Председатель ЦК партии большевиков В. И. Ленин
Председатель Совета народных комиссаров И. В. Сталин.
Абсолютно все в этом документе вызывало яростное сопротивление либерально настроенных депутатов. Тут же на трибуну полез господин Абрам Гоц.
– Что такое НКВД?! – вопил он с трибуны, потрясая рукой с зажатым в ней пенсне. – Да это же воссоздание МВД, господа! Скажите, будьте любезны, а как же завоевания революции, оплаченные кровью наших борцов с самодержавием? Эти большевики снова зовут себе на помощь душителей свободы из старого МВД, сыскного агентства и жандармерии.
Мало мы гремели кандалами в ссылках и на каторгах при проклятом царском режиме. Попомните мое слово, большевики окажутся стократ хуже царизма, – постепенно, слово за слово Остапа, то есть, простите, Абрама начало нести. Он, бедный, не знал, что на галерее для гостей стоит человек из военной разведки с диктофоном в руках и терпеливо записывает всю ту чушь, которую извергает один из вождей правых эсеров. – А эти расстрелы без суда, – продолжал Гоц, – видите ли, только на том основании, что бедного мальчика поймали с поличным. А как же суд, адвокат, присяжные, наконец! А эта борьба с экономическими преступлениями – скажите, как нам теперь прожить в этом мире, если ничего нельзя?
Потом господин Гоц понял, что наговорил лишнего даже для столь либерального собрания, и бочком, бочком удалился с трибуны. Пока он там ораторствовал, все двенадцать депутатов-большевиков покинули зал заседания. Назревала развязка.
Следующим на трибуну вылез городской голова Шрейдер и призвал в едином порыве идти в Смольный и высказать свое возмущение действиями большевистского правительства.
Господа протестующие не учли одного – их выход на свежий воздух после вброса, осуществленного большевистским депутатом, был совершенно ожидаем. Думскую улицу с двух сторон перегораживали поставленные поперек броневики и цепи революционных матросов с эсминца «Забияка», перемешанных с морскими пехотинцами из XXI века в полном боевом облачении. Свои всегда опознают своих, и паролем при первой встрече послужила обычная тельняшка. После некоторого периода взаимного обнюхивания между новыми товарищами по оружию установились вполне товарищеские отношения.
Вот и сейчас, когда разгоряченные депутаты вывалились из здания, с ходу наткнулись на матросско-морпеховские цепи. Завязалась отчаянная перепалка, перешедшая затем в потасовку, квалифицированную в дальнейшем как «преднамеренное злостное нарушение общественного порядка в условиях чрезвычайного положения». После некоторой возни особо буйные депутаты со связанными за спиной руками были положены мордами на брусчатку, загружены в два больших грузовика и «до выяснения» отвезены в Кресты. Уже там, внутри, вождей отделили от массы, и охочие до истины товарищи начали их допрашивать, особо не заморачиваясь процессуальными тонкостями.
А Петроградская Городская дума была закрыта как не имеющая кворума, и вновь открылась уже через два месяца после перевыборов по новому закону как Петроградский Городской совет народных депутатов.
14 (1) октября 1917 года, 16:15. Петроград, Таврический дворец, ныне Совнарком
Подполковник Ильин и товарищ Сталин
В дверь сталинского кабинета постучали. В дверь заглянул дежуривший снаружи морской пехотинец:
– Разрешите, товарищ Сталин, к вам подполковник Ильин.
– Хорошо, пусть войдет, – вздохнул Сталин, отодвигая в сторону книгу, которую только что читал. Ильин – это было серьезно. Когда от товарищей из будущего товарищ Сталин узнал, что не все товарищи по партии имеют в революции те же цели, что и он, то не очень сильно удивился. Люди, они все разные, и между ними возможны расхождения во взглядах. Но спустя некоторое время он понял, что эти расхождения настолько велики, что победа людей, придерживающихся противоположных взглядов, может привести Россию вместо процветания к катастрофе. Недавняя стычка с Троцким и вырвавшиеся у того слова о желательной для петроградцев участи, еще больше укрепили Сталина в этом мнении. Когда вместе с Владимиром Ильичом в Петроград прибыл «жандарм из будущего» подполковник Ильин, товарищ Сталин недолго думая попросил его взять наиболее одиозных товарищей на контроль, поставив только одно условие – без разрешения ЦК руками никого не трогать. Сталин был жестким прагматиком, и идеологические штампы не имели для него особого значения. Если есть подозрения в измене, то надо их или развеять, или, убедившись в их справедливости, принять все необходимые меры, в том числе и радикальные. И вот этот самый подполковник Ильин приходит к нему с сообщением, по всей видимости, весьма важным.
– Добрый день, товарищ Сталин, – поздоровался вошедший подполковник и, подойдя к столу, положил на него маленькую плоскую коробочку, – нам удалось прослушать разговор Якова Свердлова с его старшим братом Залманом, ныне капитаном французской службы Зиновием Пешковым. Ничего не буду вам говорить, послушайте разговор и сами сделайте вывод, – с этими словами подполковник нажал на кнопку аппарата и отошел в сторону.
