И только потом последовали предложения по установлению мира между двумя странами. В частности, Гесс «внес старое предложение, чтобы Великобритания дала Германии свободу действия в Европе, и Германия даст Британии свободу действия в Империи – кроме бывших германских колоний, в которых она нуждалась, как в источнике сырья». Но он особо подчеркнул, что «при любых условиях мирного урегулирования Германия будет по-прежнему поддерживать Рашида Али[20] и потребует ухода Британии из Ирака». Но главное заявление Гесса состояло в том, что «…немцы готовы заключить с Британией мир почти на любых условиях, если ее правительство даст обещание вместе с Германией напасть на Россию». Помощник фюрера не сомневался в их совместной победе над СССР и, как стало известно из послевоенных мемуаров личного врача Гиммлера Феликса Керстена, якобы даже предлагал англичанам после войны поделить Советский Союз на три зоны: первая – от Бреста до Оби – будет принадлежать Германии, вторая – от Оби до Лены – британской короне. Что касается США, то в обмен на невмешательство в войну они могут потом забрать себе Камчатку и Охотское море. Япония тоже получит лакомый кусок – Дальний Восток, советское Приморье и Сахалин.
Киркпатрик еще дважды встречался с Гессом, но ничего больше, кроме уже озвученных им раньше и указанных здесь «мирных» инициатив, добиться от него не удалось. И тогда, как пишет Пэдфилд, «Черчилль согласился с предложением начать ложные переговоры, чтобы попытаться вытянуть из него больше информации». Роль посредника в их проведении досталась лорду-канцлеру Джону Саймону, который пришел к такому выводу: «Ничем не подкрепленные, достаточно наивные условия переговоров, предложенные Гессом, являются другим доказательством того, что он прибыл не с тем, чтобы действительно вступить в переговоры с британским правительством, а провозгласить господство Гитлера над континентом и указать тем в Британии, кто уже считал, что война проиграна, как Британия может избежать дальнейших последствий решения противостоять фюреру – он прибыл, чтобы говорить с пораженцами». Время шло, и Гесс, который, по словам Пэдфилда, «рассчитывал, что ему сразу же организуют встречу с кабинетом министров или даже с самим королем», после двух месяцев пребывания в Британии «начал подозревать, что англичане решили проигнорировать его предложение о мире».
Следующим «переговорщиком» якобы стал английский политический деятель, барон Уильям Максвелл Эйткен Бивербрук. Но эта «подсадная утка» была подослана к немецкому гостю не для выяснения условий «перемирия», а для определения его душевного здоровья.
Согласно официальной версии, Черчилль не встречался с Гессом, а МИД Великобритании воздержался от каких-либо комментариев, кроме подтверждения перелета. Г. Кнопп утверждал: «Черчилль не собирался обращаться с Заместителем Гитлера как с парламентером. И для него прилет Гесса был крайне нежелательным событием. Ни в Вашингтоне, ни в Москве ни в коем случае не должно было создаться впечатление, что ведутся мирные переговоры». Но агенты советской разведки, в частности знаменитый Ким Филби (оперативный псевдоним – Зенхен), регулярно оповещали советское руководство обо всем, что было связано с загадочным визитом нацистского лидера. Так, в одном из донесений Зенхен сообщал, что «в парламенте Черчиллю был задан вопрос – в распоряжении каких (военных или гражданских) властей находится Гесс», на что тот ответил: «Гесс – мой пленник», – предупреждая тем самым оппозицию от интриг с незваным «миротворцем». А еще разведчик считал, «что сейчас время мирных переговоров еще не наступило, но в процессе дальнейшего развития войны Гесс, возможно, станет центром интриг за заключение компромиссного мира и будет полезен для мирной партии в Англии и для Гитлера». Если это предположение справедливо, то нельзя исключить, что задержка с открытием Второго фронта совпадала с требованием Гитлера не мешать ему вести «войну на Востоке» до победы. Интересно в этой связи и мнение Вольфа Рюдигера, сына Гесса, который полагал, что на тайных переговорах в Англии речь могла идти даже об общеевропейской мирной конференции. А еще он высказывал предположение о том, что за месяц до начала вторжения в СССР его отец вез в Лондон предложения по решению еврейского вопроса в Германии путем расселения. Гесс-младший убежден, что, если бы миротворческая миссия отца увенчалась успехом, массового истребления евреев в Европе можно было бы избежать. Но кто-то могущественный в британском правительстве резко оборвал эту миссию. Кроме того, Вольф Рюдигер считал, что лидеры Великобритании до сих пор скрывают все документы по делу Гесса из-за компрометирующих английские власти обстоятельств. Не исключено, что кто-то в Англии был готов пойти на сговор с фашистами и Гесс имел все основания надеяться на успешное окончание своего необыкновенного вояжа.
