Обычная любовная связь быстро переросла в серьезное увлечение, у которого были все шансы на дальнейшее развитие. За два года любовники ни разу не поссорились. Лида была умна, наблюдательна и совершенно не интересовалась политикой, что делало ее в глазах Геббельса прекрасной собеседницей. С Лидой рейхминистр чувствовал себя легко и непринужденно. Встречи с Геббельсом в его загородном доме занимали все свободное время актрисы; кроме того, она ездила на съемки в Прагу. Там она получила приглашение уехать в Голливуд и заключить выгодный контракт с одной из киностудий. Голливуд намеревался заплатить неустойку за расторжение ее контракта с немецкой студией УФА и даже послал в Германию знаменитого актера Р. Тэйлора, который просветил Баарову относительно агрессивных планов нацистов и неуместности ее дальнейшего пребывания в Германии. Но Баарова решила все же остаться в Европе поближе к дому и родным, о чем потом горько сожалела. Геббельс, хорошо осведомленный обо всем, что происходило в мире кино, узнал и об этой истории. На собрании всех актеров в Опере он разразился громовой речью, в которой заклеймил «предателей» Марлен Дитрих и Фрица Ланга, обличавших нацистов в США. В его отношениях с Бааровой наступил перелом. Актриса вспоминала об этом: «Его любовь была эгоистичной, он присваивал меня и распоряжался мной, становясь для меня тяжелым бременем. Фортепьянные концерты в его доме на озере сменились нашими ссорами и криками. Несколько раз я хлопала дверью и уходила в ночь, заявив, что между нами все кончено. Он дозванивался мне, и потом часами говорил и говорил, и как всегда его голос завораживал меня, гипнотизировал, гладил и мучил одновременно. Летом 1938 года я очнулась, узнав, что нацисты собираются отнять у моей страны пограничные земли – Судеты. Я устроила ему сцену при людях на приеме в его министерстве, и он прикрикнул: „Встаньте, пожалуйста, и немедленно отправляйтесь домой“».
Между тем актриса продолжала надеяться, что однажды все наладится и Геббельс, как обещал ей неоднократно, уйдет от Магды, оставит министерскую работу и вместе с ней уедет из Германии. Но вскоре состоялся памятный звонок Геббельса, который определил дальнейшее развитие событий. «Его голос был неузнаваем. Он звучал бесцветно, депрессивно. Заикаясь, он поведал: „Моя жена нажаловалась фюреру. Она – дьявол, предала нас“. Ночью он позвонил еще раз. Слух не изменил мне – Геббельс плакал, как студентик. Я разобрала только одну фразу: „Я дал фюреру честное слово“. Я не верила собственным ушам. Ведь он же твердо решил отказаться от карьеры, от партии, от жены и детей ради меня, молодой девушки славянской расы, которую должен был по их правилам считать неполноценной. Мне стало плохо с сердцем, и вызванный доктор констатировал воспаление сердечного клапана. Я долго лежала дома, а когда встала, то увидела, что возле моего дома постоянно стоят два черных автомобиля гестапо. Тогда я впервые осознала значение этого слова, перед этим я слышала его только несколько раз в шепотом рассказанных анекдотах в Клубе кинематографистов в Праге. Черные автомобили всюду неотступно следовали за мной», – писала в своих воспоминаниях Баарова.
Геббельс ушел от жены, поселился у себя в министерстве, но, верный слову, данному Гитлеру, разговоров о своей чешской любовнице не заводил. Однако обещание фюреру он выполнить все же не смог. Решившись, он заявил, что не мыслит жизни без Бааровой и просит Гитлера освободить его от всех партийных и государственных должностей, разрешить развод и отправить послом в Японию. Присутствовавший при этом разговоре Гиммлер обратил внимание министра на то, что связь с чешкой, гражданкой враждебной страны, сама по себе сомнительна. Гитлер же пришел в ужас от перспективы семейного скандала внутри партийной верхушки и от идеи одобрить развод своего министра пропаганды, который всегда и всюду подчеркивал незыблемость брака и семейной жизни. Фюрер рвал и метал. Но и Геббельс вскипел и заявил, что имеет право на частную жизнь. «Кто делает историю, не имеет права на частную жизнь!» – ответил Гитлер. В ультимативной форме он потребовал, чтобы Геббельс немедленно отказался от Бааровой и вернулся к жене. Более того, министр должен был согласиться оставаться в семье в течение года, после чего решать, сохранится ли этот брак, должна была Магда. Разумеется, Геббельс подчинился требованиям и вернулся к жене. 27 января 1939 года чета Геббельсов подписала новый брачный контракт, и мир в семье формально был восстановлен и с тех пор не нарушался. И Магда, и Йозеф поняли, что отныне ни один из них себе не принадлежит, и они последовали за обожаемым фюрером до конца. К началу войны в их семье появились еще три дочери: Хольде (19 февраля 1937 года), Хедда (1 мая 1938 года) и Хайде (20 октября 1940 года) – их последний ребенок, ставший вскоре известным как «дитя примирения».
