Я натянул перчатки и пододвинул табурет, присаживаясь рядом с ним.
Он не издал ни звука, хотя и дергался в своих путах.
— Я уверен, ты знаешь, почему ты здесь.
У этого идиота хватило наглости покачать головой.
— Позволь мне повторить, — сказал я, откидываясь назад и беря иглу с подготовленного лотка позади меня. — Я уверен, ты в курсе, почему ты здесь.
Его мускулистая рука покраснела от моего сжатия. Слегка надавив, я проколол кожу под ногтем его большого пальца, затем еще раз надавил. Он взвизгнул, кивая головой, а его глаза наполнились слезами.
Я медленно вытащил иглу.
— О, уже готов говорить?
Он выразительно кивнул.
В качестве метода убеждения я повторил процесс с каждым пальцем, слушая его приглушенные крики и удары тела о твердую поверхность, пока я спокойно вынимал иглу из мизинца и бросал ее в банку с антисептиком.
Я вытащил кляп и положил его рядом с ним на стул, затем подождал, пока он немного успокоится, слезы все еще текли из его налитых кровью глаз.
— Ты больной ублюдок…
— Каждый, кто здесь был на твоем месте, говорил мне об этом. Я знаю, кто я такой, поэтому, пожалуйста, не утомляй меня и не трать наше время впустую. — Я придвинулся ближе, мой голос зазвучал угрожающе, когда я начал закипать: — А теперь скажи мне, кто ты и почему ты здесь.
Какое-то мгновение он рассматривал меня, мгновение, которое едва не обошлось ему дорого, но затем, наконец, он признался:
— Меня наняли следить за тобой.
Я ждал. Потому что, конечно же, он знал, что ему никто не поможет.
— Чтобы получить любую информацию о тебе, какую только смогу, и чтобы…
— И чтобы что? — осторожно спросил я, хотя моя кровь бурлила от жажды мести.
— Твоя дочь. Мне приказали найти доказательства того, что она тебе неродная, но я не смог, и тогда мне сказали… просто з-забрать ее.
Даже не глядя, я схватил ножницы с подноса. Неважно, что он говорил или что мог еще сказать, мое сердце не могло смириться с мыслью о том, что кто-то заберет мой солнечный свет.
— П-подожди, — пробормотал он, заикаясь. — Какого хрена? Я же тебе признался!
Он начал вырываться, когда я засунул кляп обратно ему в рот.
— Я знаю, — сказал я и обернул металл вокруг кончика его большого пальца. — Но мне было любопытно. Что ж, теперь я уверен, ты сможешь меня понять, — я сжал рукоятки, и его приглушенные кляпом крики заглушили звук металла, рассекающего ноготь и кожу, — я в ярости.
Я срезал палец до кости. На самом деле, кости являлись для меня не самой приятной вещью, а я не любил тратить время впустую. Я бы скорее вырвал кому-нибудь зубы, чем имел дело с костями.
Это рутинную работу я берегу для особых посетителей.
Он продолжал корчиться и кричать, и я смотрел, как кровь струйками стекала по его руке, по ремням безопасности и оставляла капли на стуле.
Во мне не осталось ничего, кроме накопившейся ярости при мысли о том, что люди таким образом замышляют заговор против меня. Одно дело было пытаться сломить меня, но совсем другое — затронуть мое сердце.
Когда он немного успокоился, я вынул кляп и спросил:
— Кто послал тебя забрать мою дочь?
Кем бы ни был тот человек, мой посетитель, должно быть, не слишком его боялся. И он легко выдал информацию:
— Он был агентом, Майло или как его там, трахни меня, — простонал он, сжимая прорытую кровью руку, слюна стекала по его подбородку, когда он прошипел сквозь зубы: — Ч-что-то в этом роде.
Я вздохнул, зная, что мне придется как-то донести до своей Голубки, что этот федерал все-таки должен умереть.
— Ты не полицейский? — спросил я.
Он покачал головой.
— Нет, черт. Нет. Но я подрабатываю для парней под прикрытием. Я даже не собирался соглашаться на это, но он предложил мне десять тысяч и заплатил половину. Плюс, м-мое проживание и авиабилеты.
Мои зубы грозили превратиться в пыль, когда я пророкотал:
— Ты согласился украсть ребенка за десять тысяч?
Он сглотнул.
— Я бы не причинил ей вреда, клянусь. Мне просто нужно было…
Я сунул обратно кляп ему в рот и схватил свой любимый нож.
Я нажал на кнопку внутренней связи, и Бо сразу поднял трубку.
— Уже закончил?
— Я вышел из себя.
Бо рассмеялся.
— Просто спустись сюда или пришли Мурри, если он свободен. Эта туша весит тонну.
Мгновение спустя Бо спустился по лестнице, и я протянул ему коробку с перчатками.
Мы погрузили тело на брезент, завернули его и положили в дальний угол.
— Как думаешь, вы с Сейдж сможете вытащить это отсюда?
— Свиньям? — спросил он, размазывая кровь между пальцами. Полиэтиленовая перчатка шуршала от его движений.
— Пятьдесят на пятьдесят. В бочках уже нет места.
Бо наблюдал за тем, как я собрал грязный чехол со стула и бросил его в камин, который разжег перед тем, как он спустился вниз.
Затем я подошел к раковине в ванной и заткнул ее, высыпав кучу порошкового отбеливателя, а затем ножницы, нож и иглы.
