Чтобы поставить весомую точку в работе Демократического совещания, Дан предложил принять декларацию «К демократии всего мира» с призывом бороться против пораженцев и созвать международную социалистическую конференцию, которая оказала бы «активное содействие мирным стремлениям российской революции». Но появившиеся в это время в зале большевики запротестовали, предложив открыть прения. Минор объявил перерыв, чтобы фракции могли определиться со своим отношением к декларации.
После перерыва на трибуне появился большевик Рязанов:
— Что касается Предпарламента (или Демократического совета), то мы констатируем: 1) что состав его подобран, как и состав Совещания, в ущерб интересам крестьян, солдат и рабочих; 2) что в связи с таким составом задачей организаторов и авторов Предпарламента является не создание демократической власти, а по-прежнему поиски соглашения с буржуазией, руководимой контрреволюционной партией к.-д. С еще большей силой отстаивая теперь, после опыта Демократического совещания, необходимость передачи всей власти Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в центре и на местах и призывая все Советы подготовить в кратчайший срок Всероссийский съезд, мы посылаем своих представителей в Предпарламент для того, чтобы и в этой новой крепости соглашательства развернуть знамя пролетариата, обличать всякие попытки коалиции с буржуазией и облегчить Советам создание истинно революционной власти, способной обеспечить действительный и без дальнейших оттяжек созыв (неподтасованного) Учредительного собрания.
В похожем ключе высказался и выступавший от левых эсеров член ВЦИК Алексей Михайлович Устинов. Большинство совещания пропустило эти заявления мимо ушей, сосредоточившись на принятии предложенного Даном заявления — теперь уже в крайне обтекаемой форме — с предложением бороться за мир без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов. Против этого почти никто не возражал[2316].
По поручению президиума Войтинский должен был выступить с заключительной речью. «Положение обязывало сказать что-нибудь бодрое. Искал подходящих к случаю слов — и не находил. С трудом выдавил из себя несколько фраз о том, что, может быть, в конце концов, результаты Совещания окажутся более значительными и ценными, нежели они представляются на данный момент… Затянули Марсельезу. Песня обрвалась на второй строке. Зал и сцена стали пустеть. В тот же день я выехал снова в Псков, на фронт, унося с собой из Петрограда гнетущее, тяжелое чувство бессилия и безнадежности. Начиналась агония Февральской революции»[2317].
Вильямс вслед за делегатами потянулся к выходу. «В скверике, напротив театра, мы задержались у памятника Екатерине II. Со скипетра, который она держала в руке, свисал, трепыхаясь на ветру, выцветший от солнца и полинявший от дождей кусок красной ленты»[2318].
Деникин констатировал: «Совещание проявило поразительное отсутствие чувства государственности и полный разброд мысли, полное отсутствие среди демократии какого бы то ни было единства взглядов, даже по основным вопросам государственной жизни… Почти вся пресса, хотя и по различным побуждениям, напутствовала безвременно угасшее Демократическое совещание однообразной эпитафией:
«В потоке слов погибла еще одна революционная иллюзия».
Неудивительно, что Керенский счел возможным игнорировать все положения Совещания»[2319].
А Ленин в двух номерах «Рабочего пути» — 26 и 27 сентября — публикует статью «Задачи революции», в которой прямо излагает свои цели и предлагает эсерам и меньшевикам присоединиться к их реализации. «Вся власть в государстве должна перейти исключительно к представителям Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов на основании определенной программы и при полной ответственности власти перед Советами. Должны быть немедленно произведены перевыборы Советов как для учета всего народного опыта за последние, особенно богатые содержанием, недели революции, так и для устранения вопиющих несправедливостей (непропорциональности, неравенства выборов и т. п.), оставшихся кое-где неисправленными…
Перед демократией России, перед Советами, перед партиями эсеров и меньшевиков, открывается теперь чрезвычайно редко встречающаяся в истории революций возможность обеспечить созыв Учредительного собрания в назначенный срок без новых оттяжек, возможность обезопасить страну от военной и хозяйственной катастрофы, возможность обеспечить мирное развитие революции». Советам в этом случае обеспечена поддержка девяти десятых населения страны и всей армии.
«Взяв всю власть, Советы могли бы еще теперь — и, вероятно, это последний шанс их — обеспечить мирное развитие революции, мирные выборы народом своих депутатов, мирную борьбу партий внутри Советов, испытание практикой программы разных партий, мирный переход власти из рук одной партии в руки другой. Если эта возможность будет упущена, то весь ход развития революции, начиная с движения 20 апреля и кончая корниловщиной, указывает на неизбежность самой острой гражданской войны между буржуазией и пролетариатом»[2320].
