Тем временем полковник Ильин, на которого Сварог возлагал такие надежды, в сопровождении Кати с большим любопытством ревизовал Убежище темных.
— Богато у вас тут. Роскошно, — говорил он с непонятной ухмылкой. — Сразу видно, темные живут.
— Богатство и роскошь все любят. Что в этом плохого? — огрызнулась Катя.
— В самом богатстве ничего плохого нет. А вот на что люди идут ради этого богатства — вот это плохо. Ладно, где у вас тут хранилище?
Оказалось, что конкретного места для хранения оружия нет, а склады разбросаны по всему Убежищу. Полковнику это показалось разумным: случись чего, какое-то вооружение всегда под рукой. Катя кивнула: действительно, пригодилось совсем недавно, когда Хладный приходил отношения выяснять. До драки, к счастью, не дошло, Нергал понял, что лучше отступить. Но кое-что из нашего арсенала продемонстрировать ему пришлось.
Наконец добрались до овальной гостиной. Здесь за пуленепробиваемым стеклом в стеллажах пряталась коллекция артефактов, удивительная даже для полковника. Ильин не удержался от восхищенного вздоха.
— Вот это да! Это я понимаю... Но что же он, прямо так это все тут и держал? А если бы кто внутрь прорвался?
— Во-первых, это не так легко, прорваться внутрь, когда тут Темный, — объяснила Катерина.
— А во-вторых?
— Во-вторых, попробуйте взять.
Ильин улыбнулся — он сильный маг, напугать его трудно. Катя настаивала: попробуйте. Он пожал плечами — как скажешь. Сделал несколько шагов, протянул руку к стеллажу. Сверкнула синяя молния, грянул гром. Ильин, ошарашенный, сидел на полу посреди зала... Ах ты, черт!
— Понравилось? — ухмыльнулась Катя. — Если бы на вашем месте был маг послабее, остались бы от него рожки да ножки.
Полковник согласился. Да, чтобы такое вскрыть, придется попотеть. На счастье, у Катерины был ключ. Вскоре дверцы стеллажей разомкнулись. Ильин цокал языком, рассматривал оружие.
— Вкус у вашего Темного хороший, мне нравится... Хоть сейчас целую армию можно вооружить... А вот это что такое?
Голос, внезапно раздавшийся за спиной Ильина, прогремел в ушах его не хуже грома.
— Это, полковник, копье Аргетламха. Нравится вам?
На секунду Ильин застыл. Потом все-таки обернулся. За спиной его стоял Валера.
— Блюститель? — полковник выдавил из себя кривую улыбку. — Воскрес все-таки?
Валера улыбнулся: ну, не то чтобы воскрес, скорее — не умирал. Ильин посмотрел на Темного, потом на Катю, которая, держа руках ужасную каракатицу из арсенала, преграждала ему путь. Все стало ясно: заманили старого дурака, права была Татьяна.
— Кто это — Татьяна? — заинтересовался Темный.
— Есть у полковника ручной големчик. Женского пола, — улыбнулась Катя.
Эх, Катька, Катька… А я к тебе со всей душой, как к человеку. А ты, значит, подставить меня решила? Полковник с упреком глядел на Темную.
— Как говорится, ничего личного, просто бизнес, — развела руками Катя.
Ладно. Признаю, обхитрили, согласился полковник. Правда, сделали одну ошибку…
— Какую же? — полюбопытствовал Валера.
— Дали мне в руки вот это копье. А делать этого не следовало ни при каких обстоятельствах. Придется тебе, Темный, вернуться назад в Хаос!
Раздался удар грома, полыхнула молния. Но Темный стоял, как стоял.
— Вот дьявол! — Ильин не поверил своим глазам.
— Аргетламх — темный бог, — улыбнулся Валера. — И на темных его оружие не действует.
— Спасибо, я уже вспомнил… — проворчал полковник.
— А вот теперь, полковник, сядем и поговорим спокойно. Как и положено высшим существам.
Ильин секунду смотрел на врага молча. Он, в общем, не возражал против вежливого, уважительного и взаимовыгодного разговора. Вот только прежде, чем разговоры такие разговаривать, хотелось бы услышать, что Валера сделал с капитаном Серегиным?
Валера поднял брови. Он — с капитаном? Да ведь тот наполовину Блюститель, наполовину — Хладный. Что он, Валера, мог сделать с такой жуткой тварью? Он же сам еле ноги от него унес... Ну, предположим, что так, кивнул Ильин. Но почему Нергал Сашку отсюда выволок бездыханным? На этот вопрос Темный ответить не мог, его в тот момент тут не было. После того, как он от Светлого спасся, он сюда вообще не заходил. Как-то, знаете, неохота было лишний раз в глаза смерти смотреть.
Однако Ильин почему-то не поверил Валере. Вот просто ни на грош — и даже не скрывал этого. До такой степени не скрывал, что Темный обиделся.
— Обидно, — сказал, — дорогой полковник, слышать от вас такие слова. Между прочим, если бы я хотел, вы бы уже лежали тут холодный и недвижный.
Полковник усмехнулся. Руки у Валеры коротки — уложить его тут холодным и недвижным.
— Руки, может, и коротки, а вот оружие позволяет.
— Очень смешно… — сказал Ильин. — Ну, говорите уже, что вам надо, черти полосатые.
Валера укоризненно заметил, что полковник нынче какой-то раздраженный. Ему надо расслабиться. Если он хочет, Катя может сделать ему тайский массаж.
— Да идите вы со своим массажом! — не выдержал Ильин.
