Благополучно перелетев через море, пилот оказался в Дании. Атмосфера этой страны была значительно дружелюбнее, к нему снова относились с уважением. Во время полетов Геринг показывал высочайший класс. Даже когда в его пропеллер врезалась чайка, он сумел выправить и посадить самолет, так что зрители даже не догадались о том, что секунду назад могла произойти катастрофа. Фоккер в благодарность подарил ему новый самолет. После окончания выставки капитан получил предложение от элитного отеля «Мариенлист»: за катание посетителей курорта на самолете летчику предлагали солидное вознаграждение, а также питание и жилье. Позже Геринг объездил немало аэродромов, катая желающих за 50 крон, принимал участие в выступлениях «летающего цирка», организованного летчиками Дании. Время, проведенное в Дании, было сплошным приключением: полеты сменялись пирушками, а девушки сами бросались на шею отважному летчику. Но Герман сам положил конец этой идиллии: узнав условия Версальского договора, он на торжественном ужине громко заявил: «Настанет день, когда мы вернемся, чтобы подписать другой договор!» После этой сцены Герингу пришлось покинуть Данию: если власти закрывали глаза на слишком шумные гулянки и многочисленные любовные связи немецкого аса, то на откровенно агрессивное высказывание они уже не могли смотреть сквозь пальцы. На собственном самолете Герман вылетел в Швецию.
Бывший глава эскадрильи рассчитывал предложить свои услуги шведской гражданской авиакомпании «Свенска люфттрафик». Но скандальная репутация позволила Герингу получить лишь место пилота-контрактника, предоставлявшего услугу воздушного такси частным клиентам и довольствовавшегося небольшим вознаграждением, так что пришлось искать дополнительные источники доходов. Впрочем, эта задача решилась на удивление просто: благодаря опыту и способности легко осваивать новое Геринг заключил контракт с немецкой компанией «Хейнекен», выпускавшей модернизированные парашюты, и вскоре стал эксклюзивным торговым агентом. Возможно, Геринг до конца жизни подвозил бы пассажиров и продавал продукцию, связанную с полетами, но судьба распорядилась иначе: в феврале 1920 года ему представилась возможность в очередной раз проявить свою граничащую с безумством храбрость. В авиакомпанию обратился граф Эрик фон Розен – известный путешественник. Возвращаясь из очередной экспедиции, он опоздал на последний поезд, идущий в направлении его замка Рокельстод. На много миль вокруг свирепствовала снежная буря, так что большинство пилотов отказались подниматься в небо. Однако Геринг воспринял задачу как вызов своему мастерству и согласился доставить путешественника в замок, располагавшийся на берегу озера. Полет был ужасным. Позже Геринг вспоминал, что буран постоянно швырял самолет то вниз, то вверх, не раз возникала опасность врезаться в деревья и склоны гор. Кроме того, владельца замка так сильно укачало, что он не сумел сразу опознать собственный дом – пришлось возвращаться к нему. Тем не менее, летчику все же удалось благополучно доставить фон Розена к самому Рокельстоду, и путешественник пригласил его остаться и переждать непогоду.
Обстановка замка живо напомнила Герингу годы юности: превосходная мебель, отличная коллекция картин, охотничьи трофеи вызвали в памяти времена, когда он беседовал со своим крестным у камина и вел беззаботную жизнь, в которой не было ранения, войны, неопределенности. В райском уголке на берегу озера Герман, которому на тот момент было уже двадцать шесть лет, встретил и свою валькирию – младшую сестру жены фон Розена, Карин фон Фок-Канцов.
Главная женщина в жизни Геринга
Если бы на ужине в замке присутствовал внимательный наблюдатель, он непременно отметил бы впечатление, которое произвела на Геринга темноволосая голубоглазая Карин. Но не только стройная фигура и выразительные черты лица заставили Германа с первого взгляда влюбиться в родственницу хозяина. В замке он нашел единомышленников, которым смог без опаски высказать мысли, давно беспокоившие его: о необходимости восстановления славы Германии, жертвах, которые принесли во время войны его сверстники, о трагическом поражении. Беседа затянулась, а затем под аккомпанемент лютни присутствующие запели народные песни.
Карин также обратила внимание на гостя. Его отвага и мастерство, позволившие провести самолет через снежный буран, взволнованная речь о будущем Германии, прекрасные манеры заставили тридцатидвухлетнюю женщину очнуться от апатии, в которой она пребывала после десяти лет замужества.
Мужем Карин был человек неординарный – Нильс Густав фон Канцов на момент свадьбы был не только прекрасно зарекомендовавшим себя офицером, но и олимпийским чемпионом 1908 года по гимнастике. Однако за долгие годы совместной жизни Карин успела охладеть к нему, и даже восьмилетний сын Томас не столько сближал родителей, сколько служил предметом ссор и споров между ними. Встретив Геринга, все еще находящаяся в расцвете красоты молодая женщина поняла, что устала от обыденности и готова бросить все ради новой любви. Поначалу влюбленные лишь встречались украдкой, но их чувства становились все сильнее, и вскоре они решили бежать. В июне 1920 года Карин и Геринг возвращаются в Мюнхен, и Герман представляет ее семье как невесту.
