— Я личность? — возмутился он. — Клевета, товарищ полковник, какая же я личность?! Я законопослушный элемент. Как говорится, слуга царю, отец солдатам.
Игва махнул рукой: ладно, с тобой мы позже потолкуем. А вот спутница твоя нам очень и очень интересна.
— Я не спутница! Я Лена! — крикнула Леночка.
Игва улыбнулся. Да, характер у девчонки есть. Боевой характер. Вот только он ей вряд ли пригодится. С этого момента ты, дитя, поступаешь под мое непосредственное покровительство.
— В каком это смысле — под покровительство?— Петрович загородил девочку. — В каком, я извиняюсь, таком нехорошем смысле и значении?
Игва улыбнулся злой улыбкой. Да знает ли Петрович, что это за ребенок? В разные времена у разных народов бытовали легенды о волшебных детях. Дети эти обладали необыкновенными способностями и могли приносить окружающим как удивительную пользу, так и страшный вред. Так вот, Леночка и есть то самое волшебное дитя.
— Волшебное? — оживился Петрович. — А может она воду в вино превращать? Или даже лучше в водку?
Нет, Петрович, не может. Ни в вино, ни в водку и ни в пепси-колу. Однако ее сознание вырабатывает — как бы это сказать? — особенный флюид. Флюид этот называется «спасение от бездны». Именно поэтому, когда капитан Серегин находится рядом с Леночкой, он не страдает, не сходит с ума, не превращается в чудище и чувствует себя более-менее нормально.
Это как раз Петровичу было понятно, это он уяснил еще раньше. Непонятно было одно: что с ней теперь делать будут? Неужели до конца дней в полиции держать?
Ну, зачем же в полиции? Не в полиции, а как бы сказать — в надежном месте. Но пусть Петрович не волнуется: им ведь сама девочка-то и не нужна… Им нужен только ее мозг.
Петрович помертвел, открыл было рот, чтобы что-то спросить, но так ничего и не спросил. Игва, насладившись его ужасом, вызвал дежурного и отправил обоих пленников в обезьянник.
По дороге Петрович понемногу приходил в себя. А как только за ними лязгнул замок, начал бесноваться и кричать.
— Душегубы! — тряс он железную дверь. — Не имеете права держать! Ребенка пожалейте! Сатрапы! Палачи! Ироды проклятые!
Появился старший сержант, посмотрел на тестя с укором.
— Ну, чего кричим? В сортир, что ли, понадобилось?
— Чего сразу в сортир? — возмутился тесть. — Вам дай волю, вы всех в сортире замочите. Не в сортир хочу, а на свободу!
— Ты тут политических заявлений не делай, не надо нам этого, — хмуро сказал сержант. — В туалет, в крайнем случае, пустить могу, а про свободу забудь. Во всяком случае, пока полковник не прикажет.
И сержант ушел. Петрович возмущенно повернулся к Леночке: видала, чего творится? Хорошо хоть, гранату сюда не бросил... Сатрапы! Палачи!
С минуту, наверное, не меньше, Леночка с жалостью разглядывала Петровича, потом вдруг сказала
— Ты, дедушка все неправильно делаешь. Не надо простить свободу. Свободу надо добыть самим.
Тесть не понял: то есть как это — самим? Дверь-то, вон она, видишь, закрыта, без ключа не открыть. Леночка вздохнула: что ты, дедушка Петрович, совсем из ума выжил? Я же волшебный ребенок! У меня необычные способности. Настала очередь дедушки Петровича вздыхать. Тут не способности нужны, Ленусик, тут стенобитная машина нужна.
— Все равно, давай попробуем!
Петрович сначала хотел отказаться наотрез, а потом махнул рукой: пробуй, чего там, от нас не убудет. Леночка встала в задумчивости — не знала, какое заклинание использовать. Тесть считал, что тут подойдет любое заклинание, вон хоть Пушкина стихотворение: «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца...» Очень под настроение, ему казалось. Но Леночка на такие шутки даже обиделась, она ведь серьезно.
Тесть махнул рукой, лег на скамью и стал смотреть в потолок: делай, что хочешь. Леночка ходила по кругу, мерила маленькими ножками камеру, потом вдруг воскликнула.
— А! Я поняла! Отойди только в сторонку, чтобы тебя не зашибло, когда дверь вылетать будет.
— А она еще и вылетать будет? — язвительно спросил тесть.
— Конечно. Когда заклинание, дверь всегда вылетает.
Тесть махнул рукой, встал со скамейки и отодвинулся от двери подальше. Леночка посоветовала ему прикрыть голову руками, на что он ворчливо посоветовал ей начинать колдовство, а то устал он уже от разговоров и обещаний. Глаза у ребенка засветились, она вытянула руки к двери и прокричала грозно и раздельно:
— Абра! Кадабра! Бумс!!!
Как ни странно, при этом заклинании ничегошеньки не взорвалась, а дверь как стояла, так и продолжала стоять. Петрович посмотрел на девочку ехидно: ну, чего, не действует твое волшебство?
Лена нахмурилась. Подожди, с первого раза никогда не действует.
— Да жду, жду…
— Абра! Кадабра!! Бумс!!! — снова неистово закричала Леночка.
Дверь стояла как и раньше, не затряслась даже. Тесть пожал плечами и закрыл глаза: надоело… Леночка секунду что-то бормотала себе под нос, потом выдохнула и снова отчаянно крикнула.
— Абра! Кадабра! Бумс!