Катя обиделась: что такое, Григорий Алексеевич? Или я вам не нравлюсь как женщина и человек? Полковник только поморщился. Знаете, что вас, темных, погубит? Все эти ваши хиханьки и хаханьки. Вам бы лишь юродствовать, а там хоть трава не расти.
Нет, Григорий Алексеевич, вы не правы, покачал головой Валера. Вот прямо сейчас мы настроены очень серьезно. И очень серьезно предлагаем вам перемирие. И даже больше того — сотрудничество предлагаем. Вот как, сотрудничество, прищурился Ильин. С какой же стати мне с вами сотрудничать? Предположим, с Катей я договорился, но мне ее просто по-человечески стало жалко. Напуганная девчонка, одна в целом свете...
— Ну да, конечно, — усмехнулся Валера. — А я-то думал, вы ради нашего оружия стараетесь.
— Он бы все артефакты забрал и грохнул бы меня за милую душу, к бабке не ходи, — наябедничала Катя. — Или, может, скажете, что вы людей не убиваете?
— Скажу, — хмуро отвечал Ильин.
— Не рассказывайте сказки, полковник, — Валера, прищурясь, глядел на Ильина. — Не хуже нашего вы убиваете людей. Просто обставляете это все разными ритуалами и объяснениями. И концы лучше прячете.
— Вот как? Да я с тобой после этого вообще говорить не стану! — обозлился полковник.
— Станете, Григорий Алексеевич. Еще как станете.
— Это почему?
— Потому что выхода у вас нет.
С минуту полковник молчал и крайне мрачно смотрел на Валеру, тот отвечал ему взглядом светлым и безмятежным. Ладно, проворчал Ильин, договор кровью будем подписывать?
— Зачем же кровью? Как говорила одна из наших, чернила надежнее...
Глава двадцать первая. Бегство из гробницы
Кадиллак цвета слоновой кости решительно прокладывал себе дорогу через московские пробки, подрезая, оттесняя и прижимая другие авто, не такие серьезные и не такие весомые. Если бы какой-нибудь суровый гаишник заглянул сейчас в окно — кто это такой наглый рассекает по проспектам, как у себя дома в огороде, то увидел бы, что за рулем сидит не кто иной, как глава корпорации «Местные», он же народный депутат всея Руси, широко известный в узких кругах Сварог Иванович, о котором ходили грязные слухи, что живет он черт знает сколько лет благодаря особенным стволовым выжимкам из шерсти северного оленя и совершенно не собирается умирать — ни в ближайшей перспективе, ни в самой отдаленной. Но, конечно, ни один гаишник внутрь заглядывать бы не стал, потому что все и так было ясно — по крутым государственным номерам.
Рядом со Сварогом на пассажирском сиденье сидел сам господин Старший игва. Вид у него был не просто страшный, как обычно, но еще и хмурый: похоже, посланцу иных миров уже наскучило это медлительное, бессмысленное и беспощадное перемещение в пространстве
— Далеко еще? — наконец не выдержал игва.
— Тут рядом, — отвечал Сварог. — Уже бы десять минут назад на месте были, но центр, пробки. Плата за удобства.
Игва холодно сообщил, что пробки случались и в девятнадцатом веке. Просто стояли в них не машины, а телеги и экипажи… Сварог на это справедливое замечание ничего не ответил, спросил лишь, как его представить начальству.
— А как вы меня до этого рекомендовали? — поинтересовался тот.
— О, по самому высшему счету. Сказал, что вы реальный пацан, свой в доску и при этом в авторитете еще с девяностых — в общем, все, как положено у нас в высших эшелонах, лохов не держим… Но это же общая аттестация, а нужен конкретный статус, имя-фамилия, род занятий, наконец.
— Понимаю… — сказал игва. — Поступим так. Скажите ему, что я крупный западный финансист.
Сварог замялся. Это не очень удобно. Если господин игва западный, как они разговаривать станут? Депутаты наши, пардон, языками никакими не владеют, кроме языка подхалимажа перед вышестоящим начальством. Ну, и еще одним — которым обычно на заборах разные короткие слова пишут.
— Это ничего, — успокоил игва. — Я буду свой западный. Из поволжских немцев, уехавших в девяностые в Германию. Звать меня… ну, скажем, Шнейдер…
Сварог встрепенулся. Шнейдер? Это, я извиняюсь, еврей, что ли?
— Почему еврей? — игва был недоволен. — Чего вам всюду евреи чудятся? Я же сказал, немец, Шнейдер Рудольф Васильевич.
— Ах, немец — это совсем другое дело, — успокоился Сварог. — Это даже лучше, что немец. Тем более, Васильевич…
— Очень хорошо. И сами тоже можете ко мне так обращаться.
— Не премину... Кстати, приехали.
Они вышли на улицу. Игва с некоторым удивлением прочитал на ресторане название — «Бабьи лета». Неужели стало модно говорить о женском возрасте? Да нет, возраст тут не при чем. Вообще-то ресторан называется «Бабье лето», сезон такой. Но ресторан дорогой, а это значит, что содержат его глубоко неграмотные люди — у кого еще сейчас есть деньги? Ну, вот они и написали, что бог послал.
— Бога нет, — строго заметил игва, — и вы сами это должны понимать.
Ну, вот потому что нет, потому и написали. Был бы Бог, он бы, само собой, давно распылил бы всех этих идиотов как в старые добрые времена — Содом, Гоморра и все в таком роде. Однако нам пора, нас, наверное, уже ждут. Прошу вас, заходим.