Последний кабинет
Инициативу формирования Предпарламента перехватил в свои руки Керенский. На заседании кабинета 22 сентября, прошедшем с участием Президиума Демсовещания, московских промышленников и кадетов он заявил о решении восстановить коалицию и создать консультативный Временный совет республики, который бы работал до созыва Учредительного собрания. Начался переговорный марафон, который приведет 26 сентября к формированию правительства. «В пятом часу дня в Малахитовом зале Зимнего дворца собрался полный состав правительства, представители Демократического совещания в лице Чхеидзе, Церетели, Гоца, Авксентьева, городских голов двух столиц, Шрейдера и Руднева, представителя земской группы Душечкина и представителя кооператоров Беркенгейма, четверо приглашенных москвичей, кандидатов в министры, и двое членов ЦК партии народной свободы, Набоков и Аджемов»[2321].
Керенский вспоминал: «Я указал, что на нынешней критической стадии нам следует не столько заниматься разработкой новой программы, сколько немедленным формированием нового кабинета на основе баланса политических сил в стране и на следующий день опубликовать имена министров. После продолжительных и довольно бурных дебатов мое предложение было принято. На следующий день, 23 сентября, был опубликован новый состав правительства. Помимо членов тех партий, которые вошли в коалицию до 27 августа, в состав нового кабинета вошли два представителя от профсоюзов и группы промышленников»[2322]. Их имена мы скоро узнаем.
Первое заседание избранного на Демократическом совещании Демократического совета, оказавшееся одновременно и последним, открылось в 16 часов 23 сентября. Заседали «в Александровском зале Городской думы под многообещающей вывеской на входных дверях: «Вход в Предпарламент». Но дальше собственного конституирования пойти не могли и разошлись по фракциям в ожидании результата переговоров своих представителей в Зимнем дворце. Только в 8 часов вечера заседание возобновилось».
Обсуждение резолюции затянулось до 6 утра 24 сентября: большевики и левые эсеры прилагали все усилия, чтобы в последний момент «сорвать коалицию». В итоге принята была резолюция Дана. «Демократическое совещание… признает образование Предпарламента, перед которым правительство обязано отчетностью, крупным шагом в деле создания устойчивости власти… Демократический совет находит необходимым установить формальную ответственность правительства перед Предпарламентом и, признавая в данных условиях приемлемым намеченное делегацией соглашение, заявляет, что власть может принадлежать лишь такому правительству, которое пользуется доверием Предпарламента»[2323].
Определились с формулой формирования Предпарламента: предполагалось, что в его состав войдут все избранные на Демократическом совещании 313 членов Демократического совета и 120 представителей «цензовых элементов». То есть речь шла о том, чтобы добавить к Демсовещанию кадетов, олигархат, казачество. Но советским лидерам не было доверено определение принципов работы Предпарламента.
Разработку положения о нем Керенский на заседании правительства 25 сентября возложил на Юридическое совещание, переложив тем самым на Временное правительство роль учредителя Предпарламента. Ведущие правительственные юристы приступили к разработке положения, взяв за основу — для скорости — документы, учреждавшие Госсовет и Госдуму в 1905 году.
Предполагалось, что проект утвердит сам министр-председатель. Но Керенский, отбыв 26 сентября в Ставку, там слег с простудой. Поэтому проект положения о Временном совете Российской республики будет утвержден 30 сентября на заседании Временного правительства под председательством Коновалова. Предпарламент «образуется и 555 членов, приглашаемых в состав Временным правительством по представлениям общественных и политических организаций». Ему предоставлялось право обсуждать те законы, «по коим Временное правительство признает необходимым иметь заключение»[2324]. Из 555 388 представляли «демократические элементы», а 167 — «цензовые». Он однозначно определялся как совещательный орган. По принципам формирования и функциям Предпарламент напоминал скорее современную Общественную палату, только сильно увеличенную в размерах.
«Утро России» 26 сентября сообщало: «Реорганизация закончилась, и с сегодняшнего дня вступает в управление страной новая коалиционная власть, в состав которой вошли представители правого крыла социалистической демократии и левого крыла организованной буржуазии… Представители демократии отказались от формальной ответственности перед Предпарламентом и предоставили образование его новому кабинету. Цензовые элементы согласились на частичное осуществление программы Н. С. Чхеидзе. И есть все основания думать, что достигнутое соглашение будет прочным и длительным»