«Нет, Роза», – прозвучал в голове умоляющий голос Лиссы.
На лице Дмитрия тоже возникло неудовольствие; впрочем, как и почти у всех, сидящих рядом. Во взгляде Рича ясно отражалось недавнее воспоминание о том, как я в зале Совета назвала Татьяну ханжой и сукой. Плевать! Я уперла руки в боки. Это был шанс заставить Дмитрия признать меня.
– Когда ты был стригоем, – начала я, подчеркивая слово «был» и тем самым давая понять, что все это в прошлом, – ты имел очень обширные связи. Тебе было известно местонахождение множества стригоев в России и США.
Дмитрий вглядывался в мое лицо, пытаясь понять, к чему я клоню.
– Да.
– Тебе и теперь известно это?
Лисса нахмурилась, подумав, что я могу неумышленно навести на мысль, будто Дмитрий до сих пор в контакте с другими стригоями.
– Да. За исключением тех, кто успел перебраться в другое место.
На этот раз он ответил без задержек – то ли разгадал мою тактику, то ли верил, что «логика Розы» к чему-нибудь путному да приведет.
– Ты готов поделиться этой информацией со стражами? – продолжала я. – Готов указать все пристанища стригоев, чтобы мы могли нанести им удар?
Это вызвало в толпе горячий отклик: все принялись обсуждать упреждающие поиски стригоев и другие связанные с этим проблемы, причем мнения заметно разделились. Одни считали мое предложение самоубийственным, другие, наоборот, полезным.
Глаза Дмитрия вспыхнули – пусть не тем восхищением, с которым он смотрел на Лиссу, но меня это не заботило. Этот взгляд был хорошо мне знаком, я видела его раньше, в те моменты, когда мы так хорошо понимали друг друга, что даже не нуждались в словах. Та же связь между нами ожила и сейчас, вызванная чувством одобрения и благодарности.
– Да, – громким, сильным голосом ответил он. – Я могу рассказать все, что знаю о планах стригоев и их местонахождении. И готов вместе с вами встретиться с ними лицом к лицу или остаться в стороне – как вам будет угодно.
– Это может оказать нам бесценную помощь. – Ганс с самым заинтересованным видом наклонился вперед в своем кресле. Я мысленно добавила ему несколько баллов – оказывается, он тоже сторонник нанесения упреждающих ударов по стригоям.
Рич вспыхнул – хотя, может, просто перегрелся на солнце. Пытаясь установить, насколько хорошо Дмитрий переносит солнечный свет, морои и сами уже чувствовали себя не очень хорошо.
– Подождите! – воскликнул он, перекрикивая нарастающий шум. – Мы никогда не поддерживали эту тактику. Кроме того, он ведь может солгать…
Его протест прервал женский крик. Из толпы внезапно вырвался моройский мальчик лет шести и бросился к нам. Кричала его мать. Я остановила ребенка, схватив за руку: я-то не боялась, будто Дмитрий причинит ему вред, а вот у женщины от страха мог случиться сердечный приступ.
– У меня есть вопросы! – заявил мальчик, заметно храбрясь.
Мать потянулась к нему, но я жестом остановила ее.
– Подождите секундочку. – Я улыбнулась мальчику. – Что ты хочешь спросить? Давай, смелее. Я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось, – заверила я женщину, которая с испуганным лицом смотрела на Дмитрия.
Она не могла знать, в состоянии ли я чему-то помешать, но осталась на месте.
– Это неле… – Рич закатил глаза.
– Если ты стригой, – прервал его мальчик, – тогда почему у тебя нет рогов? Мой друг Джеффри говорит, что у стригоев есть рога.
На мгновение взгляд Дмитрия задержался на мне, и снова между нами проскочила искра взаимопонимания. Потом, сохраняя спокойное, серьезное выражение лица, он посмотрел на мальчика и ответил:
– У стригоев нет рогов. Но даже если бы и были, это не имеет значения, потому что я не стригой.
– У стригоев красные глаза, – вмешалась я. – По-твоему, у него красные глаза?
Мальчик наклонился вперед, вглядываясь.
– Нет. Карие.
– Что еще ты знаешь о стригоях? – спросила я.
– У них, как и у нас, есть клыки.
– У тебя есть клыки? – почти пропела я, обращаясь к Дмитрию.
С ним наверняка уже обсуждали это, но когда спрашивает ребенок… Впечатление совсем другое.
Дмитрий улыбнулся – широко, просто потрясающе, и это застало меня врасплох; он очень редко улыбался так. Даже когда он по-настоящему радовался, это была всего лишь полуулыбка. Сейчас же он улыбался от души, обнажив все зубы, точно такие, как у людей и дампиров. Никаких клыков.
На мальчика эта демонстрация явно произвела впечатление.
– Хватит, Джонатан, – с беспокойством сказала его мать. – Ты спросил, а теперь пойдем.
– Стригои очень сильные, – продолжал Джонатан, явно проявляя задатки будущего юриста. – Ничто не может причинить им вред.
Я не стала поправлять его – из опасения, что он захочет увидеть, как сердце Дмитрия пронзают колом. Можно только удивляться, почему Рич не додумался до проверки такого рода.
– Ты очень сильный? – Джонатан тем временем вперил в Дмитрия острый взгляд. – Тебе можно причинить вред?
– Конечно можно, – ответил Дмитрий. – Я сильный, но тем не менее множество вещей могут причинить мне вред.
