить и выяснить, что стало со Скальде, а они в ответ как заведенные долдонили одно и то же:
– Мы не имеем права вмешиваться. Таков закон.
И старейшины, пряча волнение за маской холодной невозмутимости, которую так любили на себя навешивать, им глухо поддакивали.
– Разберусь я с вашими законами и порядками, – пообещала воинственно, мысленно посылая к таграм и свою охрану, и этих упертых старикашек.
Где-то вдалеке разгоралось пламя, приглушаемое завесой тумана. Накрапывал дождь, напитывая воздух сыростью. Она пробиралась под накидку, просачивалась сквозь ткань платья и нижнюю сорочку. Проникала сквозь поры, обдавая плоть холодом. Но вместо того чтобы замерзнуть, я вся пылала. И чем больше распускалось внизу огненных цветков, тем сильнее жар плескал на щеки и в венах вскипала кровь. Я не могла сдержать дрожи, была не в силах оставаться на месте.
Продолжать мучиться от неизвестности.
В отчаянии закусила губу.
– Вы должны что-то сделать!
– Ваша лучезарность, мы бы с радостью бросились на защиту наследника, но это его битва, – покачал головой эррол Корсен. Спешно отвел глаза, напоровшись на мой красноречивый взгляд.
– Продолжай верить. Не отчаивайся, – прошептала Ариэлла, сильнее сжимая мою руку в своей.
Алиана тянула шею, привставала на носочках, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь мутную хмарь, которую я уже готова была проклясть, вместе со всем этим далеко не белым светом, если она сейчас же не отступит и не покажет мне Герхильда.
Дождь усиливался, но был не способен погасить колдовской огонь. Унять пожар в моей душе.
– Смотрите! Там! – вдруг послышалось откуда-то сбоку.
Свидетели жестокого поединка как по команде ринулись к самому краю обрыва, вонзились взглядами в ползущие по земле клочья тумана, зашумели возбужденно, заметив не человека – лишь размытую мглою фигуру, приближающуюся к подножию горы. А за ней по земле волочилась такая же неясная тень, и, сколько ни пыталась, я не могла разобрать, который из противников вышел из схватки победителем. Скальде? Игрэйт? Треклятый туман, как назло, все густел, становясь непроницаемым и снова скрадывая от нас магов.
– Снежок!
Кьерд чувствовал мое состояние и прекрасно понял, что от него требуется. Грозно зарычав, бросился к стражникам, отгораживая их от меня. Мужчины растерялись, отшатнулись от оскалившегося зверя. Их короткого замешательства мне оказалось достаточно, чтобы метнуться к тропинке, терявшейся в утренней мари.
– Аня!
Ариэлле не хватило сил меня удержать. Поскользнувшись на мокром от дождя камне, я понеслась вниз по склону. Хваталась за валуны, выраставшие на пути, цеплялась юбкой за сухие узловатые ветки, скупо тронутые весенней зеленью. Накидку потеряла почти мгновенно: серой тряпкой она повисла на каком-то колючем кустарнике, яростно полоснувшем меня по запястью. Но я не чувствовала боли. Только удары сердца в груди, с каждой секундой ускорявшего свой ритм. Быстрее… Быстрее! Ведь если это он…
От следующего предположения меня затошнило. Если увижу не Скальде, а Хентебесира… Достаточно будет одного мгновения, чтобы выдернуть пробку и поднести к губам заветный флакончик.
Так или иначе, скоро этот кошмар закончится!
Приободренная этой мыслью, я понеслась еще быстрее. Не оглядывалась, хоть голоса за спиной умоляли остановиться, не бежать сломя голову и собой не рисковать.
– Ваша лучезарность! – раздалось уже совсем близко.
Меня настигали.
Рванулась вперед, споткнулась о камень или какую-то корягу. Зашипела, когда лодыжку прострелило болью, и едва не выронила яд. Стиснула пузырек в кулаке, а заодно и губы плотнее сомкнула, когда впереди в сгустках тумана обозначился силуэт. На всякий случай выдернула пробку, из последних сил поспешила, прихрамывая, вниз, почти достигнув поросшего дикими цветами подножия склона. В висках шумела кровь, перед глазами что-то прыгало, назойливо мельтешило, мешая рассмотреть приближавшегося ко мне мужчину. Умереть от счастья или… просто умереть.
А спустя еще одно мгновение запнулась, будто вросла в землю. Дрожь змеей скользнула по спине, пузырек выскользнул из ослабевших рук, расплескав все свое содержимое по мокрой от дождя траве.
Тальден остановился, разжал пальцы, швырнув перед собой тело – обгоревшие останки.
– Скальде…
Несколько шагов отделяли меня от мужа и его объятий. Короткое расстояние и властвовавшая в серых глазах дракона снежная буря. Глаза не человека – зверя, заставившего отступить, попятиться и, замерев, отвести от победителя взгляд.
Глава 31
Как это ни прискорбно, печально и совершенно неправильно, Игрэйт выжил. Созданное темной силой пламя уничтожило бы любого человека, мага или тальдена, в жилах которого текла ледяная магия. Но у Огненных особые отношения со своей стихией, и эта темнодольская зараза отделалась лишь многочисленными ожогами. Понятия не имею, какой там степени, но, по словам Хордиса, заживать раны будут мучительно долго, и после них с большой долей вероятности останутся уродливые рубцы. Не думаю, что они так уж сильно испортят облик его светлости: в Игрэйте Хентебесире уродливым было все. Теперь он по крайней мере будет настоящим: обезображенная внешность станет отражением его гнилой души.
После битвы Скальде тоже был не в лучшей форме. Еще не скоро удастся мне порвать на клочки и сжечь в пламени забвения воспоминания о том страшном дне. О муже, едва державшемся на ногах. Его тело тоже покрывали ожоги; к счастью, не такие глубокие. На сорочке или, скорее, лохмотьях, в которые она превратилась, не было ни единого светлого пятнышка, только кроваво-красные. На груди – глубокие порезы, левая рука и вовсе безжизненно свисала вдоль тела. Пока летели обратно в Лашфор, я молила всех богов, земных и адальфивских, чтобы мой самый любимый дракон скорее оправился после треклятого поединка.
Удивительно, но мои молитвы были услышаны: к мужу быстро возвращались силы, и уже на следующий день он с головой ушел в трудовые императорские будни. По-хорошему, должен был еще денек-другой отлежаться, но для этого упрямца следовало привязать к кровати. Я предлагала. Жаль, лекари и старейшины не прониклись моим энтузиазмом.
Никто из приближенных тальдена даже не догадывался о секретном бонусе Герхильда – способности управлять пламенем. Благодарить за этот столь необычный для ледяного мага навык стоило деда Скальде. Я готова была молиться на покойного императора и, интерпретируя слова песни, целовать песок, по которому тот ходил. Ведь только благодаря его усопшему великолепию передо мной и Скальде открывалось будущее. Пусть не самое радужное, но оно у нас было, и это главное!