Слова эти страшно удивили Ильина. С каких небес, капитан, окстись, ты в своем уме? Там минус 273 градуса, в этих небесах, абсолютный ноль, ревматизм гарантирован, а может, чего и похуже. Этот довод, правда, Саше убедительным не показался. Хорошо, сказал, пусть не боги, но кто тогда?
Полковник покосился на него, некоторое время думал. Ладно, пробурчал, все равно нужно тебе хотя бы основы нашего дела рассказать, а то ходишь темный, как магнин.
— Магнин? — не понял капитан. — Какой еще магнин?
— Позже объясню, — отмахнулся полковник. — Давай сначала о светлых.
Если верить полковнику, светлые были, конечно, не боги никакие — совсем ты, капитан, шуток не понимаешь — они были, если можно так выразиться, очень малочисленным и при этом очень высокоразвитым народом. Народом, который приглядывает за порядком в этом мире. Ну, не в полицейском смысле, конечно, порядком, а так, чтобы разные ухари не нарушали равновесия, не уничтожали человечество, не сваливали его в пропасть. Кстати сказать, что Саша слышал про денисовцев?
Саша про денисовцев помнил только, что это, кажется, такой первобытный человек с Алтая. Ну, не только с Алтая, но впервые, действительно, следы его нашли на Алтае, в Денисовой пещере. Так вот, светлые — это потомки тех самых денисовцев. Правда, так их зовут ученые, а сами они называют себя homo verum, человек подлинный. Считается, что денисовцы вымерли сорок тысяч лет назад, но это не так. Они трансформировались и стали жить с кроманьонцами — предками современного человека. Вот только жили они на особом положении.
— На каком особом? Как вожди?
Нет, не как. Вождь — это власть явная, социальная. А им — потомкам денисовцев — она была не нужна. Им для решения их задач требовалась подлинная власть. Вот поэтому они и стали жрецами и знахарями, стали кастой магов. Каста эта существует много тысячелетий. Иногда маги-денисовцы попадают в социальные иерархии, например, становятся шаманами или священнослужителями, но чаще живут на общем положении, чтобы не привлекать к себе внимания. Главная их задача — удержание равновесия и противостояние злу и хаосу.
— То есть темным? — уточнил Саша.
В том числе, кивнул полковник, темные ведь — не единственная тьма на земле. Просто так случилось, что история светлых началась именно с борьбы с темными. И уж если говорить о богах, то как раз темные больше всего на богов и похожи. Только боги эти злые и страшные. Это очень древняя раса, по самым скромным прикидкам, темные старше даже динозавров. Как и откуда они здесь взялись, никто не знает. Когда появились первые люди, темные поработили их. Людей заставили приносить им кровавые жертвы, из-за темных человечество тысячелетиями стояло на коленях. Пока мы, денисовцы, не поняли, что дальше так продолжаться не может. И тогда мы…
Неожиданно полковник умолк и нахмурился.
— Что — мы? — спросил Саша.
— Приехали, — сказал Ильин, останавливая машину. — Выходим. И вот еще что — держись пока у меня за спиной, лады?
Они стояли посреди большого, пустынного и несколько заброшенного, хотя все еще красивого, парка. Посреди этого парка, на берегу рукотворного, чуть подернутого тиной пруда высился огромный старый ангар. Он был светло-зеленого цвета и как-то очень гармонично сливался с окружающими деревьями. Взгляд Саши упал на воду, и он вздрогнул: ангар не отражался в пруду — только деревья и небо в облаках.
— Не отражается, — пробормотал Саша. — 3D-проекция, что ли?
— Не все сущее отражается в воде, — рассеянно отвечал полковник, внимательно оглядывая окрестности и не торопясь идти к ангару. — Кое-что вообще отражается только в сознании.
Саша снова посмотрел на ангар. В огромных, скованных цепями воротах была вырезана небольшая дверь, сейчас она стояла чуть приоткрытой.
— А почему двери открыты? — спросил он.
— Хороший вопрос, — кивнул полковник. Говорил он теперь сухо, словно протокол читал, на капитана не смотрел, не отрывал глаз от ангара. — За некоторое время до нашего приезда я отправил сюда Женевьев. Может, конечно, она забыла запереть дверь, но я такую возможность исключаю категорически. Женевьев — опытный работник и весь положенный протокол исполняет автоматически. В таком случае открытая дверь может означать, что внутрь проникли посторонние. И поскольку увидеть убежище обычные люди неспособны, можно сделать вывод, что в убежище проникла Тьма. Может быть, она там до сих пор.
Саша как-то упустил момент, когда в руках у Ильина появился пистолет. Не думая, Саша вытащил свой. Полковник только головой покачал: не пойдет. Женевьев — сильный маг, если тьма справилась с ней, значит, там темные высокого полета, и их какое-то количество. Обычный человеческий пистолет тут бессилен, нужно магическое оружие, вроде как у него, полковника. И Саша увидел, что пистолет у Ильина в самом деле не совсем обычный. Что-то в нем было лишнее, какая-то странная насадка на стволе.
— Ничего, — сказал капитан, — сгодится и мой. Как минимум, шум можно поднять, внимание отвлечь.
