о — результат долгой и тяжелой работы многих поколений.
— То есть никакое чудо без технического изобретения невозможно? — спросил Саша разочарованно.
— Почему же, очень даже возможно. Вот помнишь, ты хотел стать невидимым и в женскую баню пойти...
— Да не хотел я ни в какую баню!
Ладно, они сейчас не о бане — о механизме чуда. Возьмем, например, невидимость. Невидимым можно стать по-разному. Скажем, спрятаться где-нибудь, где тебя никто не найдет. Но эта невидимость частичная. Спрятаться ты сможешь, а действовать нет. Можно добиться того, чтобы свет проходил сквозь твое тело или сложным образом его огибал — и тогда ты тоже станешь невидимым. Но это технически очень сложный путь, на нынешнем этапе развития науки почти нереальный. Есть методы попроще. Можно, например, так подействовать на сознание окружающих, что они просто перестанут тебя замечать. И вот это — именно то чудо, которым вполне можно управлять. Как раз на такие чудеса мы и делаем упор.
Капитан помолчал, осмысливая то, что сказал ему полковник.
— А твари, — спросил он, — твари тоже могут стать невидимыми?
Твари могут все то же самое, что и мы, отвечал Ильин, и даже больше. Потому что наша магия — результат сложных многовековых исследований, технических открытий и тяжелейших тренировок. А у них магия — результат эволюции. Вот тебе пример. Если ты захочешь переплыть Ла-Манш, тебе надо будет научиться плавать как следует, потому что Ла-Манш широкий. Если ты захочешь плыть под водой, тебе придется взять акваланг и ласты, потому что ни дышать под водой, ни плыть сам ты не сможешь. А какой-нибудь рыбе или осьминогу не нужны ни акваланги, ни ласты, ни тренировки. Они от природы могут плавать сколько хочешь, их такими эволюция сделала. Мы свою магию создаем сами, а за темных природа постаралась. И магические свои силы они применяют спонтанно, не задумываясь, а нам еще нужно натренироваться, нам нужно вооружиться. Да и то не факт, что мы с ними сравняемся.
— Конечно, не сравняемся, — сказал Саша. — Ни в каких ластах человек акулу не обгонит.
— В ластах не обгонит. А вот на катере может потягаться.
— А акульи зубы, а сила ее?
— На этот случай подводное ружье имеется. Так что, как видишь, есть у нас свои козыри. Вот, например, что такое ваджра, которую ты видел? Это, считай, глубинная бомба невероятной силы… Надеюсь, правда, что такая бомба нам не понадобится. Потому что если уж дело дойдет до ваджры, то пиши пропало.
Полковник посмотрел на часы, покачал головой.
— Ты прости, — сказал, — но долгие лекции я сейчас читать не могу. Темные нам все планы спутали. С тобой Женька должна была заниматься, но ее украли. Значит, заниматься придется со мной. И будь любезен, тренируйся усердно. Что еще устроят нам темные, неизвестно, но ты к этому моменту должен быть в форме. Кстати, если наберешь свою истинную силу, то Убежище темных сможешь обнаружить самостоятельно. Так что, сам понимаешь, в твоих интересах…
Капитан кивнул, он теперь уже был на все согласен, хоть змеем горынычем стать, лишь бы вернуть Женевьев.
Полковник завел Сашу в Убежище, запер двери, установил какую-то особенную сигнализацию — и тренировка началась. Оказалась она не то, чтобы сложной, но какой-то очень странной. И по виду столько же отношения имела к магии, сколько прыжки через скакалку — к боксу.
Для начала Ильин заставил его стоять столбом — так он это называл. Столб, впрочем, оказался довольно странным. Пришлось поставить ноги чуть шире плеч, руки поднять до уровня груди и округлить, как будто ты этот самый столб охватил. И стоять. Сколько стоять? Сколько сможешь. То есть пока не упадешь, и даже немножко больше.
Нет, конечно, одним стоянием дело не исчерпывалось. Не только руки и ноги, но и голову, и язык, и подбородок, и поясницу, и много еще чего надо было держать определенным образом. Надо было использовать особенное дыхание и добиваться спокойного движения мысли, а позже — и полной пустоты в голове. Надо было повиснуть между небом и землей, как елочная игрушка, и не чуять собственного веса.
Все это оказалось делом довольно трудным, хотя и возможным.
— Это потому что ты — Блюститель, — объяснил полковник, — тебе это дано от природы. Обычный человек без тренировки и десяти минут бы так не простоял.
Но и Блюститель, как оказалось, тоже делает ошибки. Никак Саше не удавалось правильно округлить поясницу. Не округляется, переспросил полковник, это ничего, это мы поправим. И внезапно дал капитану сильного пинка в филейную часть. И знаете, как-то сразу все округлилось, хотя Серегин, конечно, очень был недоволен таким обхождением.
— Скажи спасибо, что не в Шаолине тренируешься, — заметил ему на это Ильин. — Здесь я тебя ногами правлю, а там бы сразу палкой врезали.
Саша уже давно чувствовал, что тело его мелко трясется от напряжения, а плечи ломит от усталости. Он терпел, сколько мог, потом не выдержал и спросил, нельзя ли отдохнуть хоть пару минут.
— На том свете отдохнешь, — пообещал полковник.
