Между тем, поступив на первый курс Боннского университета, Йозеф выбрал не теологический, а философский факультет. Во время учебы Геббельс вступил в «Юнитас фербанд» – студенческую католическую организацию, члены которой должны были вести примерную жизнь и регулярно посещать церковь. Однако строгие моральные устои этой организации, видимо, показались молодому Геббельсу слишком обременительными, и вскоре он покинул этот союз. На некоторое время Геббельса увлекли идеи религиозного идеализма. В духе этого, довольно туманного учения им был написан первый роман «Михаэль» – запутанное произведение, к которому, однако, сам автор относился очень трепетно. Там говорилось: «Человек без религии – то же, что живое существо, не способное дышать». Герой романа, Михаэль – не кто иной как Фауст ХХ века; он сочиняет пьесу об Иисусе и Нагорной проповеди, которую называет «величайшим откровением, преподанным человечеству». Книга, полное название которой звучит как «Михаэль, или Жизнь молодого германца, рассказанная в его дневниках», была написана Геббельсом в 1921 году, вскоре после окончания учебы в университете. Автор предлагал ее нескольким издательствам, но безуспешно, и только позднее, в 1929 году, ее опубликовало нацистское издательство «Франц Эгер» в Мюнхене.
Подобно другу Геббельса Ричарду Флисгесу, познакомившему его с трудами К. Маркса, Ф. Энгельса и В. Ратенау, Михаэль, герой романа, погибает от несчастного случая, произошедшего в шахте. После гибели среди его вещей нашли книги: Библию, «Фауста» Гете и сочинение Ницше о Заратустре. Михаэль (а с ним и сам Геббельс) противопоставлял Маркса Иисусу Христу: по его мнению, если Христос был воплощением любви, то Маркс стал воплощением ненависти. «Борьба, которую мы должны вести до победы (во всяком случае – до конца), это борьба, в самом глубоком смысле, между учениями Христа и Маркса», – писал молодой Геббельс в своем дневнике.
Пройдет немного времени, и место Христа в философии Геббельса займет Фюрер. Постепенно Геббельс станет убежденным национал-социалистом, а Гитлер будет для него сверхчеловеком, открыто провозгласившим необходимость беспрекословного подчинения власти. Геббельс поверит его призывам и будет готов принести на алтарь новой власти «жертву интеллекта». Как заметит впоследствии один из его подчиненных, «он был готов слепо выполнять пожелания фюрера, повинуясь ему так же, как монах повинуется своим религиозным наставникам».
Но хотя Геббельс верил в «высокое предназначение нации» не менее фанатично, чем Гитлер и Гиммлер, по мнению большинства исследователей, он никогда так и не смог отказаться от католицизма или хотя бы от принципов поведения, внушенных религиозным воспитанием. Не являясь ревностным католиком и не совершая обрядов, он, тем не менее, сознавал силу этой религии. На Геббельса производило неизгладимое впечатление, что у католиков «порядок церковной службы строго одинаков и установлен раз и навсегда». Неудивительно поэтому, что церковные ритуалы и процессии Геббельс рассматривал впоследствии как пример того, как должны быть организованы и оформлены партийные мероприятия, укрепляющие веру в нацистские идеалы. Он с одобрением относился к обрядам и к организации церкви, в обычаях которой был воспитан. Формально Геббельс так никогда и не расстался с церковью, хотя и утратил со временем подлинно религиозную веру. Все его дети прошли обряд крещения. Он был противником «новой германской веры», изобретенной профессором Хауэром и насаждавшейся А. Розенбергом и М. Борманом в качестве «нордической религии», основанной на языческих культах древних германцев. Кроме того, будучи умелым тактиком, Геббельс полагал, что время полного отказа от христианской религии еще не пришло, и говорил по этому поводу своим соратникам: «Нужно подождать удобного момента. Не стоит создавать пока новую церковную администрацию. Уж если так необходимо иметь главой церкви папу, то пусть это будет Римский Папа, а не госпожа Матильда Людендорф» (глава придуманной новой германской нехристианской религии). 12 мая 1937 года в дневнике Геббельса появилась такая запись: «Долгий разговор с фюрером о проблеме церкви. Он приветствует радикальный поворот процесса против священников. Он не собирается превращать партию в церковь. И сам не собирается возноситься до Бога. В этом серьезные разногласия с Гиммлером. Мы должны согнуть церковь и превратить ее в нашего слугу».
