Заключенных – Адельмара и Хентебесира – тоже переправили в темницу императорского замка. Один Блейтиан остался в Лашфоре. Я навестила его перед самым отъездом и осталась очень довольна нашим разговором. Крейн раскаивался (кажется, искренне) в совершенных ошибках и собирался в ближайшие дни отправиться в Рассветное королевство, чтобы вступить в армию добровольцев, сражавшихся с пробуждающимися зомби.
– Только не позволяй им больше себя кусать, – напоследок шутливо напутствовала я будущего героя.
– Не позволю. – Маг смиренно склонил голову, а когда я потянулась к двери, добавил негромко: – Удачи тебе с твоим Ледяным и укрощением его дракона.
– Боюсь, чтобы приручить Герхильда-зверя, одной удачи будет мало. Берегите себя, герцог.
Улыбнулась на прощание, последний раз взглянула на Блейтиана, так похожего на человека, за которого почти вышла замуж. Теперь, если мне когда-нибудь доведется свидеться с Лешей, я не буду вздрагивать, вглядываясь в его лицо. Не буду вспоминать при виде Воронцова об отпетом негодяе, которым раньше считала Крейна. Он останется в моей памяти просто человеком, сбившимся с пути в тот момент, когда поступил в услужение к князю Темнодолья. Человеком, который теперь, как я в свое время, пытался собрать осколки собственной жизни.
У меня с собиранием получалось не очень. Надеюсь, Крейну повезет больше.
Дни в Ледяном Логе ничем не отличались от дней в Лашфоре. Постоянное изматывающее ожидание новостей, то обнадеживающих – магам удалось заново упокоить очередную партию монстров, то пугающих – сообщения о погибших в битвах воинах и уничтоженных поселениях.
Не способная сидеть сложа руки, я напросилась в помощницы к эрролу Хордису. Заодно и фрейлинам нашла применение. Вместе мы ухаживали за ранеными, кормили их, давали животворные снадобья, делали перевязки, да и просто подбадривали и составляли компанию. В общем, были у целителей на подхвате и как могли помогали страждущим.
Хрустальный город был переполнен людьми, лишившимися крова, оставившими все в попытке спасти свою жизнь. Им также нужна была поддержка, и мы с фрейлинами и некоторыми придворными дамами, пожелавшими вступить в ряды волонтеров, выезжали в город. Раздавали еду, общались с новоприбывшими и хрустальногорцами, играли с детьми. И, улыбаясь (к сожалению, наши улыбки были ненастоящими), не переставали повторять, что скоро жизнь наладится.
Скальде очень не нравилось то, что я так активно начала принимать участие в программах помощи обездоленным и раненым. Он злился (он или его дракон – мне уже было не понять, кто там у них сейчас за главного и кто прячется за этой ледяной маской) и все пытался запереть меня в замке. Герхильд хотел, чтобы его ари вела себя тише воды, ниже травы; сидела, в общем, и не отсвечивала. Но старейшины вдруг неожиданно меня поддержали, к моему удивлению и удивлению Скальде. Они согласились, что императрице в трудную минуту надлежит находиться со своим народом, а не вышивать гладью-крестиком в безопасности.
В этот раз тальден уступил. Не сразу, но все же сдался. Наверное, просто устал со мной спорить и бодаться, а главное, со мной встречаться. Я видела, как всякий раз при виде меня его глаза захлестывает тьма, а на лицо опускается ледяное забрало. С каждой такой встречей, каждым холодным взглядом надежда, что когда-нибудь у нас все наладится, таяла, как когда-то я таяла в объятиях дракона.
Но теперь не было ни жарких объятий, ни кружащих голову поцелуев. Только холод, которым заражал все вокруг хозяин Ледяного Лога.
Быть может, когда с Древней будет покончено, мне действительно будет лучше вернуться на Землю. А еще не помешало бы почаще вспоминать о семейном проклятии и о том, что я не могу быть счастлива в браке. Я ведь Королева? Королева.
Пламенный привет прелюбодейке-прабабке и проклявшей нас ведьме-гадине.
С каждым днем я все больше чувствовала себя… нет, даже не натянутой до предела струной – тонюсеньким волокном, которое от малейшего колебания воздуха могло порваться. Эта неопределенность – неопределенность во всем, ожидание катастрофы, тьма и стужа в глазах любимого мужчины выматывали, выжимали из меня все соки.
– Я так не могу больше.
Сама не поняла, что произнесла это вслух. У Кристель, игравшей на лютне, дрогнули руки. Музыкальный инструмент жалобно тренькнул, и все звуки поглотила повисшая в комнате тишина.
Я захлопнула книгу, которую читала, не читая, если так можно выразиться. Просто бездумно пролистывала страницы. Отложив очередную страшилку про далекое прошлое Адальфивы, поднялась.
– Аня, – Ариэлла удержала меня за руку. – Ты же понимаешь, он…
Понимать – понимаю, но не могу запретить себе чувствовать. Не могу больше сходить с ума от этих чувств.
– Все в порядке. – Повела локтем, и пальцы подруги безжизненно соскользнули на кресло. – Продолжай играть, Кристель, – попросила черноволосую красавицу и вышла, снова оставив фрейлин мучиться любопытством, а Ариэллу – изнывать от беспокойства.
Ничем не выдавая своего состояния, когда кажется, будто внутри закручивается маленький, но такой опасный торнадо, прошла коридорами замка к покоям императора. Шла не спеша, как и подобает настоящей королеве, провожаемая поклонами придворных и тенями, скользящими по порыжевшим под бликами пламени стенам.
