— Григорий Алексеевич, да это правда я. Я убежала от Валеры, — голос Женевьев из-за двери звучал очень натурально.
Вы спросите, почему он в глазок не посмотрел? Ответ простой, его еще древние знали: когда ты начинаешь смотреть в глазок, глазок начинает смотреть в тебя. Кто находится с той стороны — неизвестно, а глазок — отличный проводник для удара. Нет-нет, уши надежнее.
Ильин поколебался немного, но все-таки решился. Глянул на голема, кивнул: полная боевая готовность. И через секунду открыл дверь. Он ждал всего, чего угодно, но на пороге на самом деле оказалась Женевьев. Полковник секунду стоял, онемев, потом порывисто обнял ее. Глаза у него при этом так сияли, что Татьяна внезапно почувствовала странный укол в сердце.
— Женька, какая же ты молодец, что сбежала... Ну, давай, заходи! Не стой на пороге, как ведьма.
Женевьев засмеялась: а я и есть ведьма. Они прошли в гостиную. Таня бесшумно сопровождала их по пятам. Лицо ее теперь было бесстрастно, как и положено голему.
— Ну, рассказывай, — полковник, улыбаясь, глядел на девушку. — Как тебе удалось сбежать?
— Ревность.
— В смысле?
Она снова засмеялась: неважно, у нас, у женщин, свои секреты...
— Да... — полковник помрачнел. — А у нас тут, понимаешь, положение хуже губернаторского. Сашка исчез. Судя по всему, Лихо его забрало.
Женевьев покачала головой. Нет, не Лихо его забрало, его Валера забрал. Полковник поднял брови: откуда знаешь? Ей Катя сказала. Валера подговорил Жихаря, чтобы тот утащил капитана в катакомбы. А оттуда его уже Валера забрал.
Та-ак... Час от часу не легче.
— Очень не легче, Григорий Алексеевич. Вы знаете, что Сашу обратили? Вампир обратил, Бусоедов. И он — то есть Бусоедов — теперь в плену у Валеры. Я его пыталась увести с собой, но ничего не вышло.
— Постой-постой! В плену у Валеры? Выходит, что Саша теперь подчиняется Бусоедову, а Бусоедов подчиняется Темному?
— Получается так…
Полковник замолчал. Тут было, о чем поразмыслить. Он думал, Женевьев тоже думала, Татьяна не мешала им. В конце концов, кто она такая — голем, слуга, почти что вещь. У нее нет никаких чувств. Во всяком случае, не должно быть. Полковник — хороший человек, но традиция сильнее его. Возможно, когда-нибудь големы тоже начнут движение за эмансипацию, но пока они — просто самодвижущиеся предметы с запрограмированной функцией, вроде пылесосов. Поэтому она молча ушла выполнять свою главную функцию — готовить ужин.
Ильин оторвал взгляд от пола, заговорил — все еще задумчиво. Итак, что у них в сухом остатке? Сашка подчиняется Бусоедову — это плохо. Но еще хуже, что вампир, которому подчинен капитан, в свою очередь подчиняется Темному. Это, скорее всего, значит, что Темный первым делом натравит Сашку на них, светлых.
— Капитан будет сопротивляться, — не согласилась Женевьев.
Может, будет. А может, и нет. Может, у него и воли-то своей не осталось. И дорогой наш Блюститель сейчас просто орудие убийства. Страшное и очень сильное. Которое Валера использует, не колеблясь.
Однако Женевьев думала иначе: Темный не захочет нас убивать.
— С чего ты взяла?
— Меня же он не убил.
Это потому что она ему интересна. Он ее силу надеется использовать. А полковника Темный в асфальт закатает и глазом не моргнет...
— Так что же делать?
Самый простой вариант — отловить Бусоедова. То есть, он, конечно, сложный, только остальные еще хуже. Но если поймаем Бусоедова, то сможем держать Сашку под контролем. Другое дело, что схватить Бусоедова, пока он у Темных, невозможно.
