Как раз тогда, когда тесть обдумывал самую мрачную мысль из имеющихся, дверь открылась, и в комнату вошел не кто-нибудь, а его трупейшество собственной персоной. Петрович слабо скорчил рожу, что могло означать: рад видеть, ваша прижмуренность, а могло и что-нибудь другое, совсем нецензурное. Несколько секунд Эрра-Нергал молча смотрел на Петровича — так смотрел, как будто душу хотел из него вынуть. Но, однако же, все-таки не вынул — то ли пожалел, то ли руки оказались коротки. Осведомился только, как себя чувствует кандидат в персональные пенсионеры. Чувствовал себя Петрович недурно, разве что голова немного гудела. Впрочем, вампира это не обеспокоило, он заметил довольно обидно, что для Петровича голова — предмет второстепенный, и нужна ему только для того, чтобы в нее есть.
Петрович, тем не менее, не обиделся, его сейчас занимал совсем другой вопрос. Что за вопрос? — хмуро полюбопытствовал Первый из Хладных. Да вопрос-то простой, вопрос, как говорится, на засыпку: он, Петрович, теперь как считается — уже натуральный кровосос или еще, так сказать, не достиг окончательно? Все ж таки его, что ни говори, прямо с того света обратно вернули. Он ведь, извините за выражение, не дышал совсем и синий был, как колбаса с истекшим сроком годности. А теперь, значит, снова-здорово?.. Однако Эрик его разочаровал.
— Ты еще не примкнул к высшей касте существ, населяющих землю, — сурово заметил он. — Ты по-прежнему относишься к нижнему сектору пищевой цепочки.
Петрович, честно говоря, не знал, радоваться ему тут нужно или плакать навзрыд. С одной стороны, неплохо было бы, конечно, стать вампиром. Тем более что говорят, будто они бессмертные и вечно молодые, а кому мешала вечная молодость — уж, во всяком случае, не пенсионеру. С другой — при таких друзьях вампиром стать никогда не поздно. Потому что обратной дороги, как он понимает, и вовсе нет, развампириться при всем желании нельзя. Так что будем считать, что он просто потерял сознание, а Нергал его реанимировал. И на том, как говорится, спасибо. Могли ведь и попросту съесть...
— Насчет этого не спеши, — упредил его Хладный, — всему свое время, в особенности же трапезе.
Петрович кивнул — ваша правда, спешить не будем. Хотел спросить еще что-то, менее значительное, но тут в дверь раздался стук, а спустя секунду в комнату юркнул Юхашка. Увидев его, Петрович прямо на месте подпрыгнул: это же он, паразит! Тот самый клоп, который меня до смерти задушил... Голову ему оторвать, ваша мертвейшество, оторвать без всяких разговоров, и прямо тут, не отходя от кассы!
Однако Нергал успокоил тестя, объяснив, что бояться уже нечего, поскольку Юхашка теперь возведен в ранг его помощников, а следовательно, тестю не опасен.
— Говори, с чем пожаловал, — обратился он к ангиаку.
— Пожаловал, хозяин, — пропищал Юхашка, — очень пожаловал. Срочные новости есть.
Новости касались Светлого блюстителя. Оказывается, тот самый Жихарь из местных, который обидел Юхашку, вывез Блюстителя в катакомбы, которым нет ни начала ни конца и где, говорят, способна заблудиться даже самая мутная нечисть из корпорации «Местные». Опять местные, поморщился вампир, да что им надо, в конце-то концов? Юхашка держался того мнения, что местные собираются вернуть Блюстителя светлым — но не просто так, конечно, а за выкуп.
— Какой именно выкуп? — заинтересовался Хладный.
Этого Юхашка сказать не мог. Зато он полагал, что если светлые и местные не договорятся, очень может быть, что местные отдадут Блюстителя темным. Нергал сделался мрачнее тучи. Нет, этого допустить никак нельзя — у темных Бусоедов. Если они обретут власть над укушенным Светлым блюстителем — лучше даже не думать, что будет тогда. Впрочем, если, опять же, пораскинуть мозгами, то, пожалуй, имеется один спасительный способ...
Эрик глубоко задумался. Ангиак нетерпеливо ерзал — беспокойная его мертвецкая натура требовала действий, а делать было нечего. Кроме того, Юхашке очень хотелось знать, о чем думает хозяин. А хозяин думал о том, как предотвратить слияние Бусоедова и Блюстителя. И, похоже, для этого имелся только один способ: хладная инициация. Правда, способ этот был очень опасным. После хладной инициации капитан мог обрести огромную силу. Такую, какой не имел до него ни один блюститель. Впрочем, неважно. Важно то, что после этого он станет Хладным блюстителем. И сознание, и сердце его станут хладными, а это важнее всего.
— А если он пойдет против вас? — пискнул Юхашка.
— Это исключено. Хладный блюститель не пойдет против Первого из Хладных.
Петрович, слушая все это, моргал глазами. Могло показаться, что он ни черта не понимает, но это было не так, прекрасно он все понимал. Петрович не дурак, как думают некоторые, и щи он хлебает отнюдь не лаптем, можете даже не надеяться. Одно только было ему неясно: как же будут проводить эту самую инициацию, если они здесь, а Сашка — там?
Ангиак зашелся мелким противным смехом, однако Эрик оборвал его. Петрович прав, заметил он, хладную инициацию нужно проводить глаза в глаза. Однако на крайний случай вместо Нергала сгодится любой другой вампир. У него как у первородного есть связь с любым из хладных. На короткий миг Эрик сможет подчинить Бусоедова и нанести решающий удар.
