krauts и huns в восприятии британцев («кислая капуста» и «гунны», как презрительно называют немцев в Великобритании).
Расположенный по соседству колледж Св. Анны, пионер женского образования, с 1979 года принимает также студентов-мужчин. Stan’s, как с тех пор именуют его молодые люди, подготовил впечатляющую по разнообразию палитру образованных женщин: среди его выпускниц гламурная писательница Тина Браун и монашка-беллетристка сестра Венди Беккет; женщины-политики Эдвина Керри и баронесса Янг, первая женщина, возглавившая Палату лордов; поэтесса Элизабет Дженнингс и химик Мэри Арчер, специалист по солнечной энергии и скандально известным мужчинам вроде Джеффри Арчера. Так что пусть блочная архитектура колледжа Св. Анны вас не пугает. В конце концов с противоположной стороны Вудсток-роуд давно уже манит Башня ветров.
Обсерваторией Редклиффа называют эту классическую башню, совершенно не похожую на обсерваторию. Вместо традиционного купола ее венчают свинцовые фигуры, Геракл и Атлант, которые держат глобус цвета медного купороса. Два длинных одноэтажных корпуса по сторонам восьмиугольной башни; бельэтаж разделен ионическими пилястрами, а над окнами – рельефные изображения знаков зодиакального круга. Строительство университетской обсерватории, первого в Оксфорде здания в духе греческого возрождения, началось в 1772-м и завершилось в 1794 году (Джеймс Уайетт). Как и в эллинистическом прообразе Башни ветров в Афинах, вокруг кровельного карниза парят Борей, Зефир и остальные крылатые воплощения ветров: восемь каменных барельефов Джона Бэкона, автора скульптурной группы с Атлантом. Вплоть до 1935 года в благородном восьмиугольнике Джеймса Уайетта размещались телескопы. Сейчас Обсерватория Редклиффа принадлежит основанному в 1979 году Грин-колледжу, учебному заведению для бакалавров с упором на медицину. Его основатели – Ида и Сесил Грины – производители чипов для мобильных телефонов из Далласа (Texas Instruments).
Между Грин-колледжем и Сомервилл-колледжем находится госпиталь Редклиффа, носящий, как и обсерватория, имя главного спонсора, Джона Редклиффа. Классически строгое здание старейшей в Оксфорде больницы (1759–1770) с архитектурной точки зрения гораздо примечательнее, чем все пристройки, возводившиеся безо всякой системы в последующие столетия, пока в 1979 году в пригородном районе Хеддингтон не открылась современная клиника JR2. Несмотря на то что здесь собрался цвет медицины Оксфорда, многие ушли отсюда прямиком «через Иордан» (иными словами, отошли в мир иной). Мы же пока отправимся в Иерихон.
Живая обитель мертвых: Иерихон
Здесь ощущался в высшей степени англиканский запах ладана, молитвенников и полироли. Внезапно я почувствовал, что вполне можно наткнуться и на труп с перерезанным горлом. И я перенесла свою церковь (Святого Варнавы) из Оксфорда в Паддингтон.
Иерихон – ничейная земля в туристическом бизнесе. Никаких колледжей, музеев, нет даже торгового центра. В северо-восточной части Оксфорда двухэтажные домики выстраиваются вдоль улиц в шахматном порядке – террасированные дома из клинкерного кирпича, по две комнаты наверху и внизу. У некоторых есть крошечные палисадники. Перед дверями, выкрашенными в пастельные тона, стоят бутылки с молоком, об углы трутся кошки… Пригородная идиллия в пятнадцати минутах ходьбы от центра.
Иерихон расположился между Уолтон-стрит и Оксфордским каналом; с юга он ограничен территорией Вустер-колледжа, а с севера – кладбищем Гроба Господня. Этот некогда пролетарский аналог вилл Парк-тауна появился в начале xix века, когда по берегам канала расселялись рабочие с верфи, железной дороги, а также печатники из Oxford University Press и литейщики с металлургических заводов.
Библейское название поселения молва объясняет так: дешевые домики для рабочих строились быстро и не слишком качественно, и когда кондуктор на близлежащей железнодорожной линии слишком громко свистел, стены обрушивались, словно стены Иерихона. На самом деле название пошло от старого наименования местности – Сады Иерихона, – примерно в 1680 году было построено питейное заведение Jericho House на Уолтон-стрит (ныне это Philandere & Firkin около кинотеатра Phoenix). Через несколько домов расположен паб Джуда Незаметного, в котором можно выпить кружку эля за героя Томаса Гарди, каменщика Джуда, нашедшего здесь, в придуманном квартале Бирсхеб, дешевое жилье и печальный конец.
