[33] возле КП дивизии, находившемся у берега Угры встретился Штумме.[34]
Он приказал правой наступающей колонне соседней 2 тд переместиться в полосу наступления 10 тд, очистить пути снабжения и поддержать наступление 10 тд. В 15.30 (16. 30 мск.) Фишер выехал вперед, чтобы возглавить головные части левой кампфгруппы, начавшей продвижение в направлении южных пригородов Вязьмы. Фишер выяснил, что кампфгруппа продвигается практически без соприкосновения с противником, и немедленно приказал танковому батальону двигаться вперед, не ожидая других частей и в одиночку захватить аэродром в 6 км северо-восточнее города. Это решение было принято Фишером сразу после того, как танковый батальон захватил длинный деревянный мост в Вассынки (в 0,5 км севернее станции Вязьма-Брянская, в 4 км северо-западнее аэродрома Двоевка – Прим. авторов) и в полном составе перешел на другой берег. За удержание моста Фишер взялся самостоятельно, взяв в подмогу водителей и адъютантов-курьеров штабных машин и разместив вокруг моста разведвзвод танкового батальона и два легких броневика из 90 разведбатальона.
Фишер принял решение провести ночную атаку на Вязьму, несмотря на то, что снабжение топливом было незначительно, войска устали, а впереди была неразведанная территория. Он приказал левой кампфгруппе занять аэродром Вязьмы до полуночи, а правой в этот же срок перерезать железнодорожную ветку на востоке города.
Обе штурмовые группы 10-й тд выполнили этот приказ. Второй батальон 7-го тп вышел на оперативный простор и в 19.15 (20.15 мск.) 6 октября сообщил по радио в штаб дивизии о захвате вяземского аэродрома. Сама по себе эта позиция блокировала значительную часть перемещений на восток через Вязьму.
Примерно через два часа 2-й батальон 69-го ми соединился с танковым батальоном на аэродроме Двоевка. Объединенными силами они перерезали одну из двух магистральных ж/д линий, выходивших из Вязьмы на восток, в направлении Москвы и Калуги. Еще через несколько часов дивизия встретила подразделения 7-й тд, наступавшей с севера, и отрезала пути отхода для 55 советских дивизий, оказавшихся в ловушке западнее».
Вяземский котел замкнулся. Следующие вслед за 10-й тд немецкие части расширяли и укрепляли линию окружения и в последующие дни сужали кольцо. В котле остались, по разным оценкам, более 600–700 тысяч советских военнослужащих, из которых впоследствии из окружения вышло около 85 тысяч человек.
С закрытием котла, появились новые варианты использования 57-го тк. В 18.30 начальник немецкого генштаба предложил командующему 57-го тк на выбор две задачи, в зависимости от состояния дорог: либо, как это планировалось утром, двигаясь от Юхнова на Гжатск, прикрывать Вяземский котел с востока, либо продвигаться по Варшавскому шоссе на Москву. Был выбран вариант Варшавского шоссе.
При выборе учитывалось, что из-под Смоленска в Рославль, для последующего наступления по Варшавскому шоссе на Москву, готовилась отправка еще одной танковой дивизии – 19-й тд, в составе 116 танков. В 17.00 (18.00 мск.) ее офицер связи сообщил в 57-й тк о подходе транспортных эшелонов к Смоленску, поэтому дивизия могла быть выдвинута уже 7 октября.
Эти сведения, из «Дневника 57-го тк» опровергают широко распространенную версию о том, что 19-я танковая дивизия, вышедшая 13 октября на обороняемый подольскими курсантами Ильинский рубеж Можайской линии обороны, находилась в той самой первой 25-километровой танковой колонне, подходящей к Юхнову утром 5 октября, после чего с 6 октября, якобы, она тщетно пыталась сходу целых 10 дней ворваться на Ильинские рубежи, и только 3,5 тысячи подольских курсантов с винтовками Мосина и учебными пушками не допустили этого. На самом деле, 19-я тд в той первой обнаруженной 5 октября колонне не участвовала, 8-го октября она еще только приближалась к Рославлю, откуда до Юхнова ей предстояло преодолеть еще более 150 км, а затем еще 70 км до Ильинских рубежей, и все это соблюдая очередь на продвижение по шоссе на Москву.
6 октябряОфициальная информация советских штабов
Вечерняя оперсводка Генштаба, как обычно, лаконично сообщала об упорных боях на различных направлениях, в том числе в направлении Юхнова
«Оперативная сводка Генерального штаба Красной армии № 214 на 20.00 6 октября 1941 г.
В течение 5.10.41 г. и 6.10. 41 г. наши войска вели упорные оборонительные бои с противником на смоленско-вяземском, брянском, полтавско-харьковском, мелитопольском направлениях и противодействовали прорыву его мотомехчастей в направлениях Сычевка, Юхнов, Орел, Гуляй-Поле.
…6. Войска Западного фронта вели упорные бои с наступающими частями противника, противодействуя его прорыву и занимали новые рубежи обороны.
7. Войска Резервного фронта вели бои с наступающими частями противника, развивающими прорыв вдоль Московского шоссе (какого именно Московского шоссе: Варшавского, Можайского или Волоколамского, не указано – Прим. авторов).
24-я армия продолжала вести упорные бои с наступающими частями противника и отходила на новые рубежи обороны. Противник в 14.30 6.10.41 г. занял Ельня.
