— Я знаю, — сказала я
Он все еще стоял на месте, не шевелясь, а на его красивом лице отразилась нерешительность.
— Время, Томас.
— Время. — Он выдохнул и кивнул. — Хорошо.
Снова зевнув, я смотрела, как он шел к двери, и нить, которая привязывала меня к нему, становилась все тоньше, требуя, чтобы ее не разорвали.
Томас остановился и обернулся.
— Голубка, я знаю, что ты до определенной степени доверяешь ему, но такой человек, как он, явно не любит проигрывать. И он многое потерял. — Вытащив пистолет из-за пояса, он положил его на комод. — Он ходит по кругу. Я знаю, что ты умеешь этим пользоваться, так что не стесняйся. В целях самообороны.
Я даже не моргнула, увидев оружие, просто встретилась с ним взглядом, затем позволила своим векам затрепетать и закрыться, когда дверь квартиры захлопнулась
От звука выстрела я резко открыла глаза, и кинулась через комнату к пистолету на комоде, в то время как мое сердце бешено колотилось.
Я распахнула дверь квартиры и, увидев Томаса, привалившегося к стене под лестничной площадкой, пока кровь окрашивала его белую рубашку в алый цвет, я не думала.
Сняв предохранитель, я наставила пистолет на Майло, чей пистолет все еще был направлен на Томаса, готовый снова нажать на спусковой крючок.
— Не смей, черт возьми! — крикнула я.
— Голубка, — прохрипел Томас.
Майло потрясенно посмотрел на меня.
— Не будь глупой, детка. Убери пистолет.
Металл был холодным под моими твердыми пальцами, страх и гнев замедлили мое дыхание и прояснили зрение, когда я нажала пальцем на спусковой крючок и выстрелила ему в плечо.
Сбегая по лестнице к Томасу, я во весь голос звала на помощь, зная, что никто больше не заходил на эту лестничную клетку, кроме домовладельца, которому принадлежало здание. Но кто-то должен был услышать выстрелы с улицы.
Майло выругался, согнулся и чуть не упал с лестницы. Он ухватился за перила, но его пистолет со звоном покатился по ступенькам.
Я опустила свой и заставила себя посмотреть на то, что никогда бы не хотела видеть. Этого зрелища было достаточно, чтобы мои дрожащие ноги подкосились, и я упала на жесткий бетон, сорвав с себя майку.
Я прижала ткань к ране внизу живота, и Томас застонал, изо всех сил стараясь не закрывать глаза.
— Том, посмотри на меня, — попросила я, затем снова закричала о помощи.
— Целую вечность, — прохрипел он, скривив губы.
— Прямо сейчас не нужно стараться быть милым.
— Твою мать, — услышала я чей-то голос, за которым последовал разговор по телефону. — Да, две жертвы и одна, ах, почти голая цыпочка.
Томас выругался, когда я сильнее надавила на рану, которая не переставала кровоточить, затем пробормотал:
— Голубка, думаю, что лучше умру, чем позволю незнакомцам увидеть тебя полуголой.
Я рассмеялась, рыдание застряло у меня в горле.
— Тогда очень жаль, что я тебе этого не позволю. Так что смирись с этим.
Он ухмыльнулся, затем прошептал слова, которые заставили мое сердце взлететь и упасть, потому что я знала, почему он сказал их именно сейчас. В этот самый момент.
— Я ждал тебя. — Он кашлянул. — И что бы ни случилось, я с радостью буду ждать тебя снова.
— Не надо, — предупредила я, сдерживая новый поток слез.
— Посмотри на меня, — потребовал он.
Я выполнила его просьбу, и все мое существование, казалось, зависело от того, чтобы увидеть эти голубые глаза.
— Я люблю тебя. Мы — те, кого ты ищешь на этих страницах, Голубка. Там… — Он замолчал и поморщился. — Нам нет конца.
Я шмыгнула носом, свирепо глядя на него, и слезы потекли по моим щекам.
Искренняя улыбка ударила меня прямо в сердце.
— Я бы все равно сказал это завтра, после того, как ты перестанешь… — Он снова закашлялся и сглотнул, и я знала, просто знала, что он проглотил собственную кровь, чтобы не пугать меня. — Расстраиваться из-за меня.
— Конечно, Монстр.
Я слышала, как незнакомец помогал Майло, и к тому времени, когда полиция и парамедики прибыли пять минут спустя, Томас был едва в сознании и настолько бледен, что я боялась, что скоро смогу видеть сквозь его кожу.
Только когда двери «Скорой помощи» закрылись, и меня затолкали на заднее сиденье полицейской машины, я поняла, что самое страшное было не в том, что я могла потерять его.
А в том, что могла потерять, так и не сказав, что я тоже люблю его.
С затуманенным зрением я простояла на тротуаре бессчетное количество минут после того, как полиция закончила снимать с меня показания в участке.
Как только прибыли парамедики и полиция, я помчалась наверх, чтобы взять рубашку, обувь и сумочку, затем помчалась обратно вниз, прежде чем мне сказали, что они берут меня под стражу.
Теперь, когда мой мозг прояснился настолько, что я могла передвигать ноги, я оглядела улицу и вспомнила, что у меня нет машины. Она так и стояла в сарае.