Но Ильин смотрел хмуро. Меньше всего сейчас хотел он устраивать побоище с темными. Саша пока не инициирован, так что биться будет один полковник. И предсказать результат этой битвы не возьмется никто. Поэтому капитану лучше всего спрятаться вон за тем деревом. Если полковник проиграет, Саша должен будет тихо вернуться в Москву и обратиться к одному человеку, точнее, денисовцу. Запоминай адрес, капитан…
— Постойте, — прервал его Саша, — погодите. Может, они уже ушли отсюда, чего им ждать проблем на свою голову. Мне кажется, там никого нет. Вообще никого.
Полковник смерил его взглядом, почесал подбородок. Вообще-то, сказал, Блюститель чувствует и своих, и чужих. Но Саша — неинициированный Блюститель, так что на его ощущения он бы не полагался. Опираться можно только на факты.
— Да вот вам факт, — сказал Саша, указывая на землю.
На мягкой земле отчетливо отпечатались следы автомобильных шин. Полковник согласился, что это действительно факт. Правда, Женька приехала сюда на такси, но, согласно протоколу, должна была выйти заранее, не доезжая до места — исключительно ради безопасности. Скорее всего, это машина темных. Следы говорят о том, что она доехала сюда, некоторое время стояла, потом развернулась и уехала. От машины идут три пары следов к Убежищу. Потом три пары возвращаются. Это значит, скорее всего, что Женька все еще там.
Полковник посмотрел на капитана как-то странно…
— Что? — не выдержал Сашка. — Что вы хотите сказать?
Полковник хотел сказать, что, видимо, они ее не пощадили. Но не сказал. Пусть хоть несколько минут французский зеленоглазый ажан еще побудет с нами. Потом настанет миг для слез, для печали, но сейчас, сейчас она все еще жива. Женевьев, Женька, Женечка, мадемуазель Байо...
Все это капитан очень ясно прочел в глазах полковника, так ясно, как будто телепатия все-таки существовала. Еще не осознав толком, что случилось, он почему-то вспомнил их последний с Женькой поцелуй и то, как она не хотела его отпускать, как беспокоилась за него, как боялась. А еще он вспомнил, что, обидевшись, погнал ее прочь — в пустоту, в одиночество. И она, несчастная, беззащитная, сидела на улице совсем одна, но никуда не ушла, потому что ей надо было его охранять…
Саша захлебнулся воздухом, сердце его зажглось огнем — страшным, невыносимым. Нет-нет-нет, этого не может быть, не может, не может! Полковник увидел его взгляд, ужаснулся, с необыкновенным проворством прижал капитана к себе, обнял, пытался удержать. Но тот легко разжал стальные объятия, вывернулся, закричал, завыл волком... Воздух задрожал и пропитался сырым мраком, на небо выкатилась огромная черная луна, стала расти, увеличиваться, закрыла собой полмира.
— Саша, — чуть слышно прошептал полковник, — Саша...
Он знал, что если тот бросится к ангару, его не догнать, и сила, поглотившая Женевьев, может поглотить и капитана. И мир тогда начнет покрываться тьмой в десять раз быстрее, чем до того… Но Сашка почему-то не побежал к ангару. Он вдруг перестал выть, заморгал и упал на колени прямо перед следами. Капитан впился в землю руками, ел следы глазами, только что не прилип к ним лицом — и вдруг закричал во весь голос. Дико закричал, нечеловечески, но в крике его почему-то не было ужаса.
— Вот, — торжествуя, кричал капитан, — вот она! Видите, третья пара следов?! На обратном пути здесь отпечатки явно глубже, чем в ту сторону. Он нес что-то тяжелое. Или кого-то… Они не убили Женьку, они взяли ее с собой!!
Он поднял голову, посмотрел снизу вверх на Ильина. Тот улыбался. Все верно, капитан, все верно. Если они взяли ее с собой, может быть, она еще жива.
— Конечно, жива, — закричал Сашка, — жива, жива, зачем же им тащить с собой труп?!
Не кричи, мягко попросил полковник, ты очень громко кричишь, у меня перепонки лопаются. Я почти уверен, что с Женькой все в порядке. Одного я не пойму…
Капитан застыл, смотрел на Ильина, не отрываясь. Во взгляде его смешались разочарование, страх, отчаяние — и робкая надежда.
— Одного не пойму, — повторил полковник, — только одного... Почему она открыла им дверь?
Глава девятая. Лисы-оборотни
Почему Женька впустила в убежище Тьму, капитан не знал, да сейчас это его и не интересовало. Сейчас надо было срочно ехать к темным, освобождать незадачливого французского ажана. Ильин, услышав такое, хмыкнул. Да если бы он знал, где находится Убежище темных, он бы двинул туда, не задумываясь.
— То есть как — если бы знал? — изумился Саша. — Темные наше Убежище нашли, а мы их — не можем?
Полковник только головой покачал. Капитан, пойми ты одну простую вещь. Мы, конечно, супергерои и со злом боремся, не покладая ни рук, ни ног, ни других частей тела. Но в паре темные-светлые мы всегда догоняющие. У темных от природы такие возможности, какие нам и не снились. Это только дураки думают, что чудеса творятся сами собой. Махнул волшебной палочкой — и понеслась. Чудеса — это не молнии из подмышки, это попытка использовать некоторые неизвестные пока законы природы, чтобы преодолеть известные. Ну вот, например, все всегда знали, что человек летать не может. И правда, сам по себе не может, он же не птица. Но если взять технические изобретения, например, воздушный шар, параплан, самолет наконец — полетит как миленький. Все наши нынешние самолеты, телевизоры, телефоны с точки зрения средневековья — чудеса небывалые, удивительные, никакому Мерлину даже не снились. Однако все это есть, и все эт