— Схватить — нет, — сказала Женевьев. — Но есть другой способ. Для этого, правда, придется сунуться прямо к волку в пасть. То есть пойти к Убежищу темных и попросту украсть Бусоедова.
Ильин удивился: она предлагает вступить с темными в открытый бой? Нет, она не предлагает. Они с полковником придут, когда в Убежище будет один Бусоедов. Женевьев выманит его наружу, и тут они его схватят. Правда, там волколаки. И когда они придут, волколаки их атакуют. Но ничего, они справятся.
— Мы-то справимся, — сказал Ильин. — Только такой шум поднимется — сбегутся все темные, какие есть в окрестностях.
Женевьев закусила губу — ее план, такой стройный и замечательный, оказался никуда не годным. Полковник глядел на нее с жалостью: извини, но предлагаешь ты чистое самоубийство.
И тут вдруг заговорила Татьяна, которая успела вернуться из кухни за чайным сервизом.
— Я могу незаметно пройти через волколаков. Я — голем, искусственное создание, меня они не учуют.
Однако полковник сомневался. Пройти-то она сможет, конечно. Вот только сможет ли она с вампиром справиться?
Неожиданно Таню поддержала Женевьев.
— А с Бусоедовым и не надо сражаться, — сказала она. — Я с ним говорила. Он сам уже хотел идти к нам сдаваться. Он страшно боится и Темного, и суда хладных. А я обещала ему неприкосновенность. Он бы сбежал вместе со мной, только ему волколаки не позволили.
Ильин кивал, слушая ее. Конечно, если Бусоедов готов сотрудничать, то это сильно облегчает нам работу. Если надо защитить его от Темного или от его собратьев-вампиров, они защитят. Его можно так спрятать — ни одна живая душа не найдет. И мертвая тоже. Даже сам Первородный...
Между тем первородный вампир Эрра-Нергал, о котором шла речь, неподвижно лежал на полу у себя в убежище, не подавая признаков жизни. Над ним суетился перепуганный ангиак, неуклюже пытаясь привести его в чувство — главным образом при помощи визга и причитаний. За этим странным представлением скептически наблюдал Петрович.
— Чего-то с ним не то, с хозяином твоим, — сказал он наконец. — Лежит как мертвый.
— Ты дурак, что ли? — завизжал Юхашка. — Он и есть мертвый, он же хладный!
Да нет, отвечал Петрович, сейчас как совсем мертвый. Может, его током долбануло? Юхашка встрепенулся. Точно, током! Давай, снимай с него провода! Но Петровичу эта мысль не понравилась. Он совершенно не хотел, чтобы долбануло и его тоже. Это их дела, мертвецкие, а его, Петровича, впутывать в них не надо, он еще пожить хочет.
— Я тебе сейчас нос откушу! — закричал Юхашка визгливо. — Все откушу и глаза высосу! Помогай, кому сказал!
Петрович переменился в лице — перспектива быть обкусанным со всех сторон совершенно его не привлекала. Уж и пошутить нельзя, пробурчал он. Какой народ стал нервный: чуть чего — сразу нос откусывать.
Вместе они отключили устройство, отсоединили датчики, размотали провода. Вампир дрогнул, глаза его открылись. Были они сейчас черны, как бездна, которая их породила. Юхашка заохал, запрыгал вокруг.
— Хозяин! Хозяин, вы живы?
— Не говори глупостей, — мрачно отвечал Эрик. — Я всегда жив. И всегда мертв. Я же вампир.
Но хозяин не шевелился! Да, не шевелился, отвечал Эрик, потому что ему оторвали голову.
— Кто оторвал? — изумился Петрович.
Светлый Блюститель, кто же еще. Нергал вошел в Бусоедова, начал говорить с Блюстителем, обратил его и даже инициировал. И тут Блюститель взбесился и оторвал ему голову…
— Вам — в смысле Бусоедову?