Зная о многолетней связи матери с Эпенштейном, Герман рассчитывал, что Франциска с пониманием отнесется к чувствам влюбленной пары, однако она устроила и сыну, и его возлюбленной довольно резкий выговор. С требованием как можно скорее подать Карин на развод, чтобы соблюсти хотя бы видимость благопристойности.
Нильс надеялся, что жене, которую он боготворил, вскоре наскучит увлечение летчиком и она вернется в семью. Но вместо этого Карин потребовала начать бракоразводный процесс. В то же время ей явно недоставало общения с сыном, так что она использовала все свое влияние, чтобы убедить Геринга вернуться в Стокгольм. Там любовники обосновались в небольшой квартирке в районе Остермальм. Общество поначалу строго осудило Карин, а ее отец, барон Карл фон Фок, не раз говорил дочери о безрассудстве. С Нильсом она ни в чем не нуждалась и была полностью обеспечена. Последнее было особенно важно, ведь здоровье Карин никогда не было крепким. По свидетельству медиков, она страдала от ревматизма, стенокардии и астмы. Впрочем, после нескольких визитов Геринга на семейные ужины отношение к нему несколько улучшилось: невероятная харизма и обаяние позволили ему завоевать расположение будущей родни. Что касается Нильса фон Канцова, вместо ожидаемого вызова соперника на дуэль тот предложил Герману если не дружбу, то приятельские отношения. Впоследствии он постоянно оказывал Карин и ее новому супругу финансовую поддержку. Но какое-то время он пытался бороться за сохранение семьи и даже шантажировал жену: объявил, что в случае развода она не будет общаться с Томасом. Летом 1921 года, пока Карин разрывалась между страстью и родительскими чувствами, Герман решил заняться образованием. Он вернулся в Мюнхен и поступил на факультет политических и экономических наук университета. Отъезд любимого подтолкнул Карин к решительным действиям: она нашла в себе силы бросить все и приехать к нему в Мюнхен. Новые Тристан и Изольда испытывали сильную нужду: выручка от продажи картин и поделок, которые создавала молодая женщина, и мизерные гонорары за написанные Германом статьи почти целиком уходили на оплату жилья. Только финансовая помощь великодушного Нильса позволила любовникам вести достойную жизнь. Стремясь поддержать впавшего в уныние Геринга, Карин предсказала ему великое будущее в качестве политического деятеля. Именно ее влияние заставило его посещать националистические кружки, которых в то время в Мюнхене было множество. Однако бывшего офицера раздражали бесконечные дискуссии и споры, не подкрепленные делами, он приходил в ярость от примитивности выдвигаемых программ. Но в октябре 1922 года судьба привела его на площадь Кёнигсплац, где он впервые увидел Гитлера. На Геринга произвел впечатление отказ будущего нацистского лидера от выступления: «Он считал, что нет смысла выкрикивать протесты, если нет ни малейшей возможности претворить их в жизнь. Эти слова меня поразили: я чувствовал то же самое и был готов сказать об этом вслух». Вскоре он разыскал штаб-квартиру НСДАП и после продолжительного разговора понял, что нашел именно того лидера, который способен вывести Германию на новый уровень. Позже Геринг так упоминал об этом событии: «Наконец-то я встретил человека, который имел четкую и ясную цель. Я сказал ему, что готов быть в его полном распоряжении со всеми имеющимися у меня возможностями». Предложение было услышано, и Герману было поручено ответственное задание: руководство штурмовиками партии.
Развод Карин получила в декабре 1922 года, а уже 3 февраля 1923-го состоялась ее свадьба с Германом Герингом. На свадебной церемонии присутствовала Франциска, брат Альберт и две сестры, сестра невесты Фанни, а также бывшие сослуживцы Германа из эскадрильи «Рихтгофен». После короткого свадебного путешествия молодожены обосновались на небольшой вилле в Оберменцинге, которая стараниями Карин быстро превратилась в уютный салон. В подвале хозяин оборудовал комнату в немецком стиле, где с 1923 года постоянно проходили собрания с участием Гитлера и его приближенных. Карин и Герман восторженно воспринимали эмоционального и экзальтированного вождя, полностью попав под его влияние и не задумываясь о том, чем может обернуться план заговорщиков.
Первая демонстрация силы штурмовиков была запланирована на 1 мая 1923 года. Несколько тысяч штурмовиков с конфискованным со складов оружием построились на учебном плацу, и только усилия Рёма, окружившего членов СА с помощью полиции и двух армейских подразделений, заставили Гитлера отменить парад. После унизительного изменения планов Гитлер на время уехал из города, а к концу лета Геринга, испытавшего сильнейшее разочарование, ожидало два новых удара: вначале умерла его мать, а затем сильно простудилась на ее похоронах и заболела воспалением легких Карин. К моменту знаменитого «пивного путча» Карин все еще была очень ослаблена и большую часть дня проводила в постели. Геринг буквально на минуту посетил ее, чтобы предупредить, что будет участвовать в акции в пивной «Бюргербройкеллер», где в тот знаменательный вечер 9 ноября 1923 года собралась вся элита Мюнхена.