Смертокрыл тут же отпустил тварь и поднялся в воздух, словно позволяя красным разбираться с нею дальше самим. Хроматические устремились следом за лидером, и они быстро исчезли из виду.
На глазах Вариан красные драконы разодрали когтями и зубами беззащитную тварь на куски, а горящую плоть втоптали в землю. В этот миг он был почти счастлив.
Вариан поднял меч и оглянулся.
— Вперед!
Честь стала главным правилом жизни Вариана. Если он захочет поквитаться с орками, он сделает это, когда придет время. Но Вариан Ринн не предает союзников, пусть и временных.
Он вел своих солдат вперед, перепрыгивая через ямы и траншеи, трупы и отрубленные куски тварей, и солдаты кричали, чтобы павшие духом орки услышали их и ввязались в битву с новыми силами, уверенные в подкреплении и в том, что они не одни, кто сражаются против Древних Богов.
И вдруг Вариан остановился. Несколько солдат толкнули его в спину. А он стоял и смотрел на Вождя Орды и охранный щит Света вокруг него. Затем медленно перевел взгляд с орка вверх, в небеса, где парил белый грифон. Он не мог разглядеть всадника, но этого и не требовалось. Хватило сияющего кинжала в его руках.
Вариану вдруг захотелось прорубить себе мечом путь к Вождю Орды и проверить на прочность его защитный барьер, он даже замахнулся, но в этот миг с небес обрушились черные насекомые с длинными прозрачными крыльями, делавшими их похожими на стрекоз. Но их головы венчали острые рога, которыми они, словно олени, поддевали своих жертв, и если тем посчастливилось избежать гибели или серьезных порезов, то их душил длинный, словно хлыст, язык.
Драконы в воздухе приняли удар первыми, и лишь несколько дюжин этих рогатых стрекоз прорвались к земле. Мечи и стрелы без труда пробивали их тела, а крылья — их слабое место — рубились еще проще, но только если удавалось миновать столкновения с рогами или длинным жабьим языком.
Вариан разделался с двумя стрекозами, после чего смог, наконец, запрокинуть голову, но так и не нашел в небе белого грифона. В темных мрачных небесах, затянутых дымом, в которых удавалось без труда разглядеть драконов только из-за их размеров, крохотная птица, казалось, затерялась напрочь.
С земли битва переместилась в небеса.
Небо кишело тварями. Стрекозы были лишь малой долей, доставшейся смертным, они просто-напросто летали ниже остальных. Среди красных драконов метались твари крупнее стрекоз, с темными плотными крыльями летучих мышей и звук они издавали примерно такой же. Стоял невообразимый гвалт — хрустели ломающиеся панцири, рычали драконы, пронзительно-тонкими, похожими на свист, криками оглашали небеса летучие мыши.
И где-то там, среди хаоса и парящей на крыльях смерти, верхом на грифоне был его сын.
Вариан пошатнулся.
— Эти дети, — прорычал рядом орк, — совсем не думают о родителях!
Гаррош Адский Крик совершенно точно был зол не меньше его самого. Но это не успокаивало и не могло успокоить! Что орк может знать о детях, о его сыне и о том, что сейчас чувствует Вариан? Это из-за него, в конце-токонцов, Андуин оказался здесь!
Ледяной порыв ветра ударил из-за спины, а с небес с новой силой полился дождь, чередующийся с градом. Где-то в размытой, холодной вышине взревел дракон, и его полный боли предсмертный крик сжал сердце Вариана в холодные тиски.
— Святой Свет… — выдохнул Вариан.
— Там! — крикнул орк, указав в небо.
Яркая вспышка зигзагом прорезала тьму и продолжила движение — она то взмывала вверх, то отскакивала в бок, и если резко обрушивалась вниз, то только, чтобы тут же взмыть выше. Андуин сражался. В белых вспышках Вариан узнавал атакующие и отражающие выпады, которым сам же когда-то обучал сына. Но он никогда не обучал его сражаться верхом на грифоне, в ночи и под дождем, под хлеставшим ветром и в окружении соперников, не знающих жалости.
— Король Вариан.
Он вздрогнул. Посмотрел на Гарроша. На плече орка кровоточила глубокая рана — должно быть, порез клешней. Рана на глазах медленно затягивалась под воздействием силы Света.
— Дорога к Редуту свободна, — хрипло произнес орк. — Они летят туда.
— Драконы?
— Да.
Драконы и один грифон с наездником. Если выживут, то они настигнут Редута.
Впервые они говорят друг с другом, подумал Вариан. Первый прямой разговор, не через переводчиков и советников. Даже в Нордсколе во время Северной Кампании, когда Орда и Альянс объединились, он ни разу не говорил с глазу на глаз со вторым военачальником — тогда еще всего лишь сыном героя Орды, Гаррошем Адским Криком. Теперь он стал Вождем, предводителем этой Орды, которой Вариан, спустя год после Северной кампании, объявил новую войну.