В отчаянии окликнула такси, выплюнула слово «больница», когда одно из них подъехало, и крепко вцепилась в ткань заднего сиденья.
Городские здания проносились мимо неузнаваемыми пятнами. Единственное, что искали мои глаза, могло навсегда остаться недосягаемым.
Нет.
Водитель остановился в зоне высадки, я бросила ему двадцатку и выскочила, прежде чем он успел побеспокоиться о сдаче.
— Оставьте себе, спасибо.
Он пожал плечами, когда я захлопнула дверь и помчалась к автоматическим дверям, чуть не налетев на пожилую пару.
Моя отчаянная суета была напрасной, учитывая, что медсестра с кислым лицом велела мне занять место в комнате ожидания. Если бы я была членом семьи, они бы мне обо всем рассказали.
Через полчаса, когда мне казалось, что мое сердцебиение вот-вот прорвется сквозь грудную клетку, я вернулась и постаралась не зарычать.
— У него нет семьи. Пожалуйста, услышьте меня.
Медсестра фыркнула, затем, посмотрев на меня целую вечность, опустила взгляд на свой компьютер.
— Еще раз, как его зовут?
— Томас Верроне.
Она пожевала губу, затем огляделась. Когда наши глаза встретились, она тихо сказала:
— Он сейчас в операционной. Приходите через час.
Кивнув, я постаралась сдержаться от шока. Значит, что он все еще здесь, так что я приму это.
Снова усевшись, я включила свой телефон и начала размышлять о том, как связаться с Мурри. Бо. Сейджем. С любым, с кем Томас не связан семейными узами, но вполне мог им быть в другом смысле. Но у меня не было ни одного из номеров.
Только Тома.
Как раз когда я собиралась направиться на сестринский пост за очередными новостями, зазвонил мой телефон, и, несмотря на незнакомый номер, я знала, что это Мурри.
— Мурри?
— Где он? — Его голос был спокоен, но в нем чувствовалось скрытое беспокойство.
— В больнице. Он, эм, — я сделала дрожащий вдох, — в него стреляли.
Прошла секунда.
— Насколько все плохо?
Я закрыла глаза, откидываясь на жесткий пластик кресла.
— Плохо, он в операционной.
Мурри выругался.
— Это сделал федерал?
— Да, он тоже здесь.
— Что ты имеешь в виду? С тобой?
Проигнорировав обвинение в его вопросе, я ответила:
— Нет, я выстрелила в него.
Тишина.
— Черт возьми, Джемма.
Крошечные иголочки вины кольнули меня, когда я вспомнила, что Майло, вероятно, был в плохой форме.
— Пуля попала в плечо, так что он выживет.
— И все же, — сказал он, — ты в порядке?
— Нет.
— Честность — это хорошо.
Я рассказала о случившемся столько, сколько смогла. Как будто снова разговаривала с копами, мой голос был лишён эмоций, а объяснения похожи на зачитывание лекции, мой мозг слишком боялся связываться с моим сердцем.
Он замолчал на несколько секунд.
— Позволь мне сделать несколько звонков, и я скоро пришлю к тебе кого-нибудь. Держись, хорошо? Том не собирается позволять какому-то подражателю героя боевика избавиться от него. — Мурри рассмеялся. Его смех оборвался.
Не в силах сдержать рыдания, поднимающиеся все выше к горлу, я повесила трубку и опустила голову на окровавленные руки.
Я почувствовала руку на своём плече и вздрогнула, подняв голову.
Мечтать о лучших временах в его постели, в его библиотеке, в парке, на автостоянке, в моей старой комнате, в классе, черт возьми, даже в его темнице было лучше, чем пялиться на потертый белый пол и слушать повторяющийся гул работы больницы.
Бесполезно.
Сидеть бесполезно. Все, что я могла сделать, было бы пустой тратой времени, и поэтому я сбежала единственным известным мне способом.
Затем Бо сел, его колено коснулось моего.
— Слышал, у тебя был напряженный день.
Я фыркнула.
— Можно и так сказать.
Он засунул руки в карманы толстовки, наблюдая, как ребенок гоняется за баскетбольным мячом по полу зала ожидания.
— Есть новости?
— Полчаса назад он все еще был в операционной.
Бо бросил взгляд на сестринский пост.
— Это та угрюмая медсестра тебе сказала?
— Наверное, она просто устала.
— Ты слишком милая, — сказал он. — А копы? Как с ними все прошло?
— Меня допрашивали, но у меня нет судимости, — я выдохнула. — Самооборона.
Он присвистнул, глядя на мои руки, и взял их в свои. Его кожа была мозолистой и теплой, и хотя это было не то прикосновение, в котором нуждалась, я все равно была благодарна за него.
— Посмотри на себя сейчас, Джемайма Джоли.
Фыркнув, я отдернула их и встала.
— Я пойду, вымою их.
— Нет, тебе идет. — Судя по его ухмылке и дикому взгляду, я решила, что он говорит серьезно.
Я наморщила нос.
— Сейчас вернусь.
В ванной я была потрясена видом своего отражения. На моей щеке небольшой след крови, как будто я потерла лицо, прежде чем она высохла на моих руках. Мои зрачки были расширены, белки глаз налиты кровью.
Бессонница, выстрел в человека и потенциальная потеря любви, которую ты никогда не предвидел, могли бы оставить за собой подобный след.