– Ники, мы оба с тобой оказались в дураках. Как я мог поверить этим проклятым британцам?! Они стравили нас и радуются. Да и ты, Ники, тоже хорош. Ты полез защищать этих мерзких лягушатников, которые заставляли тебя расплачиваться за проценты по займам кровью храбрых русских солдат. И теперь ты потерял корону, да и моя, если сказать честно, уже шатается на голове. И как ты смог допустить, чтобы тебя свергли, словно какого-то южноамериканского президента? И не какая-то там взбунтовавшаяся чернь, а собственные министры и генералы, возжелавшие власти.
Ники парировал:
– А как ты, Вилли, мог допустить, чтобы твои генералы игнорировали твои приказы? Впрочем, не будем ворошить старое. Наши общие друзья в последний момент вытянули тебя и меня из лохани с дерьмом, в которую мы влезли.
– Да, кстати, – сказал я, – насчет наших общих друзей. Им можно доверять?
– С ними можно договариваться, – голос Ники стал задумчивым, – если будешь вести с ними переговоры, то тебе сразу объяснят, что от тебя хотят, что ты получишь взамен и чего ты ни в коем случае не должен делать, если не хочешь получить большие неприятности.
Все! Подписав документ или просто пожав тебе руку, они с железной немецкой педантичностью будут выполнять свою часть договора – ровно до тех пор, пока ты выполняешь свою.
– Спасибо, Ники, – сказал я, – я обязательно воспользуюсь твоим добрым советом и буду всегда о нем помнить. Еще раз повторю, мне очень жаль, что все так получилось, ты же знаешь, я не хотел этой войны.
– Да? – саркастически переспросил Ники. – И несмотря на это, ты позволил окружить себя отпетыми русофобами? В твоем окружении только Тирпиц был приличным человеком. И то лишь потому, что твой флот, в отличие от армии, видел своего главного врага в Британии, а не в России.
Я тоже начал заводиться:
– А зачем твой отец заключил этот союз с лягушатниками, который привел Россию в Антанту? Они же спали и видели, как с помощью русской армии возьмут реванш за Седан и Париж.
Ники парировал:
– А зачем еще пятнадцатью годами раньше твой отец заключил союз с битыми им австрийцами? Они, между прочим, были, есть и будут наши злейшие враги. А старый маразматик Франц-Иосиф до самого конца оставался любителем тянуть к себе все, что плохо лежит.
– Это все Бисмарк, – вздохнул я, – он очень опасался вашей мощи и хотел сделать из союза двух немецких государств противовес России.
– Австрия – немецкое государство? – удивился Ники. – Как говорят наши новые друзья из будущего, «не смешите мои тапочки». Австрия – это винегрет из чехов, поляков, галичан, венгров, хорватов, словенцев и прочей мелочи, политый острым немецким соусом.
– Наверное, ты прав, – вздохнул я. – Но сейчас следует забыть о старом. Я твердо решил заключить мир с правительством Сталина и очень хочу, чтобы ты тоже присутствовал на переговорах в Риге. Мы с тобой начинали эту проклятую войну, нам ее и заканчивать.
– Наверное, так и надо будет сделать, – ответил Ники, – Но сперва скажи все это Сталину. Этот человек категорически не переносит сюрпризов и лжи. Это тебе тоже следует запомнить.
– Я обязательно скажу все это лично Сталину, – ответил я. – И запомню этот твой совет. Как я понимаю со слов наших новых друзей, господин Сталин – это очень серьезно и очень надолго. А сейчас, извини, Ники, но нам надо попрощаться. У меня еще очень много важных дел…
2 ноября (20 октября) 1917 года, 02:00. Рига
Император Германии Вильгельм II
Да, насмотрелся я на русскую армию и флот, прибывшие из будущего, и на их фантастическую технику и вооружение… Расскажи мне с неделю назад кто-нибудь, что можно так быстро по воздуху добраться из Берлина до Риги, всего лишь с одной пересадкой, то я бы счел этого человека обычным фантазером… Впрочем, все по порядку.
Почти сразу же после беседы с моим старым другом Ники, от русского адмирала поступила информация о том, что к моей экстренной поездке на Восточный фронт все готово и вертолет за мной вылетит с минуты на минуту. Через два с половиной часа, то есть к 19:00, мне следовало прибыть в район озера Вандлицзее – это где-то час езды от Берлина, и там ожидать прибытия русского вертолета. Мне следовало предупредить местные власти, чтобы не было никаких эксцессов. Впрочем, места там были лесистые, желающие по вечерам бродить среди сосен и елок вряд ли бы нашлись, поэтому посадка и взлет русского летательного аппарата не должны привлечь местное население.
Сперва мы должны были долететь до флагманского корабля русской эскадры. Там я лично встречусь с русским адмиралом. Потом вылечу в Ригу, и там, видит Бог, я вразумлю тех генералов-идиотов, которые продолжают посылать на убой моих храбрых гренадер.
Сборы были быстрыми. Со мной в дорогу отправились гауптман Мюллер и русский связист Антон. Мюллер стал сейчас кем-то вроде моего адъютанта, советника и телохранителя, а Антон должен был с помощью прибора, который он называл радиомаяком, обозначить наше присутствие в лесном массиве неподалеку от озера, чтобы нас нашел русский летательный аппарат, называемый у них вертолетом.