Разумеется, Бусоедову, с раздражением ответил Эрра-Нергал, моя-то, как видишь, на месте. Все помолчали, осмысливая услышанное. Первым не выдержал тесть: он хотел знать, что будет дальше. Подчиняется ли теперь Сашка его мертвейшеству или нет? Однако Эрик не знал ответа на этот вопрос. По всему — должен бы подчиняться, однако полной уверенности нет. Самому Нергалу кажется, что он чувствует капитана. Но это очень странное чувство, ничего подобного он не испытывал раньше ни с людьми, ни с тварями. Так или иначе, этот вопрос надо выяснить. И потому он, Первый из Хладных, снова подключится к Блюстителю.
— Хозяин уверен? — занервничал Юхашка. — А если он опять оторвет вам голову?
Не оторвет. Эрик подключится к нему напрямую, а самому себе голову капитан оторвать не сможет.
***
Сидя в машине полковника, Женевьев с изумлением озирала мирные сельские домики, теснившиеся друг возле друга, словно молодые овцы в загоне. Видеть элегическую деревню, выросшую прямо в сердце огромного мегаполиса, ей еще не доводилось. Дощатые зеленые стены, крытые жестью крыши, окошки в изразцах, липы и ясени — можно было подумать, что полковник привез ее в какой-то дачный поселок. И она бы на самом деле так и подумала, однако буквально в десятке метров от сказочной деревушки стояли вполне современные многоэтажные дома.
— Какая прелесть, — сказала Женевьев, выходя из авто, — кто здесь живет?
— Самая разная публика, — отвечал полковник, рассеянно оглядываясь по сторонам, — но нас она не интересует. У нас высокая цель — мы должны посетить салон мадам Безухен.
— Салон? Фу, — Женевьев наморщила носик, — полковник, я и не предполагала, что вы…
Полковник протестующе поднял ладони: нет-нет, это совсем не то, что ты подумала. То есть не совсем то. В салоне мадам Безухен нас интересует не сама мадам, но лишь ее папа, историк Хаоса и мастер трансформаций, а если попросту — Кащей всея великия, и малыя, и белыя.
Беседуя, они неторопливо шли по неширокой аллее, в направлении, которое Женевьев никак не удавалось определить — казалось, он идут какими-то зигзагами, время от времени кардинально меняя курс.
— Кащей? — удивилась Женевьев. — Это имя его такое?
— Скорее, должность.
— Он хладный?
— Там вся династия — хладные, случайных людей нет, — отвечал Ильин. — Вообще, чрезвычайно любопытное семейство, доложу я тебе. Взгляды такие широкие, что бронепоезд пролетит со свистом. Папаша — натуральный кащей, то есть хладный с уклоном в темноту, дочка, мадам Безухен, вслух декларирует симпатию денисовским идеям, а мамаша их — человеколюбица такая, что среди святых и мучеников еще поди поищи. И при этом, кажется, любит людей не в том смысле, чтобы кровь пососать, а в нормальном, человеческом.
— Зачем им все это? — удивилась Женевьев.
Полковник пожал плечами: сложно сказать. Впрочем, нет, на самом деле совсем несложно. Если случится более-менее серьезный апокалипсис и глобальное выяснение отношений, они всегда будут в дамках. Победят темные или хладные — папаша Кащей защитит семейство ревматической грудью, одолеют светлые — на первый план выйдет мадам Безухен, демократизм которой и преданность денисовской идее широко известны. Ну, а если всех пересидят магнины, тут уж сама матушка прикроет всех крылами. Хитрости старые, многие знаменитые человеческие семьи их используют. Правда, касается это в основном политических взглядов, когда, например, папаша — лоялист, мамаша — либерал, а сынишка — страшно православный. Однако Безухены первые перетащили эту стратегию в мир Хаоса. И отлично живут, кстати сказать, основной их бизнес завязан именно на людях. Вот, например, салон мадам Безухен…