— Почему «оно»? Это же кот был?
— С виду кот. Серый, тощий, клочковатый такой. Но жрет, как электромясорубка. И звук такой же жужжащий. От полена колбасы треть осталась. Нет, хорошо, что пальцы уцелели. Что будем делать?
— Пищеблок нужно закрывать, — сказал Андрей.
— Капкан, — живо посоветовал Алексей Валентинович.
— Жестоко, — сказала хихикающая Мариэтта. — Нужно поймать и на свободу выдворить. Как этот котик вообще в «Боспор» попал?
У Андрея были некоторые догадки. Правда, не слишком реалистичные. Живые твари, кроме фээспешников и «целлулоидных», кинотеатр обходили стороной. Даже голуби крайне редко на крышу садились. Так что котяра был интересный. Но не гоняться же за ним по кинотеатру?
— Выезд, — сказал Андрей, кладя трубку. — На Ленинский. Площадь Гагарина.
— Сейчас, мигом, — подскочил Генка.
— Не гони. Выезд утром. Объект уже почти два месяца как пропал.
— А мы тогда зачем? — удивился Иванов. — Молебен за упокой стоять?
— Нет. Там какая-то мистическая ерунда творится. Объяснят на месте.
Вечером Мариэтта поставила у своей двери блюдце с молоком и положила ломоть сыра.
— Ты ничего не перепутала? — поинтересовался Андрей. — Вроде не мышь завелась.
— У меня кот Васька был. Так он при виде сыра в обморок падал. От счастья.
— Здорово. Я все собаку хотел, да так и не довелось.
— Зайдешь посидеть, Сергеич?
— Нет, сегодня не выйдет.
— Я просто поболтать зову. Совращать не буду. Или мне стукнуться обо что-нибудь?
— Стукаться не нужно. И болтать мне с тобой, Маня, нравится. Только завтра выезд, и выспаться нужно. Так что пойдем с Генкой чаю выпьем и спать. Без обид, ладно?
Утром сыр исчез, а блюдце оказалось подвинуто к дверям кухни.
— Как бы ключи, подлец, не подобрал, — озабоченно сказал Генка, затягивая на поясе ремень с ножнами.
— Откровенно криминальный тип, — согласился Андрей. — Ген, оружие пока прячь подальше. Нам еще с цивильным населением беседовать.
Охлобыстина Нина Ниловна, 45 лет, завуч 1080-й школы. Русский язык и литература. Замужем, дочь 18 лет. Пропала 9 марта по пути из школы домой.
— Может, это не наш объект? — с надеждой спросил Генка, почему-то весьма недолюбливавший педагогов.
— На девяносто пять процентов наш, — сказал координатор.
Отделение «КП-29» и координаторская группа устроились в спортзале. По воскресному времени школа была пуста. Слышно было, как стучал по жести за окном надоевший дождь.
— Тут такой ход сюжета, — сказал коренастый координатор. — Пропала Охлобыстина, и пропала. Заявили в полицию, объявили розыск, все по накатанной. От школы до дома ровно три минуты прогулочным шагом. Вон, дом из окна видно. Двор спокойный. Никто ничего не заметил. Ее здесь каждая собака знает.
— Может, она в магазин завернула или в парикмахерскую, — сказала Мариэтта. — Там ее ограбили или похитили. Она как на внешность? Может, кавказец какой-нибудь глаз положил? Долго ли завуча охмурить? Тем более русачку.
Генка хихикнул. Алексей Валентинович глянул укоризненно.
— М-да, в парикмахерскую, — пробормотал координатор, почесывая шрам на подбородке. — Все, конечно, возможно, но Охлобыстина была женщиной строгих правил.
— Что, сама себе голову наголо брила? — ужаснулась Мариэтта.
Андрей посмотрел на расшалившуюся осквернительницу могил. Девица с покаянным видом зажала себе рот.
Координатор ухмыльнулся:
— В парикмахерскую гражданка Охлобыстина, конечно, ходила. Но всегда в строго оговоренное время. Она вела очень распланированный образ жизни. Все по минутам. Утро, рабочий день в школе, вечер, отход ко сну. Выходные дни и посещения торговых объектов — отдельной статьей.
— Полезная привычка, — заметил Алексей Валентинович. — Я до службы в ФСПП тоже вел ежедневник.
Координатор посмотрел на пожилого аккуратиста с интересом и ткнул пальцем в толстый томик, обернутый в старомодную обложку для тетрадей:
— У милейшей Нины Ниловны был не ежедневник, а ежеминутник. Потрясающе пунктуальная женщина. Вот закладочка на 9 марта: 20.00 — домой. 20.10 — ужин. 20.35 — долить воду в цветы, окончить сортировку подарков. 21.00 — программа «Время». Ну и так далее.
— Быстро она ужин готовит, — с некоторой завистью заметила Мариэтта.
— Ей дочь готовила. Очень милая девушка, — объяснил координатор.
— Что-то я не улавливаю, — признался Андрей. — То, что эта завуч была пунктуальна, в данном случае хорошо. Все мы дотошных педагогов не сильно любим, но для личностного поиска портрет идеальный. Но все равно не ясно, почему она наш клиент?
— Почему наш, чуть позже объясню, — пообещал координатор. — Пока дошлифуем портрет. С коллегами и родственниками Охлобыстиной Н. Н. пообщаться, увы, не придется. Зато фотографий куча — прошу любоваться. Видео тоже хватает, одних «Последних звонков» штук двадцать, могу включить.
