Окраина
КАРЕЛ МИСАРЖ И ЕГО РОМАН «ОКРАИНА»
Чешского прозаика Карела Мисаржа долго числили в молодых. Обычно он писал о молодых людях, и молодость персонажей, часто повествовавших о себе от первого лица, невольно наводила на мысль о молодости автора. Да и в самом деле, первую свою книгу Мисарж издал тридцати лет, вторую — тридцати пяти. Потом наступил длительный перерыв. Третья его книга — роман «Окраина» — вышла через восемь лет. Такие интервалы — большой срок для читательской памяти, а Карел Мисарж при этом еще резко менял манеру повествования и всякий раз как бы дебютировал заново. Только при более пристальном рассмотрении в произведениях Мисаржа обнаруживается и верность однажды избранной теме, и единство авторской позиции.
Первая книга Мисаржа — сборник рассказов «У нас царит спокойствие» (1964) — напоминает мозаику. Из множества эпизодов и портретов возникает картина жизни провинциального чешского городка на протяжении доброй четверти века — от кануна второй мировой войны до начала 60-х годов. С сочувствием и даже любованием рисует автор колоритные фигуры простых людей, не склонивших голову перед сильными мира сего («Маленький бунт моего отца») и стоически переносивших жизненные испытания («Тетя и старая гвардия»). С едкой иронией, а порой и отвращением живописует он трусость, душевную черствость образованного и полуобразованного мещанства. Осуждение приспособленчества — лейтмотив всей книги. На этом фоне намечается и все сильнее начинает звучать главная тема всего творчества Мисаржа — тема поисков молодым человеком своего места в жизни.
Говоря о литературных истоках творческой манеры Мисаржа, следует назвать имя Яна Неруды. Знаменитые «Малостранские повести» этого классика чешской литературы XIX века, несомненно, послужили для Мисаржа и художественным образцом, и композиционным прототипом.
Об эстетической близости молодого писателя основоположнику чешского реализма свидетельствует то видение мира, которое характерно для книги «У нас царит спокойствие». Трагика и комизм, высокое и низменное присутствуют на ее страницах в тесном переплетении, отражаясь в органическом сплаве патетики, лирики, юмора, иронии и сарказма. А над всеми большими и малыми трагедиями и комедиями, героями которых становятся жители городка, господствует ощущение единого потока жизни, объединяющей всех высшей правды человеческой солидарности.
В романе «Окраина» (1977) писатель во многом возвращается и к творческим принципам, и к жизненному материалу своей первой книги. Есть несомненная связь между изображением многодетной бедняцкой семьи в рассказе «Маленький бунт моего отца» и изображением семьи главного героя романа Франтишка Шандера. Есть нечто сходное во внешнем облике и характере корпулентной и решительной героини рассказа «Тетя и старая гвардия» и французской тетки в «Окраине». Герой рассказа «Гвоздики» (его, кстати, тоже зовут Франтишек), подобно герою романа Мисаржа, помогает пожилым родителям строить семейный домик и потому не может часто встречаться с любимой девушкой. Фигурирует здесь и сестра героя, и муж ее, который не принимает участия в стройке, хотя они первыми намерены вселиться в новый дом. Во всем этом угадывается единая автобиографическая основа, подлинные жизненные наблюдения.
Биография Мисаржа подтверждает такое предположение. Сын кузнеца и подсобной работницы, родившийся 30 сентября 1934 года в пограничной деревне Плосковице, которая после принятия Чехословакией в 1938 году позорных условий Мюнхенского соглашения оказалась в зоне немецкой оккупации, переезжает вместе с семьей в Кладненский край. Впоследствии он поступает в столичную Реальную гимназию имени Бенеша (с описанием ее мы встретимся в романе), затем переходит в Педагогическую гимназию, а по окончании ее учительствует в провинциальных чешских городках. Здесь и возникает первый сборник его рассказов — «У нас царит спокойствие». В 1962 году молодой прозаик приезжает в Прагу и около года работает воспитателем в исправительном доме для малолетних правонарушителей. Приобретенный здесь жизненный опыт дает ему материал для повести «Пастяк» (1969).
Позднее Мисарж сотрудничал на радио, на киностудии, в газетных и журнальных редакциях. Писатель достиг жизненной и творческой зрелости, свидетельством которой и явился его роман «Окраина».
Незадолго до выхода романа в свет он сказал в одном из интервью: «Литературное произведение должно… сохранять определенную долю субъективного видения, но одновременно должно обобщать»[1]. Это стремление у автора «Окраины» проявилось прежде всего в масштабности изображаемого. И в плане «географическом», и в плане социальном, и в плане историческом.
Значительная часть жизни главного героя «Окраины» Франтишка Шандера, вынужденного ездить учиться из родной деревни в Прагу, а затем навещать родителей, приезжая сначала из Праги, а потом с места работы на химическом заводе в пограничном городке, проходит в поездах. Это, казалось бы, внешнее обстоятельство становится в романе Мисаржа важным идейным и сюжетным фактором. С одной стороны, писатель подчеркивает неустроенность своего героя, с другой, это дает ему возможность запечатлеть события и общественные процессы, происходившие в послевоенные годы в среднечешской деревне, в Праге и в северо-западных пограничных областях, то есть выбрать узловые опорные пункты для создания широкого социально-психологического полотна.
