— Не рано ли заносишься, Хладный? — все еще морщась от боли, спросил полковник. — Говоришь, Саша у тебя в руках? Так сначала попробуй возьми его.
О, за этим дело не станет. Он, Эрик, поймает капитана Серегина и подчинит себе. И сделал бы это уже сегодня, если бы под ногами не путался господин Ильин.
— Вот оно как… — взгляд полковника стал темным. — Так вот имей в виду — Сашку я тебе не отдам.
Нергал пренебрежительно пожал плечами.
— А я и спрашивать не буду. До встречи, полковник, рад был увидеть старого недруга.
— До встречи, до встречи… — Ильин мрачно проводил взглядом вампира прямо до дверей торгового центра. Стоявшего чуть сбоку Петровича он, кажется, так и не заметил.
Подбежала Катя. Она испуганно косилась в сторону выхода, словно боялась, что Хладный вдруг передумает и вернется.
— Как вы, полковник?
— Пока сложно сказать. Живой точно, а вот целый ли…
Катя помогла ему подняться. Вроде все на месте, пробормотал Ильин. Как там Женька?
— Нормально. Блюститель ее малость придушил, а так ничего.
Понятно. Случайно, она не видела, куда тот побежал? Нет, не видела. Капитан, ударив полковника, как-то очень резко потом исчез — как сквозь землю провалился. А когда вампир появился, ей уж вообще ни до чего было. Ильин удивился: она что же, боится вампиров? Боится, но не всех. Только конкретно этого. Это же Первожмур.
— Да ладно тебе, — проворчал Ильин. — Это все предрассудки. Мертвяк — он и есть мертвяк.
Пошатываясь, подошла бледная Женевьев. Ей явно было нехорошо.
— Это я виноват… — сказал Ильин. — Нельзя было идти на Сашку с голыми руками. Он же теперь не только Блюститель, он еще и вампир. Черт знает, какая у него сила.
Полковник заметил, что Женевьев оперлась рукой о стену.
— Катя, — скомандовал он, — берем Женьку под руки — и к машине.
— Ничего… — голос у той был слабый, — я сама.
— Давай-давай, нечего! Сама она...
Они подхватили Женевьев и повели прочь из торгового центра. Спустя сорок минут они уже выгружали ее из машины перед домом полковника.
На этаж поднялись на лифте, потому что пешком не было никакой возможности. Бережно поддерживая, подвели бледную Женевьев к дверям квартиры. Полковник открыл дверь своим ключом, но на пороге уже стояла неусыпная Татьяна. Явилась — не запылилась, зло подумала Катя. Что подумала Татьяна, так и осталось неизвестным: голем по самой природе своей должен быть сдержанным, много ли эмоций у восставшего трупа?
Ильин велел Татьяне разложить диван в спальне — есть пострадавшие. Однако та не торопилась: у нас гости. Давай-ка по порядку, отмахнулся Ильин, сейчас вот Женьку занесем и будем разбираться с гостями…
Ильин поднял Женевьев на руки, занес ее в спальню, положил на диван.
— Что с ней теперь будет? — спросила Катя.
— Беспокоишься? — улыбнулся полковник.
Катя вспыхнула. Еще чего! Не хватало ей беспокоиться из-за какой-то ведьмы.
— Ничего страшного. Отдохнет чуть-чуть и будет как новенькая. — Он посмотрел на Таню. — Ну, что у тебя за гости?
Татьяна молча повела их гостиную. Там, в кресле, хмурый и безрадостный, сидел Сварог. Ильин искренне удивился: Иваныч? Какими судьбами?!
Но выяснилось, что не судьбами никакими, а именно что по делу. И дело это не простое, а срочное и неотложное… И вдобавок ко всему — крайне неприятное. Такое, что при посторонних и не расскажешь. Особенно при дамах. Полковник задумался на несколько секунд, но потом все-таки попросил Таню и Катю выйти. После чего посмотрел на гостя пронзительно: ну, что стряслось?
Однако Сварог, прежде чем к своему делу переходить, задал один вопрос. Ответь, сказал, Григорий Алексеевич, чем там вся история с блюстителями закончилась?
Ответ ошеломил его.
— То есть как — растерзал? — не понял он. — Блюститель блюстителя не убьет, это же базовый принцип.
Все верно, базовый, кивнул полковник. Только Сашка теперь — обращенный Блюститель. В нем и свет, и смерть одновременно. Сварог выслушал все это и неожиданно для Ильина кивнул. Так он и думал. Именно так он и полагал. Все разваливается на части. Вот только что к нему самому заявился не кто-нибудь, а игва от самого Лиха.
Тут уже пришло время полковнику усомниться. Врешь, Сварог Иванович, игвам на поверхность хода нет. Впрочем, это правило действует только, когда… тут он вдруг умолк и на миг задумался.
— Только, когда равновесие сохраняется, — закончил его мысль глава «Местных». — Хоть даже самое слабое. А сейчас, сам говоришь, Темный блюститель убит, а Светлый обратился. Вот и полезла разная дрянь из других миров. И не просто полезла — игва требует, чтобы я его с большими людьми во власти свел.
— Зачем это им?
— А то не понимаешь... — криво улыбнулся Сварог. — Лихо хочет над всей вертикалью власть взять. Ты тридцать девятый год помнишь? В тот раз такая же точно была ситуация. Только игвы не у нас полезли, а в Германии. И вот тебе, пожалуйста, Вторая мировая. История повторяется один в один. Только с той разницей, что сейчас мы — ядерная держава. И вероятные наши противники тоже ядерное оружие имеют. Улавливаешь, на что я намекаю?