43-я армия действует отдельными отрядами, которые занимали положение: отряд № 1 – Красный Холм, Дашковка; отряд № 2 – Красное, Лосьмино; отряд № 3 – Знаменка, Дрожжино.
Положение частей 33-й армии не установлено. Штаб армии выслал командиров на пути отхода частей армии для их задержания и сосредоточения в район Годуновка».
Об обезлюдевшей в этот день Вязьме и о незнании обстановки в высших штабах, ответственных за этот участок фронта, написал в своей книге «Солдатский долг» маршал К.К. Рокоссовский, который, будучи командующим 16-й армией, накануне вечером был направлен в Вязьму со своим штабом командующим Западным фронтом И. С. Коневым. Наблюдая по пути брошенные позиции стоящей в его тылу 32-й армии Резервного фронта, отходящие тыловые части и беженцев, он, как командующий армией, сам только 6 октября догадался об угрожающем окружении: «Танковым и моторизованным войскам врага удалось прорваться в полосе 19-й и 30-й армий и довольно глубоко проникнуть на восток. Беженцы называли Сычевку, Пигулино, Холм-Жирковский и другие селения, утверждая, что там будто бы уже большие силы немцев, много танков и тому подобное. Все эти пункты находились севернее магистрали Ярцево – Вязьма. Напрашивался вывод, что это, вероятно, один из клиньев, вбитых противником, и нужно ожидать, что он будет, повернут для перехвата автострады и создания внутреннего кольца окружения наших войск.
Никаких наших частей мы не встречали. Связаться со штабом фронта все не удавалось. Ощущение оторванности было гнетущим. Крайне беспокоил вопрос, что происходит южнее магистрали».
Член Военного совета 16-й армии Алексей Андреевич Лобачев выехал вперед и случайно встретился с начальником штаба Западного фронта В.Д. Соколовским. Тот оставил штабу 16-й армии прежнюю задачу – организовать штаб в Вязьме и объединить под своим командованием пять новых дивизий.
К. К. Рокоссовский отметил: «По мнению Лобачева, начальник штаба фронта в это время сам точно не знал, что где происходит. Разведчики все еще не обнаружили каких-либо войск в районе Вязьмы».
Приехав в Вязьму, К. К. Рокоссовский попытался найти обещанные ему пять дивизий, но их не было:
«Поручив Малинину разыскивать войска и добиваться связи с фронтом или Ставкой, мы с Лобачевым отправились в город.
Начальник гарнизона генерал И. С. Никитин доложил: «В Вязьме никаких войск нет, и в окрестностях тоже. Имею только милицию. В городе тревожно, распространяются слухи, что с юга и юго-востока из Юхнова идут немецкие танки». Собор стоял на высоком холме, поднимаясь над Вязьмой, подобно древней крепости. В его подвале мы нашли секретаря Смоленского обкома партии Д.М. Попова, вокруг него собрались товарищи из Смоленского и Вяземского городских комитетов партии. Здесь же был начальник политуправления Западного фронта Д. А. Лестев. Он обрадовано помахал рукой:
– Все в порядке, товарищи. Знакомьтесь с командующим…
К сожалению, пришлось их огорчить. Командующий-то есть, да командовать ему нечем. Я попросил генерала Никитина доложить партийному руководству все имеющиеся у него сведения о войсках и положении в районе Вязьмы. Лестев был крайне удивлен.
– Как же так? – заявил он. – Я недавно из штаба фронта, он перебирается на новое место, и меня заверили, что тут у вас не менее пяти дивизий, которые ждут прибытия штаба шестнадцатой армии.
Происходил этот разговор во второй половине дня 6 октября.
В подвал вбежал; председатель Смоленского горсовета А. П. Вахтеров:
– Немецкие танки в городе!
Кто сообщил?
Я видел их с колокольни!
Алексей Андреевич, позаботься, пусть приготовят машины, – обратился я к генералу Лобачеву.
Мы с Лестевым и Поповым быстро взобрались на колокольню. Действительно, увидели эти танки. Они стреляли из пулеметов по машинам, выскакивавшим из города.
Немецкие танки вступали в Вязьму. Нужно было немедленно выбираться. Вязьму в данное время некому было защищать».
Им все-таки удалось вырваться из Вязьмы и расположить КП 16-й армии в 10 км северо-восточнее города. Туда, разыскивая штаб Западного фронта, вечером 6 октября приехали начальник оперативного управления штаба Западного фронта генерал Маландин и генерал-артиллерист И.П. Камера. Выяснилось, что и они не представляли обстановку на фронте. В этом состоял весь ужас положения – высшее командование фронтов и армий, ответственных за территорию, где создавался Вяземский котел, не знало обстановку и только начинало догадываться о намерениях противника в тот момент, когда котел уже закрылся. Штаб Резервного фронта в ночь с 6 на 7 октября сам уже эвакуировался из Гжатска.
К исходу 6 октября или утром 7 октября штаб Резервного фронта, возможно, находясь еще в пути, выпустил еще одну новую фантастическую директиву для своих армий (точное время ее издания не указано). В соответствии с ней, 43-я армия теперь должна была переместиться с номинально назначенного ей утром 6 октября участка обороны на Варшавском шоссе у Юхнова – Мосальска еще на 45—120 км южнее шоссе и перекрыть немецким войскам подходы к Калуге, подступы к которой были открыты.