Книга Мисаржа — роман современный и вместе с тем роман исторический. В этом отношении примечательны сами обстоятельства возникновения художественного замысла. «Я знал парня, — рассказывает автор, — который, говоря образно, жил между Прагой и Кладно. В Кладно у него была девушка, в Праге он работал, а где-то посредине строил семейный домик. Это порождало множество проблем. Девушка сердилась, что он уделяет ей мало времени, на работе его упрекали в недостаточном рвении. Он был всегда усталый, сонный, и коллеги комментировали это так: «Уж эта нынешняя молодежь — только и думает что о музыке, пластинках да джинсах…» А он решал большую проблему своей жизни. Страшно хотелось парню помочь, но это было не в моих силах. И тогда я о нем написал»[2]. В «Окраине» современная жизненная ситуация перенесена на четверть века назад. Впрочем, она сама по себе настолько изменена и переосмыслена, что о жизненном факте можно говорить лишь как об импульсе, послужившем толчком к работе творческого воображения и памяти художника. Тем не менее роман о Чехословакии первого послевоенного пятнадцатилетия не только адресован современному читателю и ставит современные в смысле своей актуальности проблемы, но и повествует, собственно, о современном герое.
Говоря о времени, уже принадлежащем истории, об эпохе, уже завершенной, автор постоянно подчеркивает живую связь между прошлым и настоящим, подвижность и относительность границы между ними. Он смотрит в прошлое с позиций наших дней, не скрывая своего «исторического превосходства» над героями. (Такой принцип повествования был введен в чешскую историческую прозу замечательным мастером слова, писателем-коммунистом Владиславом Ванчурой, 1891—1942.)
Однако в романе Мисаржа возвращение в прошлое — это и возвращение к нравственным ценностям и идеалам, которые бесконечно дороги писателю и теперь. Сквозь призму этих идеалов оценивает он и нынешний день. Мисарж так объясняет эту свою тягу к 50-м годам: «Ведь у нас только в пятидесятые годы сотни тысяч и даже миллионы трудящихся стали людьми. Получили квартиры, начали приобщаться к образованию, повышать квалификацию, строили себе дома, учились жить так, как должны были бы жить уже давно. Именно о таких людях я написал свой роман»[3]. Ироническое начало и начало утверждающее образуют два полюса в авторском отношении к изображаемому жизненному материалу, и своеобразное поле напряжения, возникающее между ними, определяет стилистическое своеобразие книги.
Ироническая интонация пронизывает прежде всего авторский историко-документальный комментарий. Точно и тщательно отбирая приметы времени, писатель заново воскрешает атмосферу тех лет, когда решался вопрос, вернется ли Чехословакия в накатанную колею капиталистического развития или встанет на трудный путь строительства социализма.
В 30-е годы Чехословацкая буржуазная республика была своеобразным островком среди фашистских и профашистских государств Центральной и Восточной Европы. Но хотя здесь не строились баррикады, как на улицах Вены, не шла гражданская война, как в Испании, до «спокойствия и порядка», о котором говорил тогдашний президент Томаш Гарриг Масарик, было довольно-таки далеко. И в Чехословакии существовала массовая безработица, и здесь были голодные манифестации, забастовки, расстрелы демонстрантов, локауты. «Обувной король» Томаш Батя создал в городе Злин некое «государство в государстве», где по американскому образцу все было подчинено рационально продуманной системе выжимания пота. А в граничащих с Германией областях страны и на ее востоке поднимали голову немецкие и словацкие фашиствующие националисты и сепаратисты. Потом пришел Мюнхен. Англия и Франция, на которые возлагали все надежды Т. Г. Масарик и его преемник на посту президента Эдуард Бенеш, откупились от Гитлера и Муссолини западными пограничными районами Чехословакии. 5 октября 1938 года Бенеш, вопреки воле народа принявший мюнхенский диктат, подал в отставку. Так называемая вторая республика, при которой к власти пришли профашисты и капитулянты, просуществовала недолго. 15 марта 1939 года гитлеровские войска вступили в Прагу. Чехия и Моравия были объявлены протекторатом Германии, а в Словакии возникло клеро-фашистское прогитлеровское государство. После освобождения Чехословакии Советской Армией (крайний запад Чехии заняли американские войска) правительство Национального фронта, куда вошли все антифашистские партии и общественные организации, приняло программу широких социальных преобразований. Выборы 1946 года принесли большинство голосов Коммунистической партии Чехословакии. Главой правительства стал ее председатель Клемент Готвальд, президентом был вновь избран Бенеш. Ориентация на Москву или ориентация на Запад, Готвальд или Бенеш? — таков был неизбежный исторический выбор. Мелкобуржуазная национально-социалистическая и клерикальная народная партия в Чехии и демократическая партия в Словакии, куда проникли многие реакционные деятели распущенных профашистских партий, стали средоточием антисоциалистических сил в стране. К началу 1948 года обстановка накалилась до предела. Назревала решающая схватка.