— Вы точны. Благодарю. Слушаю ваши предложения.
— Снимайте охрану, немедленно прикажите войскам покинуть Дворцовую, — незамедлительно высказался товарищ Дугов. — Личную безопасность гарантируем.
Полковников откровенно поморщился.
— Стоп машины, это второй вопрос повестки дня, — вмешалась Лоуд. — Первым у нас идет пулеметный беспредел. Совершено еще одно нападение, погибли мирные рабочие фабрики Ерорхина.
— Как вы догадываетесь, штаб Петроградского военного округа менее всего заинтересован в бессмысленных атаках на фабрику Ерорхина. Кстати, вообще не знаю, что это за фабрика, — сухо признался генерал. — Слушайте, барышня, а вы собственно, кто и кого представляете?
— Барышни остались в дореволюционном прошлом, — так же сухо напомнила Лоуд. — Лично я представляю женский профсоюз Красцветторга, но в данном случае уполномочена участвовать в переговорах от имени ВРК. Вот мой мандат.
Полковников довольно брезгливо глянул в помятый лист, украшенный лиловой убедительной печатью, бегло кивнул Катрин.
Иной раз, если у тебя не спрашивают документов, это хороший знак. Заинтересован генерал в переговорах.
— Итак? — Полковников указал на стулья у огромного генеральского стола. — Прошу.
Все расселись и немедленно достали папиросы. К л-профсоюзной лидерше, открывшей узкий портсигар, потянулись мужские руки с зажженными спичками. Капитан-порученец, кобель этакий, не отставал. Катрин начала нервничать: бесспорно, мило оказаться во временах с еще неизжитыми джентльменскими манерами, но курить однозначно вредно. Особенно когда каждая минута на счету и не у всех есть курево. И главное, как это многоликое Оно способно так точно копировать манеру держать сигарету?! В смысле, папиросу.
Лоуд смысл яростного взгляда несомненно поняла, мило приподняла бровь в стиле «ах, какие мелочи», по положение кисти с папиросой изменила.
— Разрешите, я начну, как младшая по званию, — злобно сказала Катрин. — Ситуация усугубляется. Как известно, ночью совершено еще одно нападение. На этот раз цель атаки не ясна, пострадали гражданские и сами нападавшие. Обстоятельства требуют уточнения, но уже понятно — использовалось все то же оружие.
— Не факт, это еще доказать нужно, — глубокомысленно отметил Дугов.
— Полагаю, при передаче обвинительного заключения в суд, исчерпывающее доказательства будут предъявлены, — процедила, все более свирепея, шпионка. — Пока так, рабочие гипотезы. На карту все уже смотрели. Места «пулеметных атак» расположены далеко от друг друга, общего территориального признака не имеют. Но цели нападения точно определены и подготовлены. Опять же, кроме последнего нападения. С этим все согласны?
— Пожалуй, — согласился Чудновский. — Но что это нам дает? Мы не можем быть уверены, что это не операция агентов Временного правительства. А гражданин генерал Полковников, как я понимаю, наоборот, — подозревает наших людей.
— Предательский расстрел алексеевцев — чудовищное преступление, — генерал стряхнул пепел в бронзовую пепельницу в виде щита поверженного троянца. Или спартанца? Катрин глянула в искаженное лицо раненого воина и вздохнула — сейчас разговор неминуемо забуксует.
— На кой черт нам класть ваших юнкеров? — возмутился Дугов. — Мы вас из Зимнего и так в два счета вышибем.
— Это мы еще посмотрим, — подал голос штабс-капитан.
— Спокойно! — неожиданно повысила голос Лоуд. — Сейчас речь не о Зимнем. И даже не о переходе власти. С властью вопрос решен. Но мы должны смотреть шире, смотреть в будущее!
Профсоюзно-цветочная шпионка поднялась, прошлась за спинами сидящих мужчин, на миг коснулась одновременно плеч анархиста и штабс-капитана.
— Спокойно, товарищи, граждане и господа. Перед нами пренеприятнейшая загадка. Город неумолимо погружается в пучину террора, а мы с вами и понятия не имеем, что происходит. Нехорошо.
Лоуд дошла до напарницы, открыла перед Катрин портсигар:
— Не нервничай, товарищ Катерина. Развей мысль, дай версию, пока мы друг другу в глотки не вцепились. Что, кстати, никогда не поздно.
Катрин кивнула, взяла папиросу. Полковников поднес спичку — глядя на его руку вблизи, шпионка поняла, насколько нервничает генерал. Да, ситуация действительно дурацкая.
— Если по сути, то мы знаем только одно: в большинстве нападений фигурирует одно и то же уникальное оружие, — Катрин коротко затянулась папироской (на редкость невкусной), положила ее на пепельницу-щит и придвинула к себе лист бумаги.
— Разрешите, ваше превосходительство?
— Нет уж «превосходительств», — не замедлил напомнить зловредный Дугов.
Катрин подняла на него взгляд:
— Я тебя, товарищ Федор, «господином» или «сударем» в жизни не обзову. Успокойся и на деле сосредоточься. Или я тебе в морду дам и нос сломаю.
Анархист изумленно сморгнул.
— Извини, нервничаю, — буркнула шпионка. — Итак, пулемет. Вернее, пистолет-пулемет, поскольку патроны пистолетные.