— Он сказал, почему совершал прогулки по лесу, как дилетант? — спросил Бо, стоящий рядом со шкафчиком, наполненном чистящими средствами, пока я в нем рылся.
— Если он был таким дилетантом, почему вы с Сейджем раньше не вычислили его?
Бо вздохнул.
— Признаюсь, я особо не утруждал себя поисками. — Когда я впился в него взглядом, он пожал плечами. — Я подумал, что это просто еще один федерал, и Сейдж был со мной солидарен.
— Просто еще один федерал?
— Да ладно, чувак. Он охотился за девушкой федерала. Этот мудак потерпел поражение и не может так просто сдаться. И нанять кого-нибудь, чтобы найти ее, ни хрена не даст. — Еще одно пожатие плечами. — Итак, мы не думали, что риск был таким уж высоким.
— Он охотился за Лу.
— Черт.
— Хмм. — Я обрызгал стул, затем вытер его дочиста, пока Бо задыхался от чувства вины.
— Том, — начал он.
— Не переживай. — Я посмотрел на него и прорычал: — Но знай, мне наплевать, кто ты, откуда взялся и какие у тебя навыки; ты мне не друг, если даже не можешь оказать любезность и сказать, что мы не собираемся охотиться на кого-то должным образом.
Я познакомился с Сейджем через Бо и некоторых других знакомых. С Бо я официально познакомился четыре года назад, когда мы оба охотились за одним и тем же объектом. Мы узнали друг друга, поскольку учились в одной школе. Он был на несколько лет старше меня, что часто приводило меня в замешательство.
Спустя годы, после того, как наши семьи причинили нам зло, мы столкнулись с ним одной ночью, и вместо того, чтобы избавиться друг от друга, поделили деньги и с тех пор держим связь.
Бо сжал челюсть, я увидел, как его язык скользнул по зубам за сомкнутыми губами. После напряженного момента, когда он посмотрел на меня своим пристальным голубым взглядом, выражение его лица смягчилось
— Да, я понимаю. Больше этого не повторится.
Мы обсудили, во сколько они с Сейдж вынесут мусор из моего дома, затем он оставил меня наедине с моими мыслями, пока я вымывал пол.
Через некоторое время, уставившись на стул, я проглотил остатки гнева и страха, которые заставили меня забрать жизнь незнакомца, и быстро привел себя в порядок в крошечной ванной.
С полотенцем в руке, наполовину обнаженный, я выключил свет и поднялся наверх. Я ввел код, затем толкнул тяжелую дверь.
Солнечный свет ударил мне в глаза, и, заметив капельку крови на запястье, я поднял руку и быстро вытер ее влажным полотенцем, когда дверь за мной закрылась.
Я услышал ее, почувствовал, прежде чем позволил своим глазам насладиться ее видом в джинсовых шортах и детской желтой футболке с оборками на рукавах.
Бледный оттенок кожи моей Голубки и трепетание ее нервного пульса на шее заставили меня замереть с полотенцем в руке.
— Отлично, — пробормотал я, когда она резко повернулась и поспешила выйти из комнаты. — Пока она привыкала, мне пришлось кое-кого убить.
Томас пришел в мою комнату вскоре после того, как я увидела его выходящим из того подвала с окровавленным полотенцем в руках, но я не открыла дверь.
Он постоял несколько минут, затем я услышала его мягкие удаляющиеся шаги по коридору, видимо, решив оставить меня в покое.
Я была благодарна за то, что он не стал настаивать на разговоре, а потом разозлилась на себя из-за этого чувства.
Миллион мыслей кружилось в моей голове, но огромное место занимало воспоминание о прошлой ночи. Когда Томас поделился сокровенной информацией о себе, а потом не выпускал меня из своих рук до поздней ночи.
Сопоставить Томаса с тем человеком, которого я застала сегодня около подвала, было не настолько трудно, как должно было быть. Что, мягко говоря, вызывало беспокойство.
После того, как Лу заплела мои волосы в скрученный пучок, я спустилась вниз приготовить завтрак и кофе, и, увидев тех двух мужчин на кухне, которые с явным интересом наблюдали за мной, я поняла, что за гость мог быть у Томаса.
Я даже не потрудилась спросить, где он. Просто улыбнулась и тихо кивнула в знак приветствия, и, забыв о еде, отнесла свой кофе наверх, чтобы найти Лу.
Мне не следовало возвращаться на кухню.
Томас, вскоре постучавший в мою дверь, напомнил мне, что я так и осталась голодной.
Дверь Лу была открыта, Том вошел, пристально глядя на меня, и сказал:
— Лу, нарисуй мне картину с огромным солнцем.
Лу-Лу перевела взгляд с Томаса на меня, и я ободряюще улыбнулась.
— И, может быть, немного дождя.
— Солнечный душ? — спросила она.
Я прижала к себе девочку, прежде чем опустив на пол.
— Да, я люблю солнечный душ.
— Я тоже! — Она выбежала из комнаты.
Оставшись наедине, Томас закрыл дверь, подошел ко мне и присел рядом со мной на кровать. Он протянул ко мне руку и взглядом, казалось, просил разрешения на прикосновение, но я просто промолчала. Когда он большим пальцем погладил меня по щеке и теплой ладонью прижался к моей коже, я почти забыла о том, что произошло сегодня утром.