Ильин улавливал… Вот только не мог понять одного: зачем это все Лиху? Сварог пожал плечами: чего же тут непонятного? Чем меньше живых остается тут наверху, тем больше мертвых в царстве Лиха. Такая вот геополитика. Расширение, так сказать, сферы влияния. Полковник только головой на это покачал — да уж, расширение. А что, угрожал тебе игва?
— Ну, так… Намекнул. Правда, очень определенно. Сказал, что смерть — дело трудное и мало кому нравится.
— Ну, тебя закопать не так-то легко, — усмехнулся Ильин, видимо, что-то вспомнив.
— Закопать, Григорий Алексеевич, можно любого — было бы желание и возможности. Тела у нас, сам знаешь, смертные. А без смертного тела на что дух способен? Ветерком над морем веять?
Ильин молчал, да и что можно было на такое возразить... Ну ладно, если по делу — что нужно Сварогу, чем он ему помочь может? Сварог хотел ясности. Хотел понимать, как обстоит ситуация с блюстителями. Грубо говоря, можно ли восстановить равновесие Тьмы и Света. Если да, тогда вопрос с игвой сам собой решится. К несчастью, тут Ильину порадовать его было нечем. Даже если получится привести капитана в разум, Темный-то из-за гроба все равно не возвратится.
— Для начала пусть хотя бы Светлый блюститель будет, — сказал Сварог. — Уже какая-никакая, а защита. А Темного — темного мы найдем кого-нибудь. Если для дела надо, я даже сам готов Темным стать.
Ильин усмехнулся: ишь какой… Темным он готов стать. Извини, Сварог Иваныч, но это не ты решаешь, и даже не он, Ильин. Темного блюстителя Хаос выбирает.
— Так на выбор ведь и повлиять можно — или я не прав?
Нет, не прав. Выбор Темного — дело слишком ответственное, чтобы он, полковник, позволил кому-то на этот выбор влиять. Сварог махнул рукой. Ладно-ладно, Бог с ним, с Темным. Им бы для начала со Светлым разобраться. Когда он сможет капитана в разум привести? Пары дней ему хватит?
— Нет, не хватит. У Блюстителя теперь двойная сила — от света и от хладных. Так что на быстрый исход не рассчитывай.
— Ну, тогда плохи наши дела, Григорий Алексеевич, — сказал Сварог. — Можно сказать, совсем никуда.
Они помолчали. Сварог вдруг поднял голову и посмотрел прямо на полковника.
— Ну что ты меня гипнотизируешь, — спросил Ильин хмуро, — чего добиваешься?
Сварог пожал плечами. Григорий Алексеевич, мы ведь с тобой старые волки… Блюстители — мальчишки, у них ни опыта, ни понимания. Они думают, что идет война добра со злом, что одни должны победить, а другие проиграть. Но мы-то знаем, что между добром и злом разницы никакой, по сути, нет.
Да что ты говоришь, рассвирепел Ильин, нет разницы? Видимо, поэтому ты на сторону темных перебегал — потому что разницы нет? Или потому что мы слабее были? Это называется не гармонию поддерживать, это называется предать и перебежать на сильную сторону.
Ах, Григорий Алексеевич, ну что мы сейчас будем вспоминать преданья старины глубокой? Надо думать о хорошем, о позитиве... Полковник кивнул. Вот, значит, ты сейчас сиди и думай о позитиве. О том, например, как ты игве поможешь и что потом с миром станет. Или о том, как ты ему не поможешь и что он с тобой потом за это сделает. И вообще, заболтались мы чего-то. Говори толком, что тебе надо? Хочешь, чтобы я с игвой разобрался? Так? А я не буду. У нас с Лихом договор. Мы, светлые, людьми занимаемся, а в дела государства не лезем.
— Так ведь если государство исчезнет, то и людям деваться будет некуда… — разумно начал Сварог, но тут из-за двери донеслись крики: «Спасите! Убивают!»
Сварог и Ильин, не сговариваясь, выскочили из гостиной. Глазам их предстала эпическая картина: голем Татьяна, опрокинув на пол, мутузила в прихожей Катерину.
— Татьяна! Отставить! — рявкнул Ильин.
— Она подслушивала! Она враг! — крикнула Татьяна. И отвесила Кате еще одну тяжелую оплеуху.
— Отставить, я сказал! Замри!
В руке полковника темной молнией мелькнул электрошокер. Татьяна повалилась прямо на свою жертву. Катерина отпихнула ее, взъерошенной лахудрой вскочила с пола, завизжала бешено:
— Эта тварь меня чуть не убила!
— Она не тварь — сухо сказал полковник. — Она голем.
Сварог удивился. Голем? Ты держишь голема? Не понимаю… Голем ведь должен быть мужчиной. Или, я извиняюсь, он у тебя трансвестит? Ильин нахмурился: глупая шутка. Просто Татьяна сделана по новым технологиям.
— Она на меня напала. Она меня с самого начала возненавидела! — не унималась Катя.
Ильин сделал вид, что не слышал этого, зато Сварог сочувственно качал головой. Я вам, барышня, не завидую. Если на вас натравили голема, рано или поздно он до вас доберется. Тем более, он по новым технологиям сделанный. Значит, и донимать будет по новым технологиям, с особенной жестокостью. Кстати, полковник, может, у твоего голема и чувства остались, а? Как думаешь?