— По виду фокус довольно дешевый, — скептически заметил капитан. — Вы уверены, что у них получится?
— Это мы сейчас увидим, — сухо отвечал игва. — Но, скорее всего, вам все-таки придется выдержать бой с самым опасным существом во Вселенной. Снимайте амулет.
— Как? Я же не могу.
Ах, да! Игва сам снял с капитана багровый камень и торопливо отступил назад. Секунду Саша стоял неподвижно, потом почувствовал, как тело его стало наполняться нечеловеческой силой. Спустя мгновение бесследно провалился куда-то внутренний дознаватель и на его месте зашевелилась могучая, необоримая тьма. Зрение капитана обострилось, он ясно, до мельчайшей черточки различал теперь лица Первородного и ангиака, который топтался рядом со своим повелителем. До слуха капитана Серегина отчетливо доносились слова, который произносил Хладный, стоя над озером и вытянув вперед руку.
— Креатура мортуус, вивэт ин этэрнум, экзорцисо тэ, обсэкро тэ, экзорцисо тэ, обсэкро тэ, экзорцисо тэ, обсэкро тэ! — гулко и страшно взывал вампир. — Вечно мертвый бог, владыка изначального зла, тебя заклинаю: покинь чертоги смерти и восстань передо мной, дабы мог я служить тебе, покуда вселенная не растворится в бездне хаоса!
Эти слова отозвались в душе капитана чем-то странным и страшным. Казалось, не к мертвому богу в неимоверных земных глубинах взывает вампир, а к нему самому, капитану Серегину, казалось, что бог этот мертвый спит где-то в его сердце, и сейчас он дрогнет, очнется от тысячелетнего своего сна и восстанет, готовый смести с лица земли все живое. Тьма в сердце стала разрастаться, заполонять собой все пространство, всплыла откуда-то, загородила весь мир черная луна … Саша не видел себя со стороны и потому не понял, почему попятился Шнейдер, почему так быстро отступил вдруг за ближайший валун. Игва смотрел на него из полутьмы расширившимися глазами, зрачки его сияли желто, мертво.
— Да, — пробормотал он, — да, ты сможешь дать бой Сумрачному вампиру… Определенно, ты готов.
И молча нырнул в какую-то расщелину в скале. Капитан секунду бессмысленно озирался по сторонам и вдруг взвыл так, что заколебались ледяные воды озера. Рев этот рвался прямо из пустоты, которая образовалась в его сердце, с каждой секундой он нарастал и был так ужасен, что пещера заходила ходуном, со стен ее стали отламываться и падать в озеро огромные камни. Ангиак на соседней скале упал и распластался от ужаса и даже Первородный переменился в лице.
Еще пара секунд — и случилось бы непоправимое. Пещера бы дрогнула и взорвалась, уничтожив и хладных, и Владыку Сумрака, и весь мир, и даже самого капитана… Но тут посреди воя и скрежета зубовного, посреди хаоса и грядущего уничтожения он услышал знакомый голос.
— Саша! — окликнул его этот голос с какой-то немыслимой высоты. — Капитан!
Он рыкнул, с трудом повернул голову на раздувшейся шее, посмотрел вверх, откуда шел голос, но там была только тьма, тьма и холод. Тогда он опустил глаза и увидел слева от себя, прямо на берегу несколько фигурок. Каким-то шестым чувством почуял он, что фигурки эти — полковник Ильин, Сварог, Темный, Женевьев и Катерина. На Женевьев его взгляд задержался чуть дольше: та часть его существа, что еще не преобразилась, как будто не просто силилась ее узнать, а старалась понять что-то большее, очень важное сейчас не только для него, но и для всего подлунного мира.
— Саша, не надо… — негромко сказал полковник.
Он страшно взревел в ответ: это было единственное, на что он был способен. Игва забрал амулет уицраора, и теперь ничто не защищало капитана от тьмы. Его обожгла страшная, всепоглощающая ярость: размахнувшись, он впечатал кулак в скалу. Каменный обломок весом в тонну улетел в озеро, как будто им выстрелили из пушки. На месте падения тут же образовался высоченный, долго не опадающий фонтан. Капитан заревел и рев его ушел вверх, под нескончаемые своды пещеры. Злобное безумие охватило его, глаза налились кровью. Еще секунда — и он бросился бы на магов и разорвал бы их в клочья, не разбирая, кто из них кто.
Он, конечно, видел, что полковник и Темный стоят наготове, направив на него страшные артефакты: ваджру бога Индры и посох Моисея — непобедимые орудия света и тьмы. Но сейчас ему было все равно, он чувствовал себя самой сокрушительной силой в мире, он мог убить любого — не только Сумрачного, но и Предвечного вампира мог он убить, встань тот сейчас у него на дороге!
И тут откуда-то до него донесся слабый призыв. Он осекся и прислушался. Призыв прозвучал снова, теперь совсем уже рядом. Он звучал как волшебная флейта, он умиротворял и успокаивал, сердце начало биться ровно, кровавая тьма в глазах отступила.
— Дядя Саша, не рычите так страшно, пожалуйста, я вас очень прошу…
Он повернулся назад, туда, где еще за минуту до этого находился Шнейдер. Теперь на месте игвы стояла маленькая детская фигурка. Он поморгал глазами, рыкнул, но рык вышел неуверенным, слабым. В глазах его прояснилось, он увидел, что перед ним стоит Леночка, а рядом с ней — старый черт Петрович.
— Вы откуда взялись? — заговорил капитан невнятно, язык еще повиновался ему с трудом
— Вот, пришли тебя спасать… — отвечал Петрович дрожащим голосом. — Полковник прислал.
