В донесении о боевых действиях группы Старчака, составленном его заместителем ст. лейтенантом А. Кабачевским, эта атака описана так:
«5.10.41 г. в 5:00 в колонне с отходящими нашими частями двигалась колонна танков, бронемашин и мотопехота, тщательно замаскированные под части Красной Армии; солдаты были одеты в плащ-палатки, а на танках и бронемашинах были поставлены красные флажки. Подходя к мосту через реку Угра, видя, что у моста идет проверка отходящих частей, противник открыл артиллерийский огонь по мосту и развернул свою пехоту для захвата его. Но благодаря интенсивности огня со стороны батальона, немцам взять мост не удалось. Бой продолжался 7 часов. К исходу дня подтянул резервы до 2-х батальонов, артиллерию и минометы. Под натиском превосходящих сил противника батальон вместе со всей группой Старчака отошел на заранее подготовленный рубеж».
Судя по этим сведениям, Старчак ушел с Угры после полудня 5 октября.
В книге И. Лемберика «Капитан Старчак» этот же бой описан более красочно:
«…Из-за поворота выскочили мотоциклисты в касках. Следом за ними показались бронемашины, два танка и грузовики, а потом опять танки…
Когда голова колонны была в шестистах или семистах метрах от моста и в сотне метров от боевого охранения, выдвинутого капитаном, Старчаку стали отчетливо видны в бинокль красные флажки на рулях мотоциклов и на крыльях бронемашин и грузовиков.
Три парашютиста из боевого охранения, думая, что это свои войска, вышли на шоссе узнать, что за колонна и куда она следует. Раздались выстрелы пулеметов, укрепленных на мотоциклах, и бойцы упали на асфальт. Но мотоциклисты не ушли живыми, их сразили пулеметчики из боевого охранения, засевшие в придорожной канаве.
Объехав мотоциклы, загородившие дорогу, бронемашины, танки и грузовики с ходу, не делая попытки развернуться и принять боевой порядок, рванулись на мост.
Передняя бронемашина подорвалась на мине, установленной на подходе к мосту, и загородила проезд. Давя своих пехотинцев, выпрыгивающих из машин, танки и броневики дали задний ход, развернулись и устремились за поворот.
Один танк, штурмовавший мост, был подбит Буровым. Парашютист Анатолий Авдеенко бросил в открытый люк этой машины бутылку с горючей жидкостью, и танк окутался пламенем и черным дымом.
Никогда не думал, что танк так долго может гореть, – вспоминал об этом случае Старчак. – Наверно, часа два чадил.
Рядовой Буров из группы И.Г. Старчака.
Десятки вражеских солдат нашли смерть на мосту. Раненые громко кричали, звали на помощь, и этот отчаянный крик резко отдавался в ушах. Большие потери понесли и парашютисты. Многие десантники, входившие в боевое охранение, были убиты.
Но главное было сделано: вражескую колонну, рвавшуюся на восток, десантники не только остановили, но и принудили к отступлению
…Десантники приняли первый бой. Они выдержали, не отступили, но где-то в глубине души у каждого теплилась надежда, что вот-вот подойдут наши подкрепления с востока, а может быть, вдобавок, нанесут удар по фашистам с тыла войска, отходящие из района Ельни, Спас-Деменска, Кирова… Вот было бы славно!
Но не было подмоги, ни с востока, ни с запада – приходилось надеяться лишь на свои силы».
Были установлены силы противника: 15–20 бронемашин и танков, 2 батальона мотопехоты, артдивизион, 10–12 минометов. Не сумев сходу захватить мост через р. Утру на Варшавском шоссе, небольшие группы фашистов попытались форсировать Угру выше и ниже моста. Им удалось переправиться севернее города, в районе Мокрово, и уже утром небольшими силами создать плацдарм в д. Кувшиново, на восточном берегу р. Угра, в 2,5 км западнее моста, обороняемого группой Старчака. Немецкий «Дневник 4 ТА» сообщает: «5.10.41. 40-й танковый корпус силами 10-й танковой дивизии в 5.30 (6.30 – мск.) взял Юхнов и образовал плацдарм на р. Угра».
Перед отходом с восточного берега р. Угра на запасной рубеж р. Изверь (в 18 км северо-восточнее), мост через Угру был взорван, но одна из опор осталась невредимой, т. к. провод, ведущий к взрывчатке, был перебит осколком. Дата взрыва моста И. Г. Старчаком в разных источниках указана им самим по-разному, то 5-го, то 6-го октября.
В это же время была проведена вылазка группы десантников на захваченный немцами аэродром для уничтожения оставленных там бомбардировщиков l-ro тбап. На этом остановимся поподробнее.
В донесениях 1-го тбап и в книгах Старчака и Лемберика есть сведения о том, что 1-м тбап на аэродромах при уходе 4 октября в спешке были оставлены несколько бомбардировщиков. Но о причине их оставления существуют разные версии.
В «Сведених о потерях 1 тбап с 1 по 15.10.41», указано, что на аэродромах Кувшиново и Емельяновка оставались 4 самолета ТБ-3: три самолета в разобранном виде находились в ремонте (№ 22108 и № 22383 – на аэродроме Кувшиново, № 2276 (одна цифра ошибочно пропущена – Прим. авторов) – на аэродроме Емельяновка), еще один самолет № 22333 на аэродроме Кувшиново был сожжен из немецкого миномета, а также еще не вернулся с задания в ночь с 4 на 5.10.41 из района г. Белый самолет ТБ-3 № 22171, командира корабля капитана Ковалева. Не исключено, что это именно его самолет был сбит в 11.30 5 октября в районе Юхнова, о чем сообщал летчик Дорощук.