В камере раздался пушечный грохот такой силы, что Петрович от испуга так и замер с закрытыми глазами.
— Сработало! — закричала девочка. — Дедушка Петрович, сработало!
— О, Господи! — пробормотал Петрович. — Ты что же, дверь снесла? Кто за это теперь платить будет?
— Уж во всяком случае не ты, Петрович, — раздался знакомый голос.
Тесть открыл глаза и увидел входящего в обезьянник капитана Серегина.
— Я дверь снес, я за нее и заплачу, — продолжал капитан.
— Сашка? — изумился тесть. — Вот это сюрприз! Не ожидал тебя увидеть.
Еще бы, кивнул капитан. Лыжи они от него в этот раз навострили знатно! Впрочем, бог с ним, не об этом сейчас речь. Пора вам отсюда пора бежать, да поскорее.
— Куда бежать? — не понял тесть.
К полковнику бежать, к Григорию Алексеевичу — он защитит.
— А ты? — спросила Леночка.
Капитан присел рядом, погладил ее по голове. Прости, девочка, рад бы в рай, да грехи не пускают. Подсадил меня проклятый Шнейдер на свой амулет...
Между тем полковник Ильин, к которому капитан посылал Петровича с Леночкой, похоже, сам нуждался в защите. Во всяком случае, сейчас он что-то сильно волновался, хотя повод был, по мнению Темного, ничтожный — никак им не удавалось связаться с Маржаной.
— Да что ты, Григорий Алексеевич, переживаешь, она же чертовка натуральная, — рассудительно говорил Валера. — Ничего с ней нес станет. Она же хитрая, ее голыми руками не возьмешь…
Однако его рассуждения о чертях женского пола совершенно неожиданно прервало появление Катерины, которую вызвонила Женевьев. Едва войдя в дом, Катя бросилась к Валере. Она и плакала, и смеялась, и злилась, и прижималась к Темному и обнимала его так, как, наверное, никто и никогда его не обнимал.
— Живой! Клянусь Гандарвой, живой! Милый мой! Хороший! Темненький мой!
Валера уворачивался: ну, хватит уже, хватит, что за сопли на ровном месте? Катя возмущалась: сопли? Это, по-твоему, сопли? Ты же умер! Ты лежал здесь холодный и бездыханный! И ты умер.
— Да не умер я, не умер. А просто… Ну, будем считать, временно откинул коньки.
Наконец Катя успокоилась немного, потребовала рассказа, что там у них произошло, в стране теней? Что случилось, почему он не мог вернуться?
— Дурное воспитание там случилось — вот что, — сухо сказал Ильин.
Валера скривился: полковник, ну, не надо...
Нет, надо. Надо! Пусть все знают, какой он дурак. Может, на пользу кому пойдет. Знаете, граждане понятые, что он вытворил? Вместо того, чтобы пойти к Перуну и все честно ему рассказать, он усыпил быка, а кровь украл. Но Перун не фраер, он бог, и он, конечно, быстро понял в чем дело. А поняв, перекрыл Валере ход из страны теней. И, дорогие мои, заметьте, мог держать его там до конца времен. Так что полковнику пришлось нелегко, когда он вызволял Темного. Очень нелегко. Он вынужден был применить методы, которые Светлые не применяли тысячелетиями. А, впрочем, довольно об этом. Пора ехать к местным. Если выйдет воскресить Сварога, им троим тогда никто не страшен. Ни игва, ни хладный, ни даже, наверное, капитан Серегин...
К корпорации «Местные» они подъехали вчетвером: полковник, Валера, Женевьев и Катя — та ни в какую не хотела отпускать Темного одного.
Катя оглядела здание, скорчила презрительную мину — тоже мне, корпорация, ни шику, ни блеску. Ильин пожал плечами: Кать, они же местные, а не темные. Зачем им светиться лишний раз?
— Какой изящный каламбур, полковник, — сказал Валера. — Значит, ты считаешь, что нам, темным, нужно светиться?
Обязательно, Валера. Иначе как мы, светлые, будем вас искать?
— Да если мы не захотим, так нас не то, что светлые — мы сами друг друга не найдем… — запальчиво начал Валера, но полковник перебил его, заметив, что кажется, охрану у здания сняли.
— Ясен пень, — согласился Валера, — местные небось разбежались все, еще когда Сварога убили.
— Разбежались, было дело, — согласился полковник. — Но не все. Под Маржаной ходит какое-то количество мелкой нечисти. Не исключено, что Игва и до Маржаны добрался…
Они вышли из машины и направились к зданию. На миг остановились перед массивными дверями. Катя поежилась: а вдруг там все-таки игва сидит?
— Ну, вчетвером-то мы с одним игвой как-нибудь справимся, — сказал Валера. — Ты как считаешь, полковник?
Ильин покачал головой — он не был так уверен в легкой победе. Кто знает, какие силы и полномочия достались Шнейдеру от Лиха. Сварога, он, похоже, затоптал без особого труда.
— Нас затоптать ему будет трудновато, — покривился Валера.
— Твоими бы устами да деньги раздавать, — сказал полковник. — Раз такой смелый, лезь первым. Если там внутри игва, пусть для начала на тебе поупражняется.
Валера обаятельно улыбнулся: дамы и господа, этот подвиг я посвящаю вам. И ударил в дверь с нечеловеческой силой. Та рухнула, слетев с петель. Валера патетически протянул руку к попутчикам.
— Друзья! Если игва меня поразит, завещаю вам отомстить за меня!