Он нахмурился. Его не нужно спасать, он сам сейчас всех спасет. Он должен сокрушить Сумрачного вампира, которого разбудил в чертогах смерти Эрра-Нергал.
— Не надо, — внезапно сказал Петрович.
Что?!
— Не надо никого сокрушать. Григорий Алексеевич велел тебе сказать, что только зря головушку буйную сложишь, а толку никакого не будет.
Капитан медленно повернулся к полковнику — тот стоял теперь совсем рядом, метрах в десяти, не больше, и даже ваджру опустил. Но как же это, спросил Сашка у него одними глазами, как это — не спасать? Ведь я не могу, я должен попытаться. Иначе погибнет мир и все человечество.
— Да и пес с ним, с миром, — голос полковника звучал неожиданно устало. — Нет никакого мира, капитан. И человечества тоже нет.
Он не поверил своим ушам: что значит — нет человечества? Куда же оно девалось?
— Его уничтожили магнины.
Капитан смотрел молча, ждал продолжения. И полковник продолжил. Царствие, которое нам обещали две тысячи лет назад, уже настало и настало совсем незаметно. Но это не то царствие, на которое мы надеялись, это царствие олигофренов, дебилов. Будьте как дети, говорил Христос, но они не как дети, они дети и есть. Глупые, хитрые, невоспитанные, ничего не знающие и не желающие знать. Да, дураки были всегда, но дураки не занимали место умных, дураки не решали судьбу мира, мир не был миром дураков. Теперь мы имеем, что имеем.
— И что же вы предлагаете?
— Я предлагаю, — сказал полковник, и голос его не дрогнул, — я предлагаю предоставить магнинов самим себе. Не надо вмешиваться в их судьбу, она предопределена.
Если их не остановить сейчас, продолжал полковник, они уничтожат не только культуру и цивилизацию, они целиком уничтожат планету. Ибо нет страшнее чудовища, чем человек, лишенный ума. Как выяснилось, мы не можем их остановить, и не можем их переделать. Так пусть поднимется Сумрачный, пусть поднимется и остановит их всех. Пусть покарает род лукавый и прелюбодейный. Пусть уничтожит его, пусть сотрет с лица земли всех до последнего младенца.
Несколько секунд Саша молчал.
— Но ведь это значит предать человечество? — сказал он тихо. — Предать то самое человечество, которое мы поставлены защищать...
Ничего подобного, покачал головой полковник. Того человечества, о котором шла речь, уже нет. Нам ближе темные, местные, последний кровосос нам ближе, чем нынешние магнины. Хотя бы потому, что твари хаоса различают добро и зло, и у них есть разум, а у магнинов нет ничего.
— Но вы же хотели их учить, образовывать, как же ваша идея денисовских школ?!
Их некому образовывать, отвечал Ильин, просто некому. Я — военачальник армии светлых, а знаешь ли, сколько всего осталось в этой армии бойцов, сколько всего в мире денисовцев? Знаешь? Хватит пальцев на двух руках, чтобы сосчитать — включая сюда тебя, меня и Женевьев. Да и не поддаются магнины обучению, они не поддаются ничему. Обыватели в двадцатом веке боялись, что чужие придут из глубин вселенной и покорят землю, а чужие пришли изнутри самого человечества. Чужие — это магнины-тугосери. Они вышли из женской утробы, но они не люди. Магнины — это вирус, который вошел в тело человечества и захватил его полностью. И победить его может только другой вирус, еще более страшный. Старому человечеству пришел конец, но если не остановить магнинов, конец придет всему. Так пусть Сумрачный вампир восстанет в чертогах смерти, пусть нанесет свой удар.
— А что потом? Уничтожив людей, он возьмется за всех остальных.
Не возьмется. У них на этот случай есть Первородный, он знает, как загнать Сумрачного назад в его гробницу. Саша покосился на Нергала, тот едва заметно наклонил голову. Капитан перевел взгляд на Женевьев. Что стряслось с полковником, почему он обезумел?
— Он потерял Татьяну, — чуть слышно выговорила та.
Помолчали. Ну, а ты, вдруг спросил капитан, ты тоже думаешь, как он? Женевьев отвела глаза. Несколько секунд Саша молчал, опустив голову.
— Нет, — вдруг сказал он. — Должен же быть какой-то выход. Я не допущу. Не позволю. Петрович, уводи Леночку.
Петрович кивнул, потянул за собой ребенка. Капитан сжал зубы, готовясь к преображению.
— Поздно, — вдруг гулко выговорил Первый из Хладных, молчавший до этой секунды. — Владыка Сумрака уже восстал.
И словно в подтверждение его слов где-то в немыслимой глубине раздался тяжкий удар. Воды озера заволновались, взбурлили, от них повеяло жутким холодом, как зимой от разверстой могилы. Над поверхностью озера пошел легкий зеленоватый дымок, вода медленно испарялась, словно глубоко внизу кто-то развел чудовищный костер.
Секунды тянулись смертельно медленно, ничего не происходило — но Эрра-Нергал вздрогнул первым. Его зоркий глаз вампира безошибочно углядел, как дымок стал обретать формы и над озером сгустилась полупрозрачная, мертвенно-зеленая тень. Рассмотреть ее в деталях было нельзя, лишь слабые колеблющиеся очертания изгибали пространство вокруг, гипнотизируя и усыпляя всех, кто это видел. Вдруг тень встрепенулась и обрела четкость. В воздухе висел глубокий старец с хищным и неподвижным лицом, на плечах его лежала зеленая хламида, голову венчала изумрудная корона.