Саша приуныл. Он уже понял, что никаких молний и тому подобных искр из глаз ему не светит, но не думал, что тренировки будут такими обременительными и суровыми. Без труда, заметил на это полковник, не вытянешь из рыбку из пруда. А столбовое стояние — проверенный даосский метод. При должной тренировке гарантирует чрезвычайно эффективный набор силы.
Саша вспомнил, что про набор силы что-то уже читал у Кастанеды. Но полковник сурово заметил, что Кастанеда — профан и жулик с уклоном в психоанализ. А его, Сашу, учат настоящим вещам. Так что если он хочет результата, каждый день должен стоять столбом не менее часа.
Саша ужаснулся. Час? Да он двадцать минут постоял, а его уж всего колбасит. Но полковник не отступал: жить хочешь — будешь стоять. Упадешь — поднимем. И хватит тут выкомаривать, ты офицер, а не красна девица. На раз-два — ноги согнул, плечи опустил, грудь опустошил, поясницу округлил. Руки поднял на уровень плеч, язык к небу, дышишь животом — и стоишь.
— Сколько стоять? — спросил Саша упавшим голосом.
— Я же говорил — пока можешь. И сверх того еще две минуты. И потом еще одну. И так, пока не упадешь... Все понял? Вперед.
Час, конечно, Сашка все равно не выдюжил. Он дрожал, трясся, пот лился с него ручьями и капал на пол. Он уже готов был повалиться на пол, но тут Ильин посмотрел на часы и смилостивился.
— Сорок минут, — сказал он. — Неплохо для первого раза. Переходим к другим позициям...
Когда тренировка, наконец, закончилась, полковник с Сашей вышли из Убежища. Капитан думал, что после занятия его хватит только на то, чтобы упасть и лежать неподвижно. Но как ни странно, он чувствовал особенный подъем и даже прилив сил.
Капитан увидел, что день вокруг стоял какой-то странный, небывалый. И солнце, и туман одновременно, и дышалось удивительно легко, а мир был прозрачным, светлым. Это от тренировки, наверное, подумал Саша. Слов нет, тренировка тяжелая, но если такой эффект — ничего, можно потерпеть.
Примерно так же считал и Ильин.
— Ничего, притерпишься... — говорил он. — Жалко, Женьки нет. Она бы тебя инициировала, а после на раз-два всему научила. Когда сила пробуждена, остальное — дело техники. А теперь все будет гораздо дольше. И сложнее. И без гарантированных результатов… Ладно, залезай в машину.
Саша сел в машину и только тут до него дошел смысл сказанного. Как это — без гарантированного результата? То есть он так упирается, а результата при этом никакого может и не быть? Извините, Григорий Алексеевич, как-то это странно звучит.
Но полковник только плечами пожал. А чего тут странного? Ты когда в полицию поступал, тебе кто-то гарантировал, что ты до генерала дослужишься? Или, может, министром внутренних дел будешь? А когда на свет рождался, тебе гарантировали, что ты станешь Нобелевским лауреатом, заработаешь кучу денег и женишься на Анджелине Джоли?
— Мне вообще-то Анджелина Джоли по барабану, — сказал Саша. — Мне Кира Найтли больше нравится. Если можно выбирать, конечно.
— Неважно, кто тебе нравится, — отвечал полковник. — Главное, никто тебе ничего не гарантирует — ни Киру Найтли, ни Анджелину Джоли, ни даже Софи Лорен, хоть она тебе и в бабушки годится. Потому что это жизнь, Саша.
Про жизнь Саша и так все понимал. Судьба индейка, жизнь копейка. Но он думал, у них не простая жизнь. У них, как бы это сказать, особая жизнь.
— У жизни, — сказал Ильин, — свои законы. Мы в первую очередь люди, а уж потом жрецы, блюстители, твари и прочие волан-де-морты.
Внутренний дознаватель понял это так, что даже полковник не знает, чем вся история окончится. И никто не знает. А Сашка, дурак, уши развесил. Магия, волшебство, чудеса… Выходит, тут могут просто тюкнуть по голове — и поминай как звали. Вон даже Женевьев взяли без шума и пыли. А она, как сам полковник говорит, ведущий специалист в практической магии. Конечно, ничего этого Саша вслух не сказал, но на душе у него сделалось мерзко.
Ильин, кажется, почувствовал это, посмотрел на капитана искоса, прибавил газу. Они теперь летели не меньше сотни, мимо проносились сосны, ели и все остальное, что там растет в наших среднерусских лесах — грибы, ягоды и тому подобные товары сельского рынка.
Всю оставшуюся дорогу они молчали, каждый думал о своем. Капитан не заметил, как машина въехала в город и подкатила к их родному отделению. Зачем, правда, непонятно — рабочий день уже все равно кончился.
— И хорошо, что кончился, — сказал полковник. — Значит, никто нам не помешает.
Когда они вошли в ОВД, дежурный мирно спал прямо на рабочем месте. Спал он, правда, хитро: сидел прямо, и глаза были открыты, но опытного человека не обманешь. Лейтенант не проснулся, даже когда появились Ильин и Саша.
— Ты погляди на него, — разгневался полковник, — еще дежурный называется! Не офицер, а пожарная лошадь. Спит прямо на посту, при исполнении.
— Устал человек, — вступился за коллегу Саша, — вторую смену уже без перерыва. Разбудить?