очно известно, что Гитлер потребовал от Геббельса обеспечить безопасность его семьи, и в результате вечером 22 апреля в бункере оказалась Магда и шесть ее детей. Гитлер все еще пытался убедить Магду выехать с детьми в Баварию, но безуспешно. В последующие дни фюрер уже и не настаивал, ему просто уже было не до нее. Магда держалась мужественно; это производило впечатление на окружающих. Один из них (Больдт) писал потом: «Фрау Геббельс до самого конца не обнаруживала страха смерти. Она всегда выглядела элегантной и бодрой; легко поднималась по винтовой лестнице, перешагивая через ступеньку. Для каждого у нее находилась дружеская улыбка. Возможно, что эта изумительная сила характера поддерживалась в ней ее фанатичной верой в Гитлера».
Геббельс вел себя активно: наблюдал за обитателями и посетителями бункера и ежедневно делал записи в дневнике; участвовал во всех совещаниях, проводившихся Гитлером, и общался с ним в неофициальной обстановке. Тот же свидетель, Больдт, встретив Геббельса на одном из совещаний, написал потом: «Этот маленький худой человек выглядит бледным и осунувшимся. Он в основном молчит, вопросы задает редко, только внимательно слушает объяснения по картам. В его глазах, горевших прежде фанатичным блеском, затаилось выражение невыносимой боли».
26—27 апреля в бункере объявилась знаменитая летчица Ханна Райч, сумевшая сквозь плотную противовоздушную оборону прорваться в Берлин из Мюнхена. Это была не только выдающаяся летчица, но и опытный испытатель авиационной техники, считавшаяся личным пилотом Гитлера. В бункере ходила горькая шутка, что проникнуть сквозь завесу зенитной артиллерии в Берлин могла бы только женщина. Гитлер решительно отказался от предложения вылететь из осажденного Берлина на самолете Ханны Райч. Летчица буквально умоляла Геббельса и Магду спасти хотя бы детей, предлагая вывезти их из Берлина – ей, как и всем вокруг, было ясно, что, как ни опасен будет обратный перелет, но тогда у детей еще оставались бы шансы на спасение. Но Геббельс ответил отказом. Забегая вперед, отметим, что разыгрывая последнюю в своей жизни сцену «Сумерки богов» по мотивам сюжета оперы «Кольцо Нибелунгов», Йозеф Геббельс все же пытался спасти себя и свою семью и сразу после смерти Гитлера направил генерала Кребса в качестве парламентера к советскому военному командованию. Получив ответ, что ни на какие переговоры советское руководство не пойдет и согласится лишь на безоговорочную капитуляцию Германии, Йозеф и Магда Геббельс примут роковое для своей семьи решение.
28 апреля пришло сообщение о захвате и расстреле Бенито Муссолини. В ночь на 29 апреля Гитлер и Ева Браун официально поженились, что, конечно, в тех условиях выглядело трагифарсом. Сразу после церемонии фюрер продиктовал два завещания – политическое и личное. Все говорило о том, что именно в эти часы Гитлера покинули последние иллюзии и он принял для себя окончательное решение не использовать призрачные уже шансы спасти свою жизнь. В то же утро, когда Гитлер принял решение покончить с собой – 29 апреля 1945 г. – Йозеф Геббельс сделал «приложение» к завещанию фюрера: «Фюрер приказал мне в случае крушения обороны имперской столицы покинуть Берлин и войти в назначенное им правительство в качестве ведущего его члена. Впервые в жизни я категорически отказываюсь выполнить приказ фюрера. Моя жена и мои дети тоже отказываются выполнить его. Иначе – не говоря уже о том, что мы никогда бы не могли заставить себя покинуть фюрера в самую тяжелую для него минуту просто по человеческим мотивам и из личной преданности, – я в течение всей своей дальнейшей жизни чувствовал бы себя бесчестным изменником и подлым негодяем, потерявшим вместе с уважением к себе уважение своего народа, которое должно было бы стать предпосылкой моего личного служения делу устройства будущего германской нации и германского рейха. В лихорадочной обстановке предательства, окружающей фюрера в эти критические дни, должно быть хотя бы несколько человек, которые остались бы безусловно верными ему до смерти, несмотря на то, что это противоречит официальному, даже столь разумно обоснованному приказу, изложенному им в своем политическом завещании. Я полагаю, что этим окажу наилучшую услугу немецкому народу и его будущему, ибо для грядущих тяжелых времен примеры еще важнее, чем люди. Люди, которые укажут нации путь к свободе, всегда найдутся. Но устройство нашей новой народно-национальной жизни было бы невозможно, если бы оно не развивалось на основе ясных, каждому понятных образцов. По этой причине я вместе с моей женой и от имени моих детей, которые слишком юны, чтобы высказываться самим, но, достигнув достаточно зрелого для этого возраста, безоговорочно присоединились бы к этому решению, заявляю о моем непоколебимом решении не покидать имперскую столицу даже в случае ее падения и лучше кончить подле фюрера жизнь, которая для меня лично не имеет больше никакой ценности, если я не смогу употребить ее, служа фюреру и оставаясь подле него. Совершено в Берлине 29 апреля 1945 г. в 5 часов 30 минут. Доктор Геббельс».