Помещение, в котором находилась радиостанция, я опечатал своей личной печатью и строго-настрого приказал моему верному адъютанту Курту охранять комнату и то, что в ней находится, как зеницу ока.
Во дворе нас ждала автомашина. На ней мы быстро доехали до Вандлица и там свернули на дорогу, ведущую в лес. Антон сидел на переднем сиденье и крутил головой, высматривая подходящую площадку для приземления вертолета. Наконец, одна из полян, по всей видимости, устроила его. Он сделал знак шоферу, и тот остановил авто.
Мы выбрались наружу и с удовольствием вдохнули чистый лесной воздух. Антон тем временем достал из сумки небольшую черную коробочку, пощелкал на ней кнопками и что-то в нее проговорил по-русски. Мы стали ждать. Вскоре над нашей головой зашумело и затрещало. Шум неведомой машины приближался. Наконец, над нашей головой повисло что-то напоминавшее огромного пузатого головастика. Вертолет начал снижаться. Шум его двигателей стал совсем нестерпимым для моих бедных ушей. В опустившейся на землю машине открылась дверь. Выглянувший из нее человек в серой мешковатой одежде осмотрелся и помахал нам рукой. Попрощавшись с шофером, мы направились к открытой двери вертолета.
Дальше все было как в ночном кошмаре, где я то ли гнался за кем-то, то ли убегал. Взлет, рев моторов, свист винтов. Говорить было невозможно. Антон сунул мне в руку записку, на которой было неровным почерком – вертолет трясло – написано по-немецки: «Летим на флагманский корабль адмирала Ларионова». Я кивнул.
Полет продолжался почти пять часов. Я почувствовал, что мы находимся у цели, когда вертолет начал снижаться.
– Ваше величество, – крикнул мне на ухо гауптман Мюллер, – мы прилетели.
Я посмотрел в иллюминатор. Под нами была залитая ярким светом прожекторов палуба огромного корабля. Размеры его потрясали. Мои дредноуты тоже были немаленькими, но русский флагманский корабль был почти в два раза длиннее и шире их. Палуба его напоминала плац для проведения парадов. На ней стояло несколько вертолетов, похожих на тот, на котором мы прилетели сюда. Но кроме них были и аэропланы, похожие на огромные наконечники. По палубе русского Голиафа сновали матросы, которые подкатывали на тележках к аэропланам и вертолетам какие-то цилиндрические предметы, в которых, к своему ужасу, я узнал бомбы.
– Сейчас, наверное, снова полетят под Ригу, – как-то холодно и равнодушно произнес Антон.
А у меня вдруг сжалось сердце. Снова жертвы, снова гибель моих солдат и офицеров. Да разве можно воевать против такой силы?! Безумцы, тупые и самодовольные безумцы!
Тем временем вертолет начал снижаться. Вот он коснулся колесами палубы русского корабля. Дверь сдвинулась в сторону, рев моторов стал затихать, и заглянувший в салон офицер, посмотрев на меня и на моих спутников, произнес на довольно хорошем немецком:
– Ваше величество, контр-адмирал Ларионов ждет вас.
Четверть часа хождений по палубе корабля-гиганта и его коридорам, и вот я вхожу в адмиральский салон, где меня поджидал человек в черной форме с золотыми адмиральскими погонами на плечах. Этот человек, статус которого в данный момент равен моему, жестом пригласил меня сесть в мягкое кресло. На неплохом немецком он сказал:
– Ваше величество, я рад приветствовать вас на борту своего флагманского корабля. Надеюсь, ваше путешествие прошло благополучно? Если вы не против, то сейчас мы пройдем в корабельный лазарет, куда сегодня из плавучего госпиталя перевезли адмирала Тирпица. Поскольку его состояние улучшилось и появился аппетит, то неуемный больной попытался встать с постели и отправиться на прогулку по кораблю. Врачи, конечно, ему этого не позволили, но разрешили нам перевезти Тирпица на «Адмирал Кузнецов». Условия в санчасти на нашем корабле не намного хуже, чем в госпитальной палате.
Я немедленно вскочил с места.
– Конечно, господин адмирал, я буду очень рад увидеть старину Альфреда. К тому же его очень умная голова наверняка будет полезна в наших переговорах!
Снова хождение по коридорам огромного русского корабля, и вот перед нами открывается дверь в помещение, в котором по специфическому запаху лекарств я сразу узнаю госпиталь. А вот и палата, где на металлической койке полусидит мой адмирал и при свете настольной лампы читает какую-то книгу. Немного непривычно видеть его без бороды. Впрочем, без нее он выглядит, несмотря на бледность, даже моложе.
Увидев меня, Тирпиц вздрогнул и попытался встать. Книга, которую он держал в руках, упадала на пол. Не сговариваясь с адмиралом Ларионовым, мы делаем несколько шагов к кровати Тирпица, нагибаемся, чтобы поднять упавшую книгу. При этом мы сталкиваемся лбами, да так, что искры брызжут у меня из глаз.
Тирпиц, видя эту сцену, весело смеется.
– Ваше величество, обстоятельства снова заставили вас столкнуться лбами. Русский с немцем… Надеюсь, что последствия этого столкновения будут намного менее болезненными…