Гаррош был орком, а значит, одним из тех, кто выталкивал его на арену безоружным против хищных зверей или кровожадных огромных огров. Вариан подпитывал себя ненавистью к оркам в борьбе за свою жизнь, и это помогало ему там, на аренах, но сейчас?…
Вариан впервые стоял так близко к Гаррошу, что видел даже сколы на костях демона, инкрустированные в наплечники Вождя, видел, как вздувались от напряжения обвитые цепями темные руки, в которых он сжимал знаменитый топор с зазубренным обухом, доставшийся Гаррошу от отца, Громмаша Адского Крика. У них была своя история, своя жизнь, правила и традиции. Они не были чудовищами, по сути, ведь и орки, и люди были созданы Титанами, как и остальные народы, населявшие Азерот. Истинные чудовища обитали в сырых подземельях и за стенами мрачной крепости, из которой немногим посчастливилось выбраться живым.
Его сын понял это раньше, чем он.
— На Редут, Вождь, — кивнул Вариан и, вскинув меч, крикнул: — НА РЕДУТ!
Темнокожий орк взревел во всю мощь своей глотки:
— Лок-та-а-а-ар огар!
Гаррош вскинул топор. Ветер хлынул через отверстия орнамента на обухе, и Вариан снова услышал прославленный вой смертоносного оружия.
Но на этот раз вой не внушал ему ужаса.
А вспышка в небе плясала и вертелась…
Пленение Альянсом не продлилось долго, да и солдаты Альянса, нужно отдать им должное, в течение этих полутора суток обращались максимально почтительно с Верховным магистром Луносвета. Роммат, конечно, все это время ожидал какого-нибудь подвоха, но все шло гладко. Ему предоставили просторную палатку и хорошую пищу, и пусть вокруг него простирался военный лагерь Альянса, он с каждым часом чувствовал, как крепнет его спокойствие.
Но продлилось оно недолго.
На исходе вторых суток в сопровождении генералов Альянса и лорда Фордринга из Серебряного Рассвета к Роммату пожаловал некий гоблин.
— Представитель Вождя Орды, — отсалютовал коротышка. — Велено освободить вас и поручить командование над силами Орды.
— Какое командование? — переспросил Роммат.
— Орда заключила с Альянсом перемирие ради совместного удара по Сумеречному Нагорью, — объяснил гоблин. — Вождь поручил вам, Верховный магистр, командовать нашими силами. Это большая честь.
Из его рук Роммат принял адресованное ему послание. «За причиненные неудобства и проявленные стойкость, мужество и терпение назначить Верховного магистра Луносвета Роммата главным в командовании отбывающих в Сумеречное Нагорье сил Орды. Начать мобилизацию в кратчайшие сроки и сразу после освобождения», гласило послание Вождя Орды, почти слово в слово повторявшее уже сказанное гоблином.
Невероятная честь, по мнению орков, но это не было пределом мечтаний для эльфа крофи. Генералы Орды — пятеро суровых орков с топорами наперевес, — выслушали приказ о назначении Роммата дважды и без энтузиазма. Он стоял перед ними, в шелковых багряных одеждах, и в правдивость приказа орки поверили не сразу.
Роммат надеялся, что не вернется сюда. Что не увидит вновь эти насупленные небеса и темную махину Грим-Батола на горизонте, что ему не придется вновь давиться терпким дымом пожаров, которые, казалось, и не прекращали своего буйства. А еще ветер, дождь и холод…
Ему, конечно, пришлось облачиться в доспехи, он не мог оставаться и дальше в магической робе, но смена наряда не породнила его с орками. Впрочем, надо отдать им должное, орки только молча сплёвывали в сторону, когда выслушивали его приказы.
А еще гоблин. Настырный коротышка не отходил от Роммата ни на шаг. Он постоянно тараторил, расспрашивая Роммата о магических трактатах и разных премудростях волшебства. Сам-то он тоже был магом, но довольно посредственным, как оказалось, когда Роммат попросил гоблина об услуге и протянул ему кисти рук, чтобы тот освободил его от наручников, блокировавших магию.
Простецкий артефакт вызвал в гоблине бурю эмоций, он бился над ними и так и эдак, но не смог освободить Роммата, а из лагеря Альянса их выпроводили настолько быстро, что даже не озаботились полноценным освобождением пленного мага. Чтобы открыть наручники, не нужно было обладать каким-то невероятным знанием в области магии, в этом и была их основная хитростью — они разжимались с помощью простейшей магии, а не силой. И это мог сделать любой другой маг, тогда как заключенный своими силами воспользоваться попросту не мог, каким бы могущественным он ни был.
После стольких бессмысленных попыток гоблина, пока они летели на дирижабле из Оргриммара в Нагорье, Роммат решил, что в лагере встретит кого-нибудь из эльфов крови и те обязательно помогут ему.
— А может, и не нужно избавлять от них, — пошутил тогда гоблин. — В Нагорье сейчас, знаете ли, лучше магией не пользоваться.
Роммат кисло улыбнулся в ответ, но разговор продолжать не стал. Он даже не удосужился узнать имени гоблина, да и зачем? Роммат надеялся, что их пути, наконец, разойдутся в Нагорье.
Драконы помогли спуститься им с борта корабля, который отправлялся прямиком на передовую. Роммат боялся, что его отправят и дальше командовать солдатами Орды, и, ему казалось, орки опасались того же, но все сложилось удачно — в этот раз маги оказались не у дел. Задачей Роммата было только проконтролировать сбор и отбытие орков. Большая честь, по мнению Вождя Орды, и орки целиком разделяли его мнение. Каждый мечтал хоть раз оказаться у руля и каждый не понимал, за что этой чести удостоился эльф крови.