Андрей взял фотографию, явно снятую с Доски почета — или как там ныне называется выставка заслуженных физиономий? Волевая тетка. На вид — чуть за пятьдесят. Умеренная косметика, строгая «учительская» прическа. Лицо миловидное, но профессиональное выражение его портит. Училка, короче.
— Собственно, почему нельзя поговорить с коллегами и семьей?
— Дочь в неврологическом центре. Остальные, не поверите, не желают обсуждать эту тему. Муж, как узнал, что мы зашевелились, взял отпуск за свой счет и укатил в Карелию на рыбалку. Это в такую-то погодку. Вижу, совсем я вас запутал. Яков продолжит, он даже больше меня в теме, — координатор показал на рыжего здоровяка-оператора. — Да вы не удивляйтесь, Яша у нас эту школу окончил. Лично объект знает.
— Это точно, — рыжий улыбнулся. — Я заранее прошу прощения у милой девушки, но буду говорить прямо.
Милая девушка одобрительно кивнула — прямоту Мариэтта обожала, да и рыжий ей, похоже, нравился.
— Так вот, — оператор накрутил на кулак ремень камеры. — Школу я восемь лет назад окончил. Нет, хорошо окончил — аттестат красивый, в институт с полтычка попал. Но! Я за свою жизнь большей задницы, чем Нинель Жиловна, не видел. В гестапо на нее молились бы…
Рыжий рассказывал доходчиво. Коллектив Охлобыстина изводила с редким упоением и фантазией. О детях говорить и не приходилось. Дело свое Нинель Жиловна любила, подходила к нему со рвением и потрясающей педантичностью, и деваться от всевластного завуча ни старым, ни малым было некуда. В общем, новость от 10 марта школа встретила со слезами счастья на глазах.
— Послушайте, — задумчиво сказал Генка. — Может, ее похитили и тупо утопили в Москве-реке? Лично я бы такой вариант рассматривал в первую очередь.
— Действительно, мне кажется, женщина перегибала палку, — согласился Алексей Валентинович. — С людьми нужно тактичнее.
— Палку она действительно перегнула, — сказал координатор. — На 8-е Марта ей подарили дежурный целлофан с мимозой и чудную музыкальную открытку. И больше ничего. Это от всей школы. В наше время такой вариант среди педагогов приравнивается к публичному оплевыванию.
— Так. До этого момента все понятно, кроме того, зачем мы здесь сидим, — сказал Андрей. — К завучам я и раньше относился без восторга, хотя наверняка и среди них встречаются достойные люди. Капчага и Иванов, снимите с лиц это мерзопакостное выражение. Мы гражданку Охлобыстину все равно будем искать. Ибо на то есть приказ.
— Да, — координатор достал из папки какую-то распечатку. — Искать придется, потому что 9-го апреля началось самое интересное. Зачитываю выдержку из заявления Охлобыстиной С. Р., то есть дочери искомого объекта. «Услышав шум, я подумала, что вернулся с дачи отец. Открыв дверь в спальню, я увидела маму. Она стояла у открытого секретера. Была в светлом бальном платье и вся очень бледная. Я крикнула: „Мамочка, ты вернулась?! Что с тобой?“ Она глянула на меня и сказала: „Опять спишь в одной майке? Распустилась, дрянь. Ну и черт с тобой“. Далее я ничего не помню до того момента, когда меня ввезли в приемное отделение больницы».
— Перенервничала девчонка, — с сочувствием сказал Генка. — Ночь, белое платье, скрипы — натуральный ужастик.
— Галлюцинация на почве психической травмы от потери родного человека? — предположил Алексей Валентинович.
— Девчонка хорошая, — сказал координатор. — Я у нее два раза в клинике был. По-моему, она домой вообще не вернется, если там маман появится. Все равно, в призрачном виде или реальном. Но на галлюцинации вряд ли удастся все свалить. Читаю выдержку из объяснительной записки Гацацуева В. Г. — это сотрудник ЧОПа, охраняющего данную школу. Гацацуев характеризуется положительно — на работу является вовремя, не пьет по причине язвы желудка. Дежурил в ночь с 12 на 13 апреля. «Обходя здание как распаряжено по приказному графику, в два часа ночи засек свет в кабинетном отрезке учительской третьего этажа. Вошедши в кабинет, обнаружил заучшу Охлобыстину Н. Н. Она раскладывала бумажно-журнальные предметы в шкафе. Глянув на меня, вышеуказанная Охлобыстина Н. Н. высказалась в смысле „Извольте пойти вон, я работаю“. Решив, что опять комиссия ответственная ожидается, а меня забыли предупредить по смене, я пошел до лестницы. Тут я вспомнил, что Охлобыстина заявлена в розыск. Бегом вернумшись до кабинета, я был не допущен по причине запертости двери. Из нутря доносился стук и шелест мебели, тихий разговор. По инструкции я вызвал по мобильнику старшего смены и остался на охране кабинетного непорядка. В том, что подъехавшая тревожная группа не обнаружила за дверями никакого нарушителя, я объяснений не имею. Прошу учесть мое одиночное дежурство и…» В общем, далее не так интересно. — Координатор сунул листки в папку. — Злоумышленник, он же призрак, вопиюще нарушил порядок и изъял отдельные материальные ценности, не имеющие особой материальной ценности. Из квартиры Охлобыстиных пропали кое-какие предметы женского нижнего белья и набор итальянских термобигуди. В школе были невосполнимо испорчено семь классных журналов, уничтожены табели и проверочные тесты по ЕГЭ. Также пропали кое-какие мелочи, принадлежащие Охлобыстиной, вазочка со стола биологички и коллекция пионерок-героев.