х бесчисленных переходов.
Остановившись перед древним святилищем, Темная королева взмахнула руками и застыла, полной грудью вдыхая напоенный чарами воздух. Мельвезейн блаженно жмурилась, прислушивалась к звукам ночи, улавливая малейшее колебание воздуха, каждый едва различимый шорох.
Она слышала, как возбужденно повизгивают подземные создания, впервые за долгие столетия оказавшиеся на свободе. Как цепляются острыми когтями за вековой камень, срываются со стен и разбегаются по Лабиринту Смерти. А больше ничто не нарушало мертвенную тишину этого забытого людьми и магами места. Даже ветер здесь не шумел, и где-то вдалеке застыли неподвижно, словно окаменев, черные тени-деревья.
– Когда-то это было мое любимое место…
Мельвезейн меланхолично улыбнулась и подумала, что непременно возродит былые традиции.
Совсем скоро здесь снова будут устраиваться веселые игрища с участием смертных. А иногда можно будет развлечь себя и охотой на тальдена… Из тех, что выживут. Впрочем, остаться в живых посчастливится немногим. Уж точно не Скальде Герхильду и ему подобным – оплоту этого мира.
Мельвезейн чувствовала, что уже достаточно окрепла и справится без подачек Хентебесира. Которому так и не удалось уничтожить самого могущественного дракона Адальфивы. Но хотя бы Огненный его ранил. Мелочь, конечно, но все равно приятная. Пусть вместе тальдены сильны, однако им ни за что не справиться со всеми ее детьми.
После того как восстанут все Перевоплощенные разом… Древняя жадно облизнула губы. Она хмелела от силы, исходящей от этого места. Ею был напитан каждый камень, каждый клочок земли, когда-то, давным-давно, обагренный кровью бесчисленных жертв Древних. И даже спустя века Лабиринт Смерти хранил на себе печать темной божественной энергии.
Мельвезейн потянулась к ней всей своей сутью и едва не замурлыкала от удовольствия, когда та откликнулась на ее призыв и незримым потоком хлынула к богине. Пропуская сквозь себя эту тьму, богиня взывала к когда-то погибшим в войне со смертными колдунам – наполовину людям, наполовину богам.
– Восстаньте! – приказывала она и повторяла глубоким, звучным голосом, уверенная, что Перевоплощенные ее слышат и поднимаются из своих могил: – Пробудитесь! Вставайте!
Мельвезейн небрежно взмахнула рукой, и ворота Лабиринта со скрежетом отворились. Сопровождаемая своими притихшими слугами, Темная королева направилась к входу в древнее святилище и затерялась в хлынувшем ей навстречу тумане.
Ночью мне приснилась мама. Она звала меня, просила скорей возвращаться, говорила, что сильно скучает. Со слезами на глазах протягивала ко мне руки под аккомпанемент из жалобного котячьего мяуканья. А на подпевке у этого душещипательного дуэта была… моя недавняя знакомая Казимира. Она наливала себе чай в блюдце, отпивала немного и, причмокивая губами, мягко повторяла:
– Пора, Анечка. Пора избавиться от проклятия. Пора, родная…
Проснулась я если и не в холодном поту, то уж точно с громко бьющимся в груди сердцем. Открыла глаза, увидела окружавший меня полумрак (тяжелый полог был задернут, не давая понять, какое сейчас время суток) и устало вздохнула, откидываясь обратно на подушки.
Избавиться от проклятия… Умереть, в смысле? Когда мне как никогда хотелось жить. Фи-гу-шки!
Бывает же, приснится чушь. Маму я «проведывала» только вчера, и все у нее было замечательно. Недавно она познакомилась с одним интересным мужчиной, на свидание с которым и собиралась, когда я решила за ней поподглядывать. На само свидание с родительницей я, разумеется, «не пошла», позволила цветку растаять на ладонях и прохладными каплями впитаться в камень пола.
За Лешей и Фьяррой не подсматривала принципиально. Не было ни малейшего желания узнавать, во что Сольвер превратила мое тело, мою жизнь и мою квартиру.
Бывшие, конечно, но видеть ее все равно не хотелось. Пусть забирает себе на здоровье все, что было у меня в том мире, и живет как хочет, где хочет и с кем хочет. Главное, чтобы ухаживала за нашим с Лешкой котом.
«Теперь уже их котом», – поправила я себя мысленно.
Понимая, что больше уснуть не получится, села на постели, прислушалась. Снаружи доносился шум: невнятный, приглушенный, но какой-то… тревожный, что ли. И за бархатными занавесями кто-то шуршал одеждой, будто собирался в спешке.
Тут я вспомнила, что впервые ночевала в покоях Ледяного. Вспомнила и потянулась к бархатному пологу, раздвинула его неловко и застала Скальде за натягиванием рубашки. Светлая ткань скользнула по широкой спине тальдена, скрыв рельефные очертания его тела.
Прикрыла ладонью рот, стараясь подавить невольный зевок.
– Что там происходит?
– Перевоплощенные, – коротко просветил меня благоверный, одним быстрым движением стягивая волосы в хвост.
– Очередное захоронение потревожила стерва?
Сон как рукой сняло. Зевать резко перехотелось, и теперь я, обхватив себя за плечи, с тревогой вглядывалась в сосредоточенное лицо мужа.