На такой удар Петрович был бы совсем не против полюбоваться: как-никак зрелище историческое — подчинение всего мира кровососам. Но Эрик отвечал, что это зрелище — не для человеческой психики и тем более, не для его, Петровича, слабых мозгов. После чего велел Юхашке готовить излучатель…
Юхашка кивнул и побежал прочь, приплясывая от возбуждения на ходу. Петрович не понял, о каком излучателе речь, но Хладный и не стал ему объяснять — не для средних, сказал, умов. Согласитесь, зачем знать Петровичу подробности об усилителе волевых импульсов, при помощи которых можно подчинить волю любого вампира на любом расстоянии?
Спустя пятнадцать минут Первый из Хладных уже сидел в огромном кресле, больше напоминающем трон царя Соломона, только вместо шести львов был он украшен двенадцатью черепами и не был покрыт золотом — зато слоновьи бивни, из которых его сделали, оказались самые натуральные. Юхашка бегал вокруг трона, тянулся, подпрыгивал, пристраивал к своему хозяину датчики и провода излучателя.
— Вот так, хозяин, — бормотал Юхашка, — вот так отлично будет. Сразу всех хладных найдем. Как в кино будет, в «Матрице».
— Во-первых, дурак, не в «Матрице», а в «Людях X», — казалось, даже несокрушимый король вампиров нервничал в преддверии решительного удара. — Во-вторых, все мне не нужны. Мне нужен только Бусоедов.
Тесть, который не видел ни «Матрицы», ни даже «Людей X», глядел на это на все и не мог понять — как же все-таки будут проворачивать такое сложное дело? Зато это отлично понимал болтливый ангиак. Хозяин, говорил он, заглянет Бусоедову в башку. Увидит все вокруг его глазами. Когда Блюститель подойдет к Бусоедову, хозяин перехватит управление. Хрясь — и все!
Тесть поежился. Не хотел бы он, чтобы ему сделали такое хрясь. Эрик со своего трона глянул на него с величайшим презрением. Миллиарды людей на земле могли бы только мечтать, чтобы Господин над Жизнью и Смертью посмотрел на мир их глазами. Однако этого не будет.
По сигналу Хладного Юхашка включил излучатель, раздалось странное электрическое жужжание. Глаза Нергала, и без того чудовищные, расширились, их заполнила тьма. Они медленно блуждали в орбитах, казалось, отыскивая жертву. Петрович задрожал от ужаса, попятился. Ох и страшно, мать моя...
Справедливости ради заметим, что страх Петровича ни шел ни в какое сравнение с тем ужасом, которое испытывал сейчас капитан Серегин. Неверным, оскальзывающимся шагом он пробирался сквозь темные тесные тоннели черт знает где под землей. Тонко капала где-то рядом вода, в ушах все еще звенел, затихая, панический крик Жихаря «беги!». Подземная вода была тяжелая, мертвая, она текла по земле, размывая ее, делая скользкой, опасной. Поначалу капитан шел быстро, почти бежал, но, упав несколько раз, стал двигаться гораздо осторожнее. Слабый свет от мобильника не слишком помогал в подземной тьме — выхватывал лишь неровные земляные стены по сторонам и низкий свод над головой.
В голове Серегина вертелись глупые, неуместные сейчас мысли. Интересно, кто построил эти туннели — Лихо, его слуги или другие неизвестные науке чудовища? Впрочем, может быть, тоннели вовсе и не построили, а прорыли. Пустили какую-нибудь тварь толщиной с автобус... Она шла со скоростью два метра в минуту и дырявила землю, как гигантский червь. Любопытно, где сейчас эта тварь? Умерла, наверное, от непосильного труда — вряд ли ей давали выходные и отпуск, пусть даже за свой счет. А если не умерла? Если до сих пор стынет где-то в непроглядных и страшных подземных кавернах? Между лопаток у капитана пробежал холодок, спина покрылась гусиной кожей.
Нет-нет, он зря начал о таком размышлять, какое ему дело, кто тут прячется в пещерах. Лучше думать о чем-нибудь смешном, глупом. Вот, например, пока он шел тут и падал, перемазался весь, как последняя свинья, а никуда так и не вышел... Смешно? Не очень, отвечал внутренний дознаватель, хотя по части глупости тебя не переплюнешь, это точно. Не лезь, отвечал ему капитан, без тебя в дерьме по самые уши...
Так, о чем бы еще подумать? Жихарь этот, тоже балбес... Иди, говорит, вверх по дорожкам, выйдешь к выходу. А если дорожки эти сначала вверх, а потом вниз, тогда как? Может, тут вообще никакого выхода нет, заметил внутренний, темно, как у черта в сумке. Хорошо хоть мобильный зарядить догадался. Сейчас бы как крот-слепыш тыкался туда и сюда, а может, слуги Лиха уже бы тобой обедали...
Впрочем, стоило капитану порадоваться своей предусмотрительности, как смартфон, словно издеваясь, подал сигнал о том, что батарея садится. Только этого не хватало — очутиться в полной темноте. Придется поберечь электричество, противным голосом пропищал внутренний дознаватель, пойдем путем цивилизованных стран.
Капитан отключил телефон, и вокруг наступила тьма — сырая, шероховатая, непроглядная. На миг ему показалось, что вместе со зрением он потерял и слух, и даже ощущение собственного тела. Правда, спустя минуту осязание и слух вернулись, а что толку — идти так все равно было совершенно невозможно. Саша плюнул и снова включил телефон: черт с ним, будем продвигаться вперед, пока батареи хватит, а дальше уж как получится.