Отсидев в тюрьме и выйдя на свободу в феврале 1925 года, Борман вернулся к работе управляющего фермой. «Теперь он занимал несколько более высокое положение по сравнению с наемным смотрителем за крестьянами, берущими в аренду собственность, которая принадлежала аристократическому классу. Борман не принадлежал к этому классу, которому он завидовал и который одновременно ненавидел. Но работа есть работа, и бывший осужденный являлся одним из тех счастливцев, которые имели работу в стране с миллионами безработных», – писал Джеймс Макговерн. В феврале 1927 года Борман вступил в Национал-социалистическую рабочую партию Германии. К этому времени фюрер поистине стал его идолом, но предприимчивый и хитрый Борман из тактических соображений не прерывал связей с прежними политическими соратниками и предпринимал шаги, чтобы найти свое место в структуре штурмовых отрядов. Вскоре он получил место при штабе отряда и принялся энергично собирать штурмовиков под знамена НСДАП. Борман не обладал даром красноречия, но короткие и четкие формулировки, доказывавшие целесообразность присоединения к быстро набиравшей силы партии Гитлера, действовали эффективно.
Через некоторое время дальновидный Борман, прознав о личном знакомстве заместителя гауляйтера Тюрингии, где Борман жил начиная с 1926 года, Ганса Зиглера с самим фюрером, решает устроиться к нему на работу. Зиглер являлся редактором еженедельника «Национал-социалист» и был весьма доволен, когда Борман предложил ему свои услуги в качестве помощника. «Бывший заключенный оказался поистине превосходной находкой, очень полезным для дела человеком: реалистичный в финансовых вопросах, требовательный и жесткий к должникам и нерадивым членам партии, он разбирался в бухгалтерии, работал одновременно кассиром, рекламным агентом, упаковщиком и водителем грузовика, распространял газету в сельских районах, используя свой собственный автомобиль. Очень скоро Мартин стал для своего шефа поистине незаменимым помощником, причем практически бескорыстным. В период работы у Зиглера Борман пришел к важному выводу: тот, кто зарекомендовал себя „незаменимым“ помощником, получает реальную власть», – пишет П. П. Павленко. В дополнение к обязанностям в газете Борман получил по протекции Зиглера место в совете веймарской партийной организации НСДАП. Борман стал ответственным за связи с прессой при гауляйтере и часто разъезжал с ним, заодно выполняя функции личного водителя. Наблюдая, насколько часто требуется и как высоко ценится в НСДАП умение владеть ораторским искусством, он очень хотел научиться красиво произносить речи и вести дискуссии. Но здесь его ожидало полное разочарование. Оказавшись даже перед небольшой аудиторией, Борман начинал сбиваться и беспомощно замолкал. В дальнейшем он никогда не выступал перед публикой. Не намного выше оказалась эффективность его деятельности и в качестве офицера прессы. А вот в роли управляющего делами Борман оказался на своем месте, получив возможность готовить приказы, работать с директивами и руководить партийными группами всей области, не вставая из-за стола. Здесь он отработал первые навыки управления настроениями внутри организации, научился разрабатывать тактическую линию и осуществлять планы, намеченные начальством. Словом, Борман приобрел значительный практический опыт административной деятельности в рамках политической организации. Никогда не упускавший из виду перспектив своей собственной карьеры, Борман понял: идейные убеждения эффективны только в том случае, если существует организация, способная обеспечить их практическое использование. Имевший, по немецким стандартам, довольно посредственное образование, Мартин Борман решительно брался за огромный объем работ и удивительным образом успевал с ним справиться. Естественно, он завоевал полное доверие начальника, который постепенно стал делиться с ним реальной властью в партии, зачастую позволяя действовать от своего имени.
Добившись ощутимых успехов, Борман трудился с еще большим усердием, надеясь в ближайшем будущем воспользоваться главным, по его мнению, достоянием своего шефа: Зиглер был вхож к Гитлеру и частенько с ним встречался. Нужно сказать, что в Тюрингию Гитлер наведывался постоянно (в период с 1925-го по 1933 год в Тюрингии состоялось тридцать три его выступления). В 1926 году сбылась давняя мечта Бормана – на одном из партийных мероприятий Зиглер наконец-то представил его Гитлеру и Рудольфу Гессу. А вскоре находившийся еще в самом низу иерархической лестницы национал-социалистов партийный работник получил приглашение на званый обед к самому Гитлеру. Первая встреча с фюрером – короткое пребывание за одним обеденным столом – привела Мартина в восхищение. «Его необыкновенный природный инстинкт психолога позволил распознать в лидере нацистов человека со сложным переплетением сильных и слабых сторон. Ораторские способности Гитлера, его умение воодушевить слушателей звучными лозунгами, увлечь своими идеями, убедить своими доводами изобличали в нем вождя. Напористость, энергичность, жажда власти вкупе с умением держать себя и действовать соответственно обстановке, быстро приспособиться к ней – Мартин присутствовал на его выступлениях перед слушателями из разных социальных слоев – обещали успешное будущее. Вместе с тем от замечательного природного чутья Бормана не ускользнули постоянная повышенная нервозность Гитлера, его неуравновешенность, резкая смена во взгляде гипнотизирующей властной жесткости, лихорадочного блеска азартного игрока и пустоты безразличия. Мартин инстинктивно почувствовал, что этот человек, умевший мгновенно покорить огромную толпу, сам не лишен слабостей. Борман не вдавался в подробности подобного анализа. Он действовал по наитию, а чутье подсказывало, что близость к Гитлеру сулит сказочные перспективы», – писал П. П. Павленко.