Сталин слушал получасовую запись в гробовой тишине. Только в самом конце, когда Сверлов упомянул о квартире Аллилуевых, председатель Совнаркома негромко выругался по-грузински. Когда разговор закончился, Сталин поднял голову и желтыми тигриными глазами посмотрел на подполковника.
– Значит, это все-таки заговор, товарищ Ильин?
– Относительно партии большевиков – да, это заговор, – немного подумав, ответил подполковник, – а относительно России, это совершенно точно измена в форме шпионажа в пользу иностранной разведки и подготовка государственного переворота.
– Да уж, – хмыкнул Сталин, – друзей среди иностранных правителей у нас нет, – потом его буквально прорвало: – Бозишвили, эту гадину нужно давить сразу. Вы, товарищ Ильин, побудьте здесь, а пока… – Сталин повысил голос: – Товарищ Сергеев!
В дверях появился морской пехотинец.
– Слушаю вас, товарищ Сталин.
– Товарищ Сергеев, будьте добры, сообщите по своей рации товарищам Ленину и Дзержинскому, что нам необходимо срочно встретиться, лучше всего в моем кабинете. Передайте им, что дело очень важное и срочное.
Морпех вышел, и в кабинете снова повисла гнетущая тишина. Слова были уже не нужны, осталось убедить Ленина в серьезности ситуации, и можно начинать…
Полчаса спустя. Там же
Подполковник Ильин, Ленин, Сталин и Дзержинский
Первым в кабинет Сталина зашел Дзержинский, снял пальто и шляпу, повесил их на обшарпанную вешалку и, аккуратно пригладив волосы, сел рядом с подполковником Ильиным, прикрыв глаза. Вид у Феликса Эдмундовича был откровенно замученный. Буквально на коленке приходилось создавать НКВД. И если бы не помощь товарища Антоновой… Некоторые жандармские полковники после разговора с ней уходили на полусогнутых ногах. Да и старым подпольщикам доставалось немало. Кадры в НКВД подбирались медленно, но зато была твердая надежда, что работать они будут на Россию, а не на другого хозяина, который лучше платит.
Ильич буквально влетел в кабинет Сталина, размахивая иностранными газетами. По его возбужденному виду было понятно, что он нашел в них нечто весьма интересное, и только срочный вызов к Сталину оторвал его от смакования нюансов.
– Товагищ Сталин! Это пгосто погазительно! – выкрикнул он, едва переступив порог. – Ваш матегиал по Моонзунду пегепечатали все газеты Европы! Удивительный успех! – Ленин оглянулся, увидел сидящих Дзержинского и Ильина, запнулся и настороженно спросил: – В чем дело, товарищи, что-то случилось?
Сталин угрюмо ответил:
– Случилось, товарищ Ленин, очень даже случилось… Вы, это, лучше присядьте… – потом будущий лучший друг советских физкультурников посмотрел на подполковника Ильина: – Включите ваш аппарат, товарищ Ильин. И разбудите, пожалуйста, товарища Дзержинского, а то он совсем умаялся, спит на ходу…
Подполковник подошел к столу и щелкнул кнопкой диктофона. Из динамика донесся известный всем присутствующим голос Якова Свердлова: «Смотри, Зяма, не застрели родного брата…»
При первых же звуках этого голоса Дзержинский открыл глаза и огляделся, всем своим видом будто говоря: где тут эта сволочь?
При прослушивании записанного диалога Ленин с Дзержинским реагировали по-разному. Феликс Эдмундович тут же превратился в слух, пытаясь запомнить и проанализировать все нюансы, отстраняясь при этом от моральной стороны вопроса. Ленин же, наоборот, воспринимал все достаточно экспрессивно, постоянно порывался вскочить со стула и произнести речь. А ведь ему было, от чего нервничать. С поступлением информации из будущего, в его неслабом, надо сказать, мозгу уже сложилась обновленная теория поэтапного построения социализма. Сначала взять власть в одной стране – России, потом провести ее социализацию и индустриализацию. Потом, раз мировая война под номером два все равно неизбежна, превратить ее в победный марш советских армий до Ла-Манша на Западе и до Сайгона на Востоке. Снова социализация и новый рывок, теперь уже за океан.
Ильич понял то, что в свое время не дошло до Хрущева, Брежнева и их последователя Горбачева. Преимущества советской системы в развитии. Нельзя останавливаться и снижать планку. Планы правительства должны быть хоть и реалистичными, но до предела амбициозными, можно сказать, на грани возможного. При таком раскладе, с учетом недопущения гражданской войны, ускорения развития и помощи медиков из будущего, у Ильича появилась надежда самому дожить до этого самого социализма и, что называется, потрогать его своими руками.
И тут этот нехороший человек Яша впутывает в нашу революцию французскую разведку… Нет, это французская разведка впутала Яшу в нашу революцию. Впрочем, какое там – два родных брата пытаются сделать в России семейный гешефт.
Переворот в партии, осуществи его сейчас Свердлов, скорее всего, означает, что товарищ Ленин не увидит никакого социализма. Ленин тогда вообще ничего не увидит, кроме безвременной и безымянной могилы, как и товарищ Сталин, вместе со всеми товарищами из будущего. А в России начнется такое, по сравнению с чем Гражданская война из мира пришельцев покажется детской игрушкой. Этим только дай дорваться.