Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин после получения более достоверных, чем у штаба Резервного фронта, разведсведений от командования МВО, видимо, понял, что С.М. Буденный не в состоянии сообщать правдивые сведения о положении на его фронте и обеспечить оборону Москвы, и срочно вызвал из Ленинграда Г. К. Жукова.
Глава 3На Малоярославецком направлении 5–8 октября 1941 года. Заполнение УР-37
5 октябряДействия группы Старчака у моста через р. Угра
Ранее были описаны утренний и дневной бои группы И. Г. Старчака на мосту через Угру, подтверждаемые немецкими сводками. Мост удерживался потому, что по нему временами продолжали переходить выходящие из окружения разрозненные группы частей Красной армии.
По прошествии нескольких часов боя, вернувшиеся разведчики сообщили И. Г. Старчаку о том, что основной поток немецких войск сворачивает западнее Юхнова на север, и о том, что «в десяти километрах слева от нас батальон фашистов, поддерживаемый танками, форсировал Утру, а в семи километрах справа через реку переправилась рота, усиленная двумя танками». Капитан Старчак тогда еще не знал о формирующемся Вяземском котле и немецком приказе создать плацдармы на восточном берегу р. Угра для охраны путей подхода войск к Вязьме. Он решил, что эти группы фашистов, сосредоточившиеся правее и левее его отряда, намерены выйти ему в тыл, чтобы окружить и уничтожить. Оставаться на Угре в такой ситуации дольше не имело смысла. После усиления вражеского натиска и продолжительного боя мост пришлось взорвать, но удалось это лишь частично – одна опора осталась невредимой.
В разных источниках, написанных самим И. Г. Старчаком, датировка этого события различается: это случилось или вечером 5 октября или утром 6 октября. В «Докладе о боевых действиях отдельной парашютной группы ВВС Запфронта», И. Г. Старчак писал, что мост через р. Угру был частично разрушен его группой во второй половине дня 5 октября, после 7-ми часового боя за переправу. Полностью «…взорвать мост из-за отсутствия взрывчатых веществ не получилось, поджечь мост бутылками и жидкостью тоже не удалось – он не загорелся».
В книге «С неба – в бой» он датирует момент взрыва моста 6 октября и описывает историю подрыва моста более подробно: «…На другой день, 6 октября, в 11 часов неприятель, под прикрытием сильного артиллерийского и минометного огня, снова стал атаковывать наши позиции сразу в нескольких местах. Наиболее сильная группа пехоты с танками устремилась к мосту. На этот раз управляемые фугасы, установленные… минувшей ночью, не сработали. Это позволило гитлеровцам, несмотря на большие потери, пробиться к реке, а части солдат вслед за танками выскочить на мост. В самый критический момент боя я послал Василия Малыпина с приказанием взорвать его. Сооружение давно уже было заминировано… Фашистские разведчики, прикрываясь танками, приблизились к одному из окопов, где сидели подрывники, метров на пятнадцать – двадцать. Парашютисты стали бросать во вражеские машины бутылки с горючей жидкостью. Но смесь, как на грех, не воспламенялась. Один танк, стреляя из пушки, надвигался прямо на десантников. Буров прижался к стенке укрытия. Но тотчас же заставил себя подняться и бросить гранату прямо под гремящие, лязгающие гусеницы. Кто-то последовал его примеру. Почти одновременно раздалось несколько взрывов…
В это время сюда прибежал Малыпин и передал мой приказ. Подрывники замкнули электрическую цепь. В воздух полетели обломки устоев. Однако мост был разрушен не весь: часть зарядов не сработала из-за повреждения проводов. И все же атака немцев захлебнулась. Их танкисты стали поворачивать назад. Этим воспользовались бойцы отделения сержанта Афанасия Вдовина. Они уничтожили еще одну машину противника.
Современный мост через р. Угра. Вид со стороны Юхнова на позиции группыСтарчака
…Но через некоторое время, неся большие потери, они снова полезли и достигли реки. Старший лейтенант Андрей Кабачевский… приказал прекратить стрельбу и позволить противнику начать переправу. Когда неприятельские солдаты вошли в воду, а некоторые даже успели преодолеть Угру и, цепляясь за кусты, поползли на берег, Кабачевский скомандовал:
– Огонь!
Дружно ударили парашютисты. Подступы к их позициям густо усеялись вражескими трупами. Атака была отбита. За ней сразу же последовала новая. Однако и она успеха не имела… Часом позже неприятель предпринял попытку переправиться через Утру на правом фланге. Пехоту сопровождал самоходный понтон, прикрывали орудия. Однако и тут ничего не вышло».
После подрыва моста и стычек с оставленной у моста группой прикрытия, немецкие подразделения стали обходить мост на Варшавском шоссе в нескольких километрах севернее и южнее моста, начав строить новые переправы вне зоны видимости оставшейся группы охраны моста, чтобы занять плацдармы на восточном берегу реки. Отходя, капитан Старчак разделил свои силы на несколько групп: одна (35 чел. во главе с лейтенантом Наумовым) осталась на охране полуразрушенного моста через Утру, другая, во главе со старшим лейтенантом Кабачевским, скрытно ушла на 20 км на восток, на р. Изверь, готовить следующий рубеж обороны. Минирование и устройство завалов на дорогах было поручено бойцам из 214-й десантной бригады во главе с инструктором подрывного дела лейтенантом Николаем Сулимовым. Сам И. Г. Старчак с третьей группой занял промежуточный рубеж обороны в 7 км на северо-восточнее, у д. Стрекалово[35]. Позже, после 5-часового боя у моста, в Стрекалово подошли еще 18 бойцов, оставшиеся от группы Наумова.