В тот же день, 29 апреля, Магда написала прощальное письмо старшему сыну, находившемуся в лагере для военнопленных в Северной Африке: «Мой любимый сын! Вот уже шесть дней мы находимся в бункере фюрера: папа, твои маленькие сестры и брат – и я… Ты должен знать, что я осталась здесь против воли папы, что еще в прошлое воскресенье фюрер хотел мне помочь отсюда уехать. Ты знаешь свою мать – у нас одна кровь, но – это далось мне очень нелегко… Дети чудесны. Обходятся без посторонней помощи даже в этих, более чем примитивных, условиях. Спят ли они на полу или хотят умыться, есть ли у них еда – ни одной жалобы или слез. Разрывы сотрясают бункер… Пусть Бог даст мне сил совершить последнее и самое тяжелое… Харальд, дорогой мой мальчик, – я оставляю тебе то, чему меня научила жизнь: Будь верным! Верным себе самому, верным по отношению к людям и верным своей стране… Однажды каждый человек должен умереть, нет ничего прекраснее, почетнее и отважнее – прожить так недолго, чем вести счет долгим дням в постыдных условиях… Письмо закончено. Ханна Райч возьмет его с собой… Я обнимаю тебя в самой душевной, сердечной и материнской любви! Мой дорогой сын, живи для Германии. Твоя мать».
29 апреля военные проинформировали обитателей бункера, что весь Берлин, включая бункер, падет не позднее 1 мая 1945 года. На последнем военном совещании, состоявшемся вечером 29 апреля, генерал Вейдлинг сообщил, что берлинский гарнизон практически разбит и битва за столицу закончится в течение ближайших суток. Он посоветовал прорываться из Берлина, но Гитлер отказался, заявив, что не собирается «бегать по лесам». Отсчет пошел на часы. Когда поздним вечером Гитлер прощался с обитателями бункера, Магда Геббельс плакала, еще и тогда убеждая его покинуть Берлин. Возможно, как пишут некоторые исследователи, в тот момент ее душа разрывалась между верностью (той самой, о которой она накануне писала своему старшему сыну Харальду) и материнской любовью. Очевидцы происходящего позднее рассказывали, что супруга Геббельса не могла взглянуть на своих детей без плача. По словам Альберта Шпеера, она не могла смириться с мыслью, что и ее дети должны умереть, но подчинилась решению мужа. Нужно сказать, что к этому моменту Магда находилась на грани полного нервного истощения. Практически всю войну она провела в загородном поместье Геббельса, полностью сосредоточившись на своих детях. К концу войны состояние полной угнетенности и отчаяния, усугубленное еще известием о том, что ее старший сын находится в плену, стало ее обычным состоянием. «В сущности, первой непосредственной жертвой пропагандистской машины Геббельса стала его жена. Все ее прежние мысли о разводе представлялись ей теперь чудовищными перед неизбежностью скорого наступления, как ей казалось, Армагеддона. Постоянные сообщения ведомства Геббельса о продвижении диких большевистских орд, о страшных и массовых случаях насилия над женщинами и детьми со стороны пьяных головорезов Красной армии – эти и подобные им пропагандистские материалы, несомненно, стремительно лишали обезумевшую от ужаса за судьбу своих детей Магду последних остатков разума». Так или примерно так должно было быть, иначе все последующие события нельзя объяснить рационально, не прибегая к мистическим заклинаниям типа «дьявол во плоти», – читаем мы в статье «Душечка Третьего рейха», посвященной Магде Геббельс.
Однако чем бы не объяснялись последующие события, произошедшие в бункере под рейхканцелярией – временным помешательством или безысходностью отчаявшейся женщины, их сложно объяснить с точки зрения простой человеческой логики. Впрочем, исследователи расходятся во мнениях – была ли Магда Геббельс инициатором того жуткого сценария, который был разыгран в первый майский день 1945 года в бункере фюрера.
Кто и почему убил детей Йозефа и Магды Геббельс?
2 мая 1945 года в яме возле бункера Гитлера были обнаружены трупы мужчины и женщины с обгоревшими золотыми партийными значками НСДАП на остатках одежды, двумя пистолетами системы «Вальтер» с разорвавшимися в них от огня патронами. Рядом с женщиной был также найден золотой портсигар с надписью на внутренней стороне «A. Hitler. 1943». Характерная форма головы мужского трупа с резко выпирающим назад затылком вкупе с обгоревшим протезом и остатком ортопедического ботинка на правой ноге не оставила сомнений у хорошо знавших его при жизни свидетелей, что перед ними был труп рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса. В пользу версии, что рядом с ним находится труп его жены, говорили свидетельские показания: свой золотой портсигар Гитлер за несколько дней до самоубийства подарил именно ей – Магде Геббельс, той, которую он называл образцом нордической женщины.
На следующий день, 3 мая 1945 года, при осмотре помещений бункера советские военные контрразведчики сделали еще более страшную находку, обнаружив в одной из спален на кроватях трупы шести детей – пяти девочек и одного мальчика в ночных рубашках. В комнатах чувствовался резкий запах миндаля, характерный для цианистого калия. Начальник личной охраны Геббельса В. Эккольд, врач рейхсканцелярии Г. Кунц, зубной техник К. Гойзерман и другие свидетели опознали в трупах детей Йозефа и Магды Геббельс. Данные судебно-медицинских исследований подтвердили версию о причине их смерти.