По сведениям жительницы Юхнова Ф.А. Кузовковой, случайно услышавшей разговор летчиков, в ночь с 4 на 5 октября в д. Нефедово, причиной оставления бомбардировщиков на аэродроме было вовсе не разобранное состояние самолетов для ремонта, как это указано в документах 1-го тбап, а отсутствие горючего, необходимого для перелета. Уничтожили их при отходе, якобы, сами летчики, а не десантники Старчака:
«…Кое-как добрались к ночи до д. Нефедово, это километров 5 от шоссе (ив 16 км от Юхнова – Прим. авторов)…. Были здесь и летчики. Что я запомнила, так ругались и нервничали летчики, оказывается-то, приказа не было самолеты перевести на другой аэродром, а тут вдруг горючего не оказалось, вот им пришлось уничтожить свои самолеты, а они были огромные штурмовики. И вот по чьей-то оплошности пришлось уничтожить…».
Командир 1-йэскадрильи 1-го тбап М.Т. Лановенко вспоминал, что на следующий день, после захвата немцами аэродрома, он летал проверять оставленные бомбардировщики, и, по его сведениям, они в тот момент еще оставались стоять в лесу на аэродроме Кувшиновка, т. е. летчики их все-таки не уничтожили.
По сведениям книги И. Г. Старчака «С неба – в бой», на второй день его обороны два оставленных самолета были сожжены группой его десантников, пробравшихся на территорию уже занятого немцами аэродрома, но это было не на аэродромах Емельяновка или Кувшиново, как указано в документах 1-го тбап, а на аэродроме Павлово. Это подтверждается наградными листами участников десантной группы, подписанными самим И. Г. Старчаком в октябре 1941 г.:
«Балясников Павел Федорович, 1922, г. Иваново – орден Кр. Знамени.
В составе парашютной группы в тылу противника уничтожил на аэродроме Павлово оставленные самолеты 1ТАП, захваченные немцами и способствовал отлету одного самолета ТБ-3 с тыла противника на свою территорию. Смело ходил в атаку за удержание оборонительного рубежа в районе Юхнова».
«Стариков Николай Николаевич, 1914 г. р….на аэродроме Павлово, вооруженный мортиркой бесшумной стрельбы уничтожил более 20 фашистов. Раненый, не оставлял поле боя до конца».
В этой вылазке по уничтожению оставленных самолетов участвовал и старшина Корнеев, награжденный позже орденом Ленина. Но в его наградном листе указаны не 2, а 3 уничтоженных самолета:
«Корнеев Иван Иванович. 1914, старшина…. Уничтожил 3 наших самолета, оставшихся в тылу противника. Сам пристрелил 10 немцев. Имеет 2 ранения, до конца боя не уходил с поля боя».
В докладе от 28.10.41 тот же И. Г. Старчак также указывает, что бомбардировщиков ТБ-3 было уничтожено 3, а не 2. Возможно, 2 самолета уничтожили десантники, а 3-й был уничтожен немецким минометом раньше. По сведениям доклада Старчака от 28.10.41, находились эти самолеты на аэродромах Павлово и Мальцево.
Наиболее интересна судьба четвертого бомбардировщика, замаскированного в лесу рядом с аэродромом – его перегнал на Тушинский аэродром Москвы с оккупированной территории инструктор парашютной подготовки, а не профессиональный летчик, старший лейтенант Петр Балашов.
Старший лейтенант Петр Петрович Балашов – инструктор парашютной подготовки из группы И. Г. Старчака, перегнавший самолет ТБ-3 с территории противника в Москву, на Тушинский аэродром.
Поскольку П. Балашову все-таки удалось перегнать самолет, это значит, что как минимум, один из оставленных самолетов был исправен, а не разобран, находясь в ремонте, и горючее в нем было. В наградном листе ст. лейтенанта П.П. Балашова в ноябре 1942 г., составленном уже другой авиачастью, по совокупности нескольких боевых эпизодов, в тексте указано, что ТБ-3 он перегнал в июле 1941 г., но, возможно, та часть, спустя год, ошиблась датой. Фотография этого спасенного бомбардировщика опубликована в книге Д. Б. Хазанова «Неизвестная битва в небе Москвы 1941–1942 (Оборонительный период)».
По возвращении в Москву 10 октября, на подмосковном аэродроме Чкаловский И. Г. Старчак встретился с командиром 1-го тбап:
«…Там базировался Первый бомбардировочный полк, который неделю назад стоял в Юхнове. Надо было договориться о будущих десантных полетах.
Старчака встретили как дорогого гостя. Командир полка все благодарил:
– Как славно, что твой Балашов самолет из Юхнова пригнал. Он, говорят, пять кругов над Тушинским аэродромом сделал, прежде чем сесть решился. Ведь впервые на такой машине…
Старчак, собравшийся было наговорить командиру полка много резких слов за то, что не предупредил там, в Юхнове, о вылете, только и мог сказать:
– Вы нас огня и воды лишили, без всего оставили… Так не годится.
Тот смутился…».
Так кто же был прав: Телегин или Старчак? Документы и мемуарные источники позволяют сделать вывод, что обе версии, и Телегина, и Старчака оказались