На замок опустился густой, напоенный запахами весны вечер. Через узкие окна в Ледяной Лог проникали сладость цветов и стрекот кузнечиков, заглядывали робко звезды. Еще один шаг, за ним другой, и вот уже передо мной расступается стража, охраняющая вход в святая святых – кабинет Скальде. Молоденький паж пытается меня задержать, сказать, что его великолепие, как всегда, занят и, как обычно, не может меня сейчас принять. Но памятуя о том, что ее лучезарность питает слабость к ледяным кляпам, удерживать не отваживается. Кланяясь, отступает в полумрак.
Услышав, как распахнулись двери, тальден оторвал взгляд от бумаг, веером рассыпавшихся по столешнице, резко поднял голову. Не уверена, что воздух может превратиться в сплошную толщу льда, но в тот момент я имела все шансы быть заживо замурованной в холоде, плеснувшем от него в меня.
– Тебе лучше уйти, Аня, – низкий, как рокот надвигающейся грозы, голос.
Обычно в игре в гляделки Скальде всегда выходил победителем. Но только не в этот раз. Я не отвела взгляд, ответила тихо, но твердо, закрывая за собой двери, отрезая его и себя от окружающего мира:
– Не уйду.
Оставаясь наедине с хищником.
Ледяной откинулся назад. Не расслабленно, не царственно-вальяжно, как обычно любил сидеть на троне, за пиршественным столом или где угодно. Сейчас в его позе угадывалась напряженность. Широкая рубаха скрадывала тренированное тело, но я почти видела, как каменеет каждая мышца на груди, на руках тальдена. Вон и на шее вздулась темная жилка, и виной тому моя близость.
Он замер, будто зверь, цепко следящий за глупой мышкой, добровольно решившейся на самоубийство. Я чувствовала на себе его взгляд. Тяжелый, давящий, выбивающий из-под ног опору. Так и хотелось от него попятиться, отшатнуться от Скальде. Или от дракона, потому что сейчас в нем было больше звериного, чем людского.
– Если это опять из-за кьерда… – произнес он глухо.
– Это из-за меня, – перебила я. Усилием воли заставила себя шагнуть вперед, к мужу, а не отпрыгнуть назад от дракона, как несколькими минутами ранее от меня отпрыгнул паж. – И из-за тебя. Из-за нас…
– Аня…
И почему всякий раз, когда он произносит мое имя (мое настоящее имя), мне слышится рычание хищника? Мурашки побежали по коже, но я тут же велела им отложить забег и не отвлекать меня от важного разговора.
– Иногда мне хочется сдаться. – Еще один шаг, в золотой круг, очерченный догоравшей на письменном столе свечой. Она выхватила из тьмы мое лицо, наверняка бледное, с пятнами лихорадочного румянца на щеках. Его же по-прежнему окутывал полумрак. – Плюнуть на все и сбежать. Домой на Землю. Но не потому, что боюсь Древней или этой вашей войны с зомбиколдунами. Я боюсь другого. Что так будет всегда: лед в твоем сердце и в глазах, когда ты смотришь на меня. Вот как сейчас… Я боюсь тьмы, что поселилась в тебе из-за меня.
– Если боишься, тогда почему пришла?
Выдохнула облегченно. Меня не перебили на полуслове, как это бывало раньше. Не поднялись из-за стола решительно, чтобы подхватить под руку и под самым нелепым предлогом выставить из кабинета.
– Потому что еще больше я боюсь… потерять тебя. Сначала убегала я, теперь ты делаешь все возможное, чтобы находиться как можно дальше от меня. Но, может, для разнообразия попробуем сделать шаг навстречу друг другу? Скальде, перестань от меня закрываться. Пожалуйста.
Он все-таки поднялся. И стол обошел – бесшумно, как будто подкрадываясь. Отчего я еще сильнее почувствовала себя наивной норушкой, непонятно с чего поверивший в чудо. Что один несчастный разговор изменит что-то к лучшему, а не испортит все окончательно.
Последнее было более вероятно.
Ну точно сейчас попросит. А скорее, даже просить не станет. Просто выставит за дверь и прикажет стражникам проводить дуру-лучезарность до ее покоев.
Я внутренне напряглась, готовая стоять до конца (победного или фатального – скоро узнаем), но вместо всего, что уже настроилась услышать, услышала тихие слова:
– Аня, я люблю тебя, но магия в моей крови слишком сильна. Силен дракон. Сейчас как никогда.
Меня заклинило на первой фразе, все остальное бла-бла-бла мозг категорически отказывался переваривать. Это сейчас что такое было? Признание, которое уже и не чаяла услышать? Так себе, конечно, на троечку: мимолетное, оброненное как бы между прочим. Но мне даже этого «между прочим» оказалось достаточно, чтобы вновь почувствовать твердую почву под ногами и послать к таграм собачьим все мысли о возвращении к родным пенатам.
Я как-то незаметно оказалась возле стола, а Скальде – возле меня.
– Иногда за его ревом я не слышу собственного голоса, своих мыслей. Тебе лучше держаться от меня подальше, – сказал тот, кто в данный момент держаться от меня подальше явно не собирался, а, наоборот, сокращал расстояние между нами, безжалостно его уничтожая. Из-за чего треклятые мурашки снова приготовились к старту. – А не делать шаги мне навстречу. Потом мы что-нибудь придумаем. Позже. Но сейчас я не могу бороться со всеми вами: с Древней, тобой, драконом.