В два шага преодолев разделявшее нас расстояние, Ледяной склонился ко мне, чтобы коснуться губами моих губ. Поцелуем таким коротким, что я даже не успела понять, был ли он на самом деле или мне просто почудился. После чего Скальде резко выпрямился. Подумал о чем-то и снова прижался к моим губам. Заключив мое лицо в ладони, целовал, как несколько часов назад, стирая, пусть и на короткие секунды, тревожные мысли о древних захоронениях, о повылазивших из них чудищах и зачинщице всего этого беспредела.
Я потянулась к мужу, прильнула к нему, обвивая его руками, желая продлить эти мгновения. Но рано или поздно все хорошее и приятное заканчивается. Закончился и наш поцелуй. Скальде отпустил меня и проговорил совершенно спокойным, ровным голосом, будто мы обсуждали прогноз погоды, а не очередную грядущую бойню:
– Все захоронения Адальфивы.
Герхильд, как всегда, выглядел невозмутимым, а у меня сердце, истерично дернувшись, переместилось в пятки или и вовсе из них выпрыгнуло. Потому что больше я его не чувствовала, и даже вздохнуть какое-то время не получалось.
Только и сумела пролепетать:
– Все – это… много?
Ледяной не ответил, но по выражению его лица, традиционно заледеневшего, я поняла, что мне бы не понравились его слова.
– У нас есть план, – обнадежил будничным тоном, вот только я не чувствовала себя обнадеженной. – Маги засекли мощный всплеск силы в древнем святилище, Лабиринте Смерти. По-видимому, Мельвезейн решила воспользоваться остатками его магии, чтобы пробудить своих колдунов. Но так даже лучше, – оптимистично заключил мужчина.
– Извини, но я в упор не вижу во всем этом хоть что-то хорошее.
– Мы наконец-то знаем, где она, и сможем ее уничтожить. Тальдены уже устали от затянувшейся охоты, от безрезультатных поисков. Один бой – и все закончится. А со смертью Мельвезейн развеется и ее колдовство – Перевоплощенные снова станут покойниками. – Он подхватил перекинутую через спинку кресла куртку и, на ходу ее надевая, сказал: – Мне надо спешить, Аня. Драконы уже слетаются к Лабиринту.
– Но твоя рука! Крыло то есть. Скальде, тебе ведь еще сложно даются полеты! – срываясь с постели, протараторила я.
Сама не видела – Леан рассказывал (уж не знаю, как сумел выяснить), что его великолепие в последние дни часто оборачивался, много тренировался. Или, скорее, пытался, но треклятая рана по-прежнему о себе напоминала.
– Я в состоянии летать и сражаться, – еще одна неудачная попытка успокоить свою ари.
– Скальде, постой!
Я бросилась за мужем, закутываясь в простыню. Нет, я не собиралась его удерживать. Понимала, что это все равно бесполезно и он первым, в каком бы состоянии ни находился, бросится в битву. Но хотелось узнать, что они задумали. Может, тогда получится хоть немного успокоиться, и сердце перестанет скакать в груди, как шальное.
– Ты не можешь уйти вот так, ничего толком не объяснив. Я же тут с ума сойду! Какой у вас план? Уничтожите Древнюю? Но как?!
– С помощью артефакта – Солнечных камней Аурели. – Одна лаконичная фраза, после которой его великолепие, по-видимому, решил, что рассказал мне более чем достаточно и можно смело закругляться. – Сегодня никакого города и никакой помощи раненым, Аня, – наказал строго, а потом перевел взгляд на дремавшего у камина кьерда. Рыкнул на него, еще больше посуровев, так, что Снежок тут же встал в стойку. – Сторожи ее! И ни в коем случае не выпускай из замка!
И пока я переваривала все им сказанное, тальден покинул спальню. Не знаю, что в тот момент на меня нашло. Я кинулась к дверям, хоть и понимала, что и так его задержала и мне, как ари императора, следует лучше владеть собой. Но… Я вдруг почувствовала острое, почти болезненное желание его обнять. Хотя бы на одну короткую секунду вновь оказаться в надежных руках.
Снежок не позволил. Метнулся мне наперерез, зарычал грозно, вынуждая попятиться, и драгоценное время было упущено. Скальде двигался быстро, стремительно, а когда спешил, угнаться за ним и вовсе было невозможно.
– Снежок, не борзей! – раздраженно прикрикнула на кьерда. – Тебе было велено не выпускать меня из замка. А спальня – это не весь замок. И, должна отметить, я все еще твоя хозяйка, так что, будь добр, не поднимай на меня голос! Не рычи то есть. Сейчас же приведи ко мне Леана и Мабли. Мне нужно одеться и…
Хорошенько попытать Йекеля. Уверена, он уже знает если и не больше самого Герхильда, так столько же, и сумеет подпитать меня дополнительными сведениями.
Думаете, подействовало? Как бы не так! Кьерд не сдвинулся с места. Только ушами чуть повел в мою сторону, лениво так, а потом еще и фыркнул приглушенно, как бы говоря, что ему на мои приказы глубоко наплевать.
– Значит, так, бунтарь! – Я уперла руки в бока, рискуя лишиться простыни. – Или ты их зовешь, или пойду звать я. В этом, – окинула себя многозначительным взглядом. – И посмотрим, как тебе удастся меня удержать!
Раздраженно ударив по полу хвостом, отчего серый камень подернулся вуалью инея, кьерд выбежал из спальни. А я так и осталась стоять, прислушиваясь к далекому гомону, от которого, казалось, еще немного, и стены начнут дрожать. Им полнился весь замок, каждая каморка и каждая щель. А что сейчас творилось в Хрустальном городе… Даже думать об этом страшно.