Однако, несмотря на то что отношения с Бааровой чуть было не погубили карьеру Геббельса, он и не подумал отказаться от амурных похождений и по-прежнему не упускал ни малейшей возможности развлечься на стороне. Так, единственным покушением на свою жизнь, которое должно было произойти 2 февраля 1942 года, Геббельс был обязан своей любвеобильности. Обманутый муж одной из стенографисток Геббельса решил отомстить министру. Замаскировавшись под рыболова, он намеревался заложить мину с дистанционным управлением под мост в загородном имении Геббельса, по которому должен был проехать министр. Но перед самым появлением автомобиля ревнивец был замечен охранником и арестован. Впоследствии суд приговорил его к расстрелу. Даже в тяжелое для Германии время, летом 1944 года, отправив Магду на лечение в санаторий, а детей – в имение Шваненвердер, Геббельс, оставшись в Ланке, предавался плотским утехам.
Лида Баарова после разрыва с Геббельсом вернулась в Прагу, она была совершенно сломлена и вскоре перенесла нервный срыв. По окончании войны актриса заплатила за свой роман с нацистским рейхсминистром дополнительную цену: полтора года тюремного заключения «за сотрудничество». Потом Бааровой удалось выехать из Чехословакии, она прожила долгую жизнь, много снималась в итальянских и испанских фильмах и умерла вдали от родины, в Зальцбурге, в октябре 2000 года, в возрасте 86 лет. Соотечественники вспомнили об актрисе лишь однажды, показав в канун юбилея Победы над фашизмом в документальном цикле «Галерея элиты нации» фильм о Лиде Бааровой. Впрочем, для многих чехов Баарова так и осталась коллаборационисткой, предательницей, отогревавшейся в постели Геббельса в то время, когда ее соотечественников уничтожали в концлагерях.
Вот такой была единственная реальная соперница Магды Квандт-Геббельс. О рейхминистре пропаганды Баарова вспоминала всю свою жизнь и знала, что и он не забывал ее до самой смерти. «Министр стал самым преданным вассалом фюрера. Все свои силы вложил в пропаганду войны, которой сам, как я знаю, боялся. Его последний секретарь Вильфрид фон Овен свидетельствовал после войны, что перед смертью он сжег мою фотографию со словами: „Не желаете ли полюбоваться красивой женщиной?“» – писала актриса в своих мемуарах.
После истории с Бааровой супруги Геббельс сблизились, и каждый из них при этом по-прежнему продолжал боготворить Гитлера (со стороны Магды это отношение переросло в абсолютное подчинение фюреру).
С началом войны, с ходом военных действий и с постепенной, хотя и очень медленной утратой иллюзий относительно сверхчеловеческих качеств фюрера произошло еще большее сближение Йозефа и Магды Геббельс. Казалось, что их сблизило неосознанное, но от этого не менее реальное ощущение приближавшейся личной катастрофы.
На краю гибели
Во время Второй мировой войны перед Геббельсом была поставлена задача поддержания морального духа нации. Его пропагандистская машина была нацелена на то, чтобы вызвать недовольство Советской Россией и побудить немцев держаться до окончательной победы. Эта задача становилась все более и более трудной, когда ход войны переломился в пользу союзников. Геббельс энергично работал, чтобы поддержать боевой дух немцев, постоянно напоминая им об их участи в случае капитуляции. После провала Июльского заговора 1944 года Гитлер назначил Геббельса главным уполномоченным по мобилизации на «тотальную войну» и поручил ему собрать все материальные и человеческие ресурсы, чтобы сражаться до последней капли крови. Он поддерживал миф о стоящих насмерть «национальных героях» и создал организацию сопротивления «Вервольф», которая принесла лидерам союзников много бессонных ночей и отвлекала большие воинские силы на борьбу с несуществующей опасностью. Но было уже слишком поздно: Германия находилась на краю гибели.
В середине апреля 1945 года началось кровопролитное сражение за Берлин. Войскам Жукова противостояла миллионная группировка окруженных в Берлине немецких войск. Несмотря на наличие у нее сотен самолетов, господство в воздухе над Берлином полностью захватила советская авиация. Последней надеждой обитателей бункера была 12-я армия генерала Венка, которая должна была начать 22 апреля операцию деблокирования, прорываясь в Берлин с юго-запада. Фюрер специально отправил Кейтеля в штаб 12-й армии, чтобы он ускорил проведение этой операции.
Гитлер принимает решение об эвакуации в Берхтесгаден, в горную Баварию, на запасной пункт командования. Министры с их канцеляриями и большая часть обслуживающего персонала уже направились туда. В просторном бомбоубежище во дворе Имперской канцелярии – в бункере – 20 апреля в последний раз собралась вместе вся верхушка нацистской Германии. Отмечали день рождения фюрера. Сразу после этого осажденную столицу покинули Риббентроп, Гиммлер, Геринг и командные штабы.
Сам фюрер окончательно решил не уезжать на юг (об этом он сказал Гиммлеру, прибывшему из «Хоэнлихена»), но своим приближенным разрешил покинуть Берлин – всем, кто этого хотел. Это был последний шанс спастись, которым воспользовались многие. Мы не знаем, почему Гитлер отказался от первоначального плана о своей эвакуации, почему он отвечал отказом на настойчивые призывы уехавших министров срочно покинуть Берлин. Но нам совершенно т