К вечеру в районе Стрекалово был сбит один из советских пикирующих бомбардировщиков. Свидетелем этого стал И. Г. Старчак:
«Под вечер, впервые за два дня, мы увидели в воздухе трех наших Пе-2. Выйдя на юго-западную окраину Юхнова, они подвергли бомбежке скопившиеся там войска противника. Судя по взрывам и черным столбам дыма, поднимавшимся с земли, удар был удачным. На третьем заходе один из «Петляковых» был подбит зенитками. Делая крутые спирали, он стал терять высоту и лишь в ста – ста пятидесяти метрах от земли выравнялся и, планируя, пошел в сторону Медыни».
Неподалеку, в д. Нефедово, которая как раз находится в сторону Медыни от д. Стрекалово, находилась группа беженцев из г. Юхнов, среди которых была жена председателя юхновского горисполкома Ф.А. Кузовкова с двумя детьми. Она описывает в своих воспоминаниях, как неподалеку от деревни был сбит советский самолет, летчик выбросился с парашютом, но был убит: «…Налетели самолеты, и наш один самолет вступил в бой с ними. Конечно, его сбили, летчик хотя и выбросился, но видно его подстрелили – когда мы подбежали к нему, то он зацепился за дерево, но был мертв. Мы сняли его, голова была вся раздроблена, под большой липой его похоронили в д. Нефедово. А кто он был – фамилию не помню».
С большой степенью вероятности, свидетельства Ф.А. Кузовковой и И. Г. Старчака относятся к одному и тому же самолету, но по рассказу Кузовковой складывается впечатление, что это было 5 октября, а по книге Старчака – не понятно, 5-го или 6 октября. Из курсантов никто об этом сбитом самолете не вспоминал, значит, это было до их появления.
В авиационных сводках 6-го авиакорпуса МВО, защищавшего в эти дни Москву, за 5 октября сведений о потерях найти не удалось. За 6 октября нашлось упоминание о 2-х авиаполках, действующих 6 октября на Юхновском направлении – 120-м и 128-м иап. Из них потери в этом районе числятся только в 120-м иап: «3-я АЭ в составе 9 экипажей (с управлением полка) в 15 час. 10 мин. штурмовала автоколонны войск противника в районе Юхнов – Щелоки. Не вернулись на свой аэродром – командир эскадрильи лейт. Кохан и пилот, мл. лейт. Артемов». Тем летчиком, похороненным в д. Нефедово, мог быть один из них. Но возможно, этот самолет принадлежал не ВВС МВО, а ВВС Резервного Фронта, которые в течение первой половины дня 6 октября вели разведку войск противника в районе Юхнова и на Медынь, уничтожали мотомехчасти противника в районах разведки. ВВС Резервного фронта, судя по оперсводке, 6 октября своих потерь не имели.
Во многих воспоминаниях участников событий часто говорится о полном отсутствии советской авиации и о безнаказанных действиях немецкой авиации в эти дни. Свидетельства очевидцев – И. Г. Старчака и Ф.А. Кузовковой подтверждают, что под Юхновом авиация все же была. Ее действительно было мало, действия носили, в большинстве случаев, разведывательный и бомбардировочный характер и, возможно эти единичные имеющиеся самолеты действовали не на тех участках, где находились авторы тех воспоминаний. Авиасводки содержат и сведения о погоде в тот день: «6 октября. Погода в районе Юхнов – низкая облачность, слоистокучевая, высотой местами доходила до 100 м с дождями и снегопадом, 10 баллов (это максимальный балл – Прим. авторов). Видимость иногда совершенно терялась». Вот в таких условиях, под открытым небом, находились бойцы Старчака, а по лесам шли местные жители, с детьми.
После похорон летчика, юхновские беженцы в количестве 116 человек, 50 из которых были дети, двинулись из Нефедово, но заблудились, и вышли в Стрекалово, где увидели военных, готовящихся к обороне. Ф.А. Кузовковой приходилось все время нести на руках маленькую дочь, т. к. накануне, во время авианалета у д. Нефедово она потеряла ботинки и осталась босиком, а было уже холодно и грязно. «Надо было уходить и мы, беженцы пошли в сторону шоссе, и тут, вдруг, встретились нам вооруженные люди, молодые красноармейцы. Чувствовалось, что они организованы, все шло у них рассчитано, не бежали, а, наоборот, строили, копали и наблюдали. И вот один заметил, что девочка босая, дал мне кусок шинели, (откуда он взял?), я укрутила дочери ноги, и она, хотя иногда, но могла идти ногами. Посоветовали идти нам немного правей, а мы опять попали в Стрекалово, а там была сильная перестрелка, нас вернули, и вот мы несколько дней блуждали по лесу».