Осенью 1928 года Борман получил место в штабе Высшего командования штурмовых отрядов. Показателен тот факт, что несколькими годами позже, когда Гитлер организует уничтожение штурмовиков, Борман активно выступит в поддержку расправы над высшим руководством СА во время «Ночи длинных ножей» в 1934 году. Именно Борман вручит командиру личной охраны фюрера список руководителей СА, подлежащих уничтожению в первую очередь. Примерно в это же время он начинает работать в службе страхования НСДАП «Фонд пособий», получив таким образом контроль над деньгами партии. Уже в феврале 1930 года этот хитроумный нацист предпринял шаг, имевший решающее значение для его дальнейшей карьеры. Всю партийную программу страхования он полностью переориентировал на принцип кассы взаимопомощи под вывеской все того же «Фонда пособий» и существенно повысил ежемесячные страховые сборы. Гитлер издал приказ, обязавший каждого члена нацистской партии ежемесячно вносить в партийную кассу тридцать пфеннигов. В конце 1930 года при общей численности НСДАП около 390 тысяч человек это означало несколько миллионов марок в год неподотчетных денежных средств – идеальный финансовый источник в ситуации, когда Гитлеру для успеха в предвыборной кампании понадобились значительные суммы. Впрочем, предприимчивый Борман виртуозно выискивал все новые и новые источники денег. Это ему в голову пришла гениальная идея, что Гитлер имеет право на отчисления от продажи каждой почтовой марки с его изображением. Фюреру полагался небольшой процент, но марки с его портретом выходили огромнейшими тиражами, так что в сейфы нацистов потекли миллионы. Распоряжался деньгами Борман. От него зависели все руководители рейха, потому что все они нуждались в деньгах и приходили к Борману – и рейхсмаршал авиации Герман Геринг, который считался наследником фюрера, и рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, и даже любовница Гитлера Ева Браун. Борман платил вторую зарплату высшим партийным чиновникам. Все гауляйтеры получали из рук предприимчивого функционера конверты с наличными.
С тех пор в окружении Гитлера Бормана почитали финансовым магом. Умелого администратора, на практике проявившего отменные способности, его также подключили к организации нового партийного ведомства: в 1929 году Гиммлер предложил Гитлеру создать нечто вроде партийной жандармерии – охранные отряды СС. Таким образом, Борман установил личные контакты с теми, кто стоял у истоков ведомства, впоследствии наводившего ужас на всю Европу. Впрочем, он работал в СС только до середины 1930 года – наладив механизмы финансирования этой службы, Мартин полностью переключился на кассу взаимопомощи.
Однако работа в «Фонде пособий», пусть успешная, не обеспечивала Борману популярности в широких партийных кругах наравне с теми нацистскими лидерами, кто без устали выступал на многочисленных митингах и торжественных встречах. Нацистская «старая гвардия» даже не подозревала о феноменальном явлении: человек, не имевший должного образования, практически ничего не смысливший в страховом бизнесе, в сжатые сроки освоил не только прямые, но и обходные пути в новой для него сфере деятельности. «Если бы эта злобная свора сумела правильно оценить появление в своей среде фигуры столь упорной и последовательной, она бы раньше поняла, что такого целеустремленного последователя Гитлер обязательно приметит и не выпустит из поля зрения. Они же лишь насмехались над тщательно продуманной, дотошно контролировавшей все аспекты дела и плодовитой – к концу 1932 года Борман возглавлял отдел, насчитывавший более ста сотрудников, – бюрократической системой „Фонда пособий“ и не заметили, что именно такая организация дела производила наибольшее впечатление на их фюрера», – писал П. П. Павленко.
Вероятно, и в личной жизни Борман руководствовался соображениями карьеры. Во всяком случае, его женитьба в 1929 году на Герде Бух, дочери депутата рейхстага, была весьма осознанным шагом и, что немаловажно, давала возможность Борману держаться в поле зрения Гитлера. Едва только обосновавшись в Мюнхене, он выяснил, что фюрер с особой благосклонностью относится к майору времен Первой мировой войны, бывшему командиру батальона Вальтеру Буху, отпрыску весьма знатного рода, представители которого заслужили известность, занимая ответственные государственные посты. Для семьи Бух брачный союз их дочери Герды с амбициозным молодым человеком, упорно прокладывавшим себе путь к вершинам НСДАП, казался не худшей сделкой. Для Мартина же этот шаг сулил замечательные перспективы в обозримом будущем. В день свадьбы Мартина и Герды Адольф Гитлер предоставил молодоженам свой огромный лимузин и сам, лично, стал их свидетелем.