Но не только литературные связи придают Иерихону «привкус смерти»: от Ф. Д. Джеймс, родившейся в доме № 164 по Уолтон-стрит, до Колина Декстера. Бедность, проституция и холера вольготно чувствовали себя здесь еще в xix веке. После Второй мировой войны конец Иерихона, казалось, был неизбежен, но началась столь высоко превозносимая ныне кампания по его оздоровлению. В дешевые тогда еще квартиры вселились представители альтернативной культуры – художники, музыканты, студенты, инструкторы по йоге, специалисты по иглоукалыванию, спиритуалисты. Разрушенные сараи на задних дворах превратились в мастерские и звукозаписывающие студии, рабочие халупы – в академические квартиры. На Уолтон-стрит открылись дизайнерские салоны, магазины деликатесов, кафе и бистро вроде Le Petit Blanc. На этой же улице размещается и лучший в Оксфорде джаз-клуб – в полумраке, за викторианскими витражами церкви Св. Павла (1836), построенной в стиле греческого возрождения, которая была закрыта в 1969 году и открылась вновь уже под вывеской «Кафе Фрейда».
Сегодня Иерихон не узнать: это фешенебельный район, полный жизни, хотя и без глянцевого шика Челси. Если вы, подобно инспектору Морсу, постоянно испытываете жажду, гоняясь за «дьяволом полиграфистов», то вам – в пивную «У юного наборщика», в действительности именуемую Book-binders («Переплетчики») и расположенную «в тени угрожающе вздыбившейся башни Св. Варнавы», где произошло одно из убийств в «Трупе в Иерихоне» (1981) Колина Декстера. Bookies, как называют его местные жители, – излюбленное местечко работников университетской типографии и прихожан церкви Св. Варнавы – Barney’s, рабочей церкви Оксфордского движения англикан-реформаторов, нашедшего много приверженцев среди бедноты Иерихона. Отражением небесного Иерусалима должна была казаться им эта церковь, когда по воскресеньям они попадали из тесных жилищ в роскошные залы: сверкающие золотом апсиды в византийском духе, балдахин над алтарем, мозаики над аркадами. Сэр Артур Блумфелд, сын епископа Лондонского, проектировавший эту своеобразную викторианскую церковь (1869), снабдил ее полуциркульными арками, полосами из красного кирпича и колокольней, высоко вздымающейся над одноэтажными типовыми домиками. Колокольня возле канала – вклад Иерихона в силуэт «грезящих шпилей».
Кто в чугунном кресте, венчающем колокольню Св. Варнавы, увидит перст указующий, придет туда, где он был отлит: на чугуноплавильное предприятие Lucy’s Eagle Ironworks. С начала xix века этот завод в северной части Иерихона производил ворота канальных шлюзов, уличные фонари, решетки, колонны и другие необходимые декоративные элементы века чугуна. Сегодня его цеха стоят как памятник утраченному производству: в них тихо, как на кладбище, с трех сторон обступившем его стены из красного кирпича.
Кладбище Гроба Господня, заложенное в середине xix века, – викторианский Сад мертвых Иерихона. Могилы заросли снытью и колокольчиками в тени падубов, ясеней, темных тисов. Где-то под буками покоится и Томас Комбе, директор университетской типографии, финансировавший строительство церкви Св. Варнавы; здесь же в 1893 году обрело покой тщеславие Бенджамена Джоуэтта, ректора Баллиол-колледжа.
Книги, слова, словари: Oxford University Press
С точки зрения механики это просто чудо. С точки зрения морали – и того больше.
Когда, прогуливаясь по Иерихону, вы заглянете в «Кафе Фрейда», чтобы выпить чашечку капуччино, на противоположной стороне улицы заметите классическое здание из белого батского камня, монументальное, как филиал Банка Англии. Издательство и типография Oxford University Press, занимающие его с 1830 года, – предприятие национального масштаба. Его продукция вполне способна стать причиной волнений и даже спровоцировать обвал на бирже. Когда в 1998 году the Press выпустило собственную поэтическую серию, публичные дебаты дошли до парламента: запрос из Палаты общин, споры о лирике – в Палате лордов. Какое еще издательство может рассчитывать на столь пристальное внимание?
Первая в Оксфорде книга была напечатана в 1478 году на ручном станке Теодорика Руда из Кёльна: Это «Толкование апостольского Символа веры». История оксфордского книгоиздания началась с опечатки: Руд позабыл одну из римских «X», и год издания превратился в 1468-й. Всего десять лет просуществовала в Оксфорде и сама типография Руда, так и не сформировав прочной связи с университетом. Лишь в 1585 году Роберт Дадли, граф Лестерский, заново основал Oxford University Press.
Переезжая с места на место, OUP постепенно перебралось из здания Кларендон-билдинг в нынешнюю свою штаб-квар тиру на Уолтон-стрит: религиозное книгопечатание переехало в южное крыло, научное – в северное. Правда, с историческим разделением на религию и науку давно покончено. Бестселлерами OUP стали теперь не только Библии и молитвенники, но и словари вроде The Oxford Advanced Learner’s Dictionary (знаменитый оксфордский словарь английского языка «для продвинутых студентов»). Учебники английского языка, заказы на которые поступают со всех уголков мира, превратили Oxford English в одно из самых больших и быстро растущих подразделений OUP. С первым изданием «Оксфордской антологии английской поэзии» под редакцией Артура Квиллер-Коуча в 1900 году был найден новый рецепт успеха: антологизация всего на свете под маркой