И потом, будучи Розой Хэзевей, я сказала то, чего, наверное, говорить не следовало.
– Ударь его и увидишь.
Мать Джонатана снова вскрикнула, но быстрый маленький негодяй увернулся от нее, подбежал к Дмитрию и, прежде чем кто-либо успел остановить его – хотя я могла бы успеть, – ткнул маленьким кулачком в колено.
Дмитрий немедленно откинулся назад, сжал руками колено и застонал, как бы от сильной боли.
Кое-кто в толпе засмеялся. Один из стражей подошел к Джонатану, взял его за руку и увел обратно к матери, уже близкой к истерике. По пути через толпу мальчишка оглянулся на Дмитрия.
– Не такой уж он сильный. Не думаю, что он стригой.
Это вызвало новую волну смеха. Третий морой, участвующий в допросе, но до этого помалкивающий, фыркнул и встал.
– Я увидел достаточно. Не думаю, что он должен расхаживать тут без охраны, но он не стригой. Поместите его куда-нибудь в приличное место и приставьте к нему караульных, пока не будет принято окончательное решение.
– Но… – начал было Рич.
– Нечего и дальше тратить время впустую. – Морой отмахнулся от него. – Уже жарко, и я хочу спать. Не утверждаю, будто понимаю, что произошло, но сейчас это наименьшая из наших проблем – когда одна половина Совета жаждет оторвать другой головы из-за этого постановления о снижении возрастного ценза стражей. Во всяком случае, то, что мы видели сегодня, очень обнадеживает… Даже можно сказать, что это чудо, способное изменить всю нашу жизнь. Я доложу ее величеству.
Толпа потихоньку расходилась, на лицах людей было удивление. Постепенно до всех доходило, что если случившееся с Дмитрием – правда, то все наши представления о стригоях должны претерпеть коренные изменения. Стражи, конечно, остались с Дмитрием. Как только он и Лисса встали, я ринулась к ним, горя желанием порадоваться нашей победе. Когда крошечный кулачок Джонатана «свалил» Дмитрия, он еле заметно улыбнулся мне, и мое сердце подскочило – значит, я права, его чувства ко мне не исчезли. Однако сейчас, буквально в мгновение ока, взаимопонимание между нами растаяло. Когда Дмитрий увидел, что я приближаюсь, его лицо приняло холодное, настороженное выражение.
«Роза, – мысленно воззвала ко мне Лисса. – Уходи. Оставь его в покое».
– Черта с два! – вслух ответила я ей, одновременно адресуясь к нему. – После той поддержки, которую я только что тебе оказала, ты все-таки не хочешь разговаривать со мной!
– Мы прекрасно обошлись бы и без тебя, – сухо ответил Дмитрий.
– Правда? – Я просто ушам своим не верила. – Ты, похоже, был очень признателен мне всего несколько минут назад, когда я выдвинула идею, как бы ты мог помочь в борьбе со стригоями.
Дмитрий посмотрел на Лиссу и сказал негромко:
– Я не хочу ее видеть.
– А придется! – воскликнула я. Некоторые люди из рассеивающейся толпы остановились и обернулись на шум. – Ты не можешь вот так просто отмахнуться от меня.
– Заставь ее уйти, – пробормотал Дмитрий.
– Я не…
«Роза! – закричала Лисса в моей голове, и я умолкла; пронизывающий взгляд нефритовых глаз заставил меня смутиться. – Ты хочешь помочь ему? Если ты будешь стоять здесь и кричать на него, он лишь еще сильнее расстроится! Этого ты хочешь? И хочешь, чтобы на глазах у людей он вышел из себя и накричал на тебя? Его должны видеть спокойным и нормальным. Это правда – ты только что помогла ему, но если ты сейчас не уйдешь, то погубишь все».
С бешено бьющимся сердцем я потрясенно смотрела на них. Слова Лиссы прозвучали лишь в голове, но с тем же успехом она могла выбранить меня вслух. Во мне все кипело, страшно хотелось наговорить им обоим гадостей, но правда ее слов оказалась сильнее моей злости. Если я устрою сцену, это не поможет Дмитрию. Справедливо ли, что они прогоняют меня? Справедливо ли, что они держатся заодно, как бы не замечая сделанного мной вот только что? Нет. Но я не дам своей уязвленной гордости разрушить то, чего сама же достигла. Люди должны принять Дмитрия, это главное.
Я одарила их взглядом, в который вложила все свои чувства, и поспешно удалилась. Теперь Лисса сочувствовала мне, но я мысленно отключила нашу связь. Пока с меня хватит!
Выйдя с церковного двора, я почти сразу столкнулась с Даниэллой Ивашковой. Под горячим солнцем ее идеальный макияж уже немного потек, из чего я сделала вывод, что она тоже наблюдала спектакль с допросом Дмитрия. Поблизости находились две ее приятельницы, но они отстали и болтали между собой. А она остановилась передо мной. Борясь с раздражением, я напомнила себе, что она-то ничего плохого мне не сделала, и вымученно улыбнулась.
– Здравствуйте, леди Ивашкова.
– Даниэлла, – дружелюбно ответила она. – Никаких титулов.
– Простите. Никак не привыкну.
Она кивнула на удаляющихся в сопровождении стражей Дмитрия и Лиссу.
– По-моему, ты очень помогла ему. Бедняга Рич сильно расстроен.
Ах да, Рич ведь приходится ей родственником!