Между тем, следствием политики Третьего рейха по отношению к священнослужителям стало то, что священников и верующих сотнями отправляли в тюрьмы и концлагеря. В 1938 году в одном лишь концентрационном лагере Дахау под Мюнхеном находились 304 священника, позже, в годы войны, в Дахау были заключены 2720 священников, многие погибли там от голода, побоев или в газовых камерах. О том, в какой мере поддерживал подобную политику (или же ей препятствовал) Геббельс, историки не имеют однозначного мнения. Некоторые авторы, например, пишут о том, что «министр пропаганды Геббельс, будучи католиком, старался противостоять чинимым Борманом притеснениям духовенства и не скрывал от партийных функционеров своей веры». Другие историки называют Геббельса «реалистом, который отчетливо понимал близость католической церкви к народу, ее авторитет». «Он знал, что в сельской местности священники так и остались реальной властью, при этом верил, что со временем нацистская партия займет место церкви, но понимал, что это время наступит не скоро. Геббельс обладал обостренным пониманием политической реальности, не уступая в этом отношении Макиавелли, и именно эта способность заставила его избежать открытого столкновения с католической церковью». Своим помощникам он сказал: «Я никогда не желал провоцировать церковь на открытое столкновение, предпочитая поддерживать отношения лояльности и сотрудничества; в этом моя позиция отличается от мнения руководства партии. Когда закончится война, тогда и можно будет лишить церковь всей ее материальной базы и этим сломать ей хребет».
По мнению Е. Брамштедте, Г. Френкеля и Р. Манвелла, Геббельс не был безжалостным любителем крайних мер, как его кумир – Гитлер, люто ненавидевший христианство. Между тем, не стоит забывать, что главный нацистский пропагандист неоднократно высказывал одобрение действиям Гитлера относительно церковных служителей, о чем свидетельствует записи в его личном дневнике. В частности, он писал: «Фюрер мощно обрушился на церковь. Он прав! Они испортили нашу мораль и обычаи. Прежде всего обратили смерть в отвратительный ужас. В античности этого не было».
Однако кем бы ни был рейхсминистр пропаганды – «безжалостным любителем крайних мер», «борцом с притеснениями духовенства» или «реалистом», с уверенностью можно сказать одно: Гитлер и Геббельс были едины в своих крайних проявлениях национализма, в упоении властью и в презрении к людским массам, которыми они виртуозно манипулировали. Интересно посмотреть, как зародилась их дружба и как она развивалась. Это позволит понять развитие личности Геббельса и его превращение из незрелого раздираемного противоречиями студента в фанатичного идеолога фашистского режима.
Путь наверх
В апреле 1925 года, еще не приобщившись окончательно к национал-социализму, Й. Геббельс записал в дневнике: «Есть только два типа людей: имеющие внутреннего демона и не имеющие его». Спустя год в тех же дневниковых записях он пригрозит своим соперникам по партии: «Берегитесь, собаки! Если мой дьявол будет спущен с цепи, вы его больше не удержите». Казалось, на протяжении всей своей жизни Геббельс призывал силы зла себе на помощь. Видимо, эти силы и помогли ему встретиться с человеком, впоследствии ставшим олицетворением кровавой эпохи фашизма – всесильным вождем, развязавшим самую страшную войну в истории человечества, Адольфом Гитлером.
Они долго и разными путями шли к национал-социализму – Йозеф Геббельс и Адольф Гитлер. Без сомнения, появление этих двух фигур на политической арене, их успех во многом взаимообусловлены: именно пропаганда Геббельса с конца 1920-х годов, когда он стал «главным рупором национал-социализма», максимально способствовала популяризации Национал-социалистической немецкой рабочей партии и, более того, всецело была нарпавлена на создание культа ее вождя – Гитлера. Оба эти человека, почти два десятилетия находившиеся в теснейшей, неразрывной связке, оказались творцами катастрофы, постигшей Германию и весь мир, – Второй мировой войны.
По мнению аналитика, публициста, извесного борца за мир У. Авнери, «бациллы фашизма» существуют «в каждом обществе в любое время. Носители их – на обочине. Нормально функционирующая нация может держать эту группу под контролем. Но потом что-то происходит. Экономическая катастрофа… Национальное несчастье, поражение. И презираемая группа „обочины“ внезапно становится значимой. Она мгновенно инфицирует политиков, армию и полицию. Нация сходит с ума». Для того чтобы Германия «сошла с ума», доктор Геббельс, пожалуй, сделал больше, чем кто-либо другой из гитлеровского окружения. Наибольших результатов в своей чудовищной деятельности он достиг на посту рейхминистра пропаганды и просвещения.
Власти и всемогущества он добился благодаря своему непомерному честолюбию и неуемному тщеславию, которое оказалось той главной силой, что неустанно толкала Йозефа Геббельса наверх. Но произошло это далеко не сразу, в 1920-е годы он находился почти на самой нижней ступеньке социальной лестницы – сначала безуспешно пытался устроиться на работу драматургом или журналистом, потом с большим трудом нашел себе место клерка в Дрезденском банке Кельна. В 1922 году Геббельс вступил в НСДАП, примкнув первоначально к ее левому, социалистическому крылу, лидерами которого были в то время братья Грегор и Отто Штрассеры. До того времени, как фюрер станет его божеством, остается совсем немного времени (менее двух лет), но пока этого не случилось: и Геббельс даже позволяет себе критические высказывания в адрес будущего вождя Третьего рейха. Этому периоду, окрашенному яростной полемикой между Штрассерами и Гитлером о степени социализма в национал-социалистическом движении, принадлежит знаменитое высказывание Геббельса: «Буржуа Адольф Гитлер должен быть исключен из Национал-социалистической партии!»