У военного переводчика, полковника в отставке Маргариты Неручевой, которая долгое время общалась с Рудольфом Гессом, о направленности его переговоров противоположное мнение: «Утверждение Вольфа Рюдигера, что перелет Гесса в Англию предусматривал якобы миротворческие цели, связанные с решением еврейского вопроса, не выдерживает критики. Это не что иное, как попытка обелить в глазах общественности военного преступника. Появившиеся ранее документы подтверждают, что „миссия Гесса“ преследовала иную цель – заставить Великобританию выйти из войны с Германией, что позволило бы ей сосредоточиться на подготовке вторжения в Советский Союз, дата которого уже была определена. Переговоры с Гессом в Англии держались в строжайшей тайне. Периодически они прерывались, затем, в зависимости от положения на фронтах, возобновлялись вновь».
Действительно, судя по тому, что вплоть до окончания войны Гесс находился в статусе vip-военнопленного и нередко посещался государственными деятелями, британские власти вели по отношению к нему выжидательную политику. Возмущенный этим Лев Безыменский писал: «Что же произошло? Если исходить из логики ситуации, когда Англия и Германия находились в состоянии войны (причем Англия в те дни уже знала, что война вскоре будет расширена нападением Германии на СССР), то, конечно, притязания Гесса должны были быть немедля отвергнуты, а он подлежал заключению в лагерь для военнопленных. Какой, действительно, мог быть с ним разговор! Однако английское правительство практически вступило в переговоры с Гессом, поручив это лорду-канцлеру Джону Саймону, который в сопровождении того же Киркпатрика 9 июня провел с Гессом подробнейшую трехчасовую беседу. Английский протокол этой беседы был представлен в Нюрнберге (как это ни парадоксально – не англичанами, а немецкой защитой)».
Конечно же советская сторона не могла не отреагировать на донесения своих разведчиков. Александр Кондрашов так описывает ее реакцию: «Сталин, получив эту информацию разведки, для ее легализации мастерски использовал печать. Вскоре после происшествия в Шотландии в газете „Правда“ появилась маленькая заметка: „10 мая 1941 года в Шотландии разбился самолет. Пилот спасся. Он назвал себя Рудольфом Гессом“. И никаких политических комментариев! Руководство СССР просто дало понять английскому премьеру Черчиллю, что о миссии Гесса ему известно и ситуация находится под контролем наших спецслужб.
В своих мемуарах английский премьер Черчилль не мог обойти молчанием прилет Гесса, хотя и отделался полуправдой. Вот что он пишет: „Советское правительство было очень заинтересовано в прояснении правды о миссии Гесса. Даже в 1944 году при нашей личной встрече Сталин спросил: что же скрывалось за прилетом Гесса? Я ответил: политика, активизация оппозиции английской аристократии, которая была готова на все, лишь бы направить агрессию Гитлера на СССР. Но эти переговоры были сепаратистскими“». Возможно, так оно и было в действительности. Но настораживают некоторые факты, ставшие известными, несмотря на завесу повышенной секретности, нависающую над «делом Гесса» до сих пор. К примеру, Пэдфилд указывает: «На полях одной из машинописных копий заявления, с которым Черчилль так и не выступил, имеется любопытная запись, написанная от руки и не поддающаяся объяснению: „Он [Гесс] сделал также другие заявления, раскрывать которые не в общественных интересах“». Какие это заявления и почему о них британские власти умалчивают даже спустя 70 лет после окончания войны?
Еще об одном таком факте упоминает Александр Кондрашов: «На Нюрнбергском процессе Гесс пытался приоткрыть тайну своего визита в Англию накануне нападения Германии на СССР, но председательствующий на суде английский прокурор срочно прервал заседание. В перерыве камеру Гесса посетили представители английских спецслужб, после чего подсудимый стал симулировать потерю памяти».
Однако раскрыть эти и другие загадки исследователи пока не могут. Ведь, как известно, все документы по делу миротворца-неудачника «английские спецслужбы засекретили на сто лет». А это значит, что стенограммы допросов личного посланника и ближайшего друга Гитлера Рудольфа Гесса о его таинственном полете могут стать достоянием общественности только в 2040 году. А если бы удалось уже сейчас открыть эти архивы, то, по мнению А. М. Буровского, стало бы возможным ответить на несколько вопросов:
«1) С какими предложениями прилетел Гесс? Были ли это предложения его лично или верхушки Третьего рейха?
2) О чем именно говорили Гесс и Черчилль?
3) Кто в руководстве Британии был „за“ и кто „против“ принятия предложений?»
Но пока это невозможно, некоторые историки пытаются предугадать, как могли бы развиваться события, если бы «мирные инициативы» Гесса были приняты Британией. К примеру, Б. Хаттон считает: «Если бы Гитлер поменьше думал о том, какое мощное пропагандистское оружие попадет в руки англичан, и подождал бы еще сорок восемь часов, прежде чем передать по радио сообщение об исчезновении своего заместителя и его душевной болезни, присутствие Гесса в Британии было бы сохранено в секрете. А если бы Гесс не стал настаивать на том, что главным условием начала переговоров о мире должно было стать отстранение от власти Уинстона Черчилля, вполне возможно, что британский премьер-министр, проведя секретные переговоры с Гессом, принял бы решение огромного исторического значения».