Генеральский карандаш, хоть и не «кохинор», был недурен. Катрин схематично изобразила МР-38/40:
— Ориентировочно вот такое устройство. Магазин на тридцать два патрона, вес около двенадцати фунтов, стрельба автоматическая, но темп невысок, можно отсекать одиночные нажатием пальца. Могут быть модификации, например, с деревянным прикладом, но маловероятно — для терактов удобнее складной-металлический.
Карандаш пририсовал разложенный приклад.
Переговорщики смотрели на изображение, Катрин следила за ними. Похоже, кое-кто в курсе. Товарищ Чудновский не столько на рисунок смотрит, как на рисовальщицу. С подозрением смотрит.
— Допустим. Напрашивается вопрос — откуда вы знаете об оружии? — без эмоций спросил Полковников.
— Я такую машинку держала в руках. Не в Петрограде. Но он мне знаком, особенно по звуку стрельбы.
— Слушайте, Екатерина, вы уж меня извините, но вы вообще кто? — задал законный вопрос Чудновский.
Теперь смотрели с подозрением все четверо, пятое — наглое земноводное Оно — ухмылялось с дружеской насмешкой — давай-давай, выпутывайся.
Катрин улыбнулась:
— Работала в частном сыскном агентстве. В основном за границей. После начала войны — отдельные задания контрразведки. Прошу не сомневаться — российской контрразведки. Понимаю, доверия ко мне вы не испытываете, но оно и не требуется. Не обо мне сейчас речь. У меня, кстати, алиби — с пулеметом явно не я бегала.
— Ну, вот в этом мы как раз уверены, — заверил Чудновский. — То есть, полагаете, это немцы работают?
— Пока мне это кажется наиболее вероятной версией, — Катрин положила карандаш. — Давайте попробуем упростить уравнение. Кому выгоден хаос в столице? Кому выгодно раздуть долгосрочное и открытое вооруженное противостояние? У ВРК на данный момент явное преимущество сил и средств — Смольный возьмет власть в любом случае. Петр Георгиевич, я не подвергаю сомнению мужество и решимости верных правительству войск Петроградского гарнизона, но соотношение сил на сегодняшний день вы знаете. Возможно, прибудут снятые с фронта лояльные части, но это будет не сегодня, и не завтра.
— Ваш Военно-Революционный комитет может временно захватить Петроград, но именно временно, — сквозь зубы процедил Полковников. — Потом мятежники будут вышиблены из столицы.
— Да неужто?! — усмехнулся Дугов.
— Стоп! Опять уходим в сторону, — пресекла ненужный поворот разговора шпионка «от профсоюза».
Сейчас Лоуд стояла, склонив голову к плечу, и смотрела на переговорщиков.
Катрин стало не по себе — дошло, откуда это «стоп!» и наклон головы. Так вот какое впечатление производит подобный тон и неоднозначные манеры поведения на других. Вон — штабс-капитан вообще замер.
— Товарищи и господа, — проникновенно продолжила оборотень. — Время поджимает. Давайте решим что делать в принципе и перейдем к техническим деталям. Кому здесь нужен хаос и пулеметная пальба в городе? Есть такие?
Переговорщики молчали. Наконец, товарищ Дугов разверз уста и объяснил:
— Как анархист, я считаю любое подавление проявлений свободы личности — недопустимым. Но в данной ситуации, когда город сжимает когтистая рука голода, власть преступно бездействует, я голосую за незамедлительное пресечение пулеметного беспорядка.
— Значит, решили в рабочем порядке и единогласно, — резюмировала оборотень. — Задача дня: зловещую Третью сторону подсекаем и отсекаем немедля. Екатерина, ты в розыскных делах разбираешься, набросай план резолюции переговорной группы.
Катрин начала писать, а остальные немедленно принялись собачиться по поводу катастрофической ситуации с подвозом хлеба. Штабс-капитан справедливо указывал, что Округ и вообще военные власти к снабжению продовольствием отношения не имеют, у самих с этим сложно. Представители Смольного так же справедливо указывали, что раз Округ на стороне правительства, то пусть и ответственность разделяет. Полковников не вмешивался, следил за набросками шпионки.
— Стараюсь лаконично, времени в обрез, — пробормотала Катрин.
— А вы ведь действительно умеете формулировать, — отметил генерал. — Сыскное агентство, говорите? Недурные штабисты у пинкертонов.
Проект унесли на перепечатку, переговорщики обсудили план безотлагательных мероприятий. Собственно, с чего начинать было уже вполне очевидно. В следственную группу вошли: от штаба Округа штабс-капитан Лисицын, от ВРК товарищи Дугов и Островитянская, себя Катрин вписала как эксперта-секретаря. Принесли резолюцию, поставили подписи.
— Транспорт вашей группе нужен? — мрачно осведомился генерал.
— Имеем, — заверила Лоуд. — Катерина, что нам еще нужно будет?
— По десять вооруженных человек от Зимнего и Смольного. Дежурные мобильные группы, — Катрин указала куда-то в сторону окна. — Когда мы найдем пулеметчиков, а мы их найдем, брать будем совместно. Дабы не возникло недоверия и обвинений в провокациях, обмане, подлоге и всяком прочем. Товарищ Чудновский, и вы, ваше превосходительство, убедительно прошу выделить людей спокойных, опытных, чтобы друг друга раньше времени не перестреляли. Вот закончим дело, тогда пожалуйста.