— Хотелось бы, — призналась Катрин. — Но раз у нас остается менее суток, то попросту не успеем нащупать их базу.
— А, да, забыла сказать, — спохватилась оборотень. — Следующей ночью они нас сами найдут. Они на тебя засаду готовят. Ну, или мы засаду на их засаду, это вопрос диалектического материализма. Место назначено, выясним отношения в культурной и спокойной обстановке.
— Минуточку, откуда такие культурно-диалектические сведенья? И почему засада именно на меня?
— О, разволновалась она! Это, что, товарищ Мезина, первая на тебя засада? Пора привыкнуть. Ты цель неизменно заманчивая, а в данном случае еще и представляющая немалую научно-практическую ценность. Ну, в понимании этих дремучих полудурков.
— Товарищи, нужно же подготовить оцепление, стянуть группу захвата, а то опять уйдут диверсанты, — взволновался Москаленко. — У меня почти весь личный состав в разгоне по гарнизону, связь хромает, типографии сейчас практически без охраны, если воззвания не отпечатаем…
— Не надо никого заранее стягивать, а то вспугнем рыбу. Нам противостоит чрезвычайно чуткий контрреволюционный элемент. Сейчас, товарищ Москаленко, формируй группу по моему…э… увольнению, это первоочередная задача, — Лоуд вздохнула.
Прапорщик тоже завздыхал.
— Потом расстраиваться будете, — призвала коллег к собранности и сосредоточенности бесчувственная шпионка-аристократка. — Давайте пока задержанного в допросную. Нужно завершить хотя бы одну линию нашего хаотичного следствия.
Итоговый допрос подозреваемого гражданина Ганна вышел кратким, но эмоциональным.
…- Все равно не понимаю, — товарищ Островитянская, прохаживалась по комнате, вновь и вновь оправляя солдатский ремень, стягивающий тонкую талию под распахнутым жакетом. — Значит, ты снюхался с бесхвостым бандерлогом Кулаковским, вместе вы придумали план, нашли заказчика и заявились в Питер. Так?
Сидящий на стуле Ганн снисходительно усмехнулся:
— Ой вэй, упрощаете до смехотворности! Партии нужно финансирование. Возникла идея как поднять бабла. Я знал, что Куля проводил подобные хронооперации и имеет опыт. Почему не попробовать? Изначально о Питере речь не шла. Имелись интересненькие варианты изъятия дорогостоящих ништяков из области искусства. Но схемы по их перепродаже вырисовались абсолютно не кошерными — на аукционах товар зависает, пошли сплошные баги. Восемь крэш-репортов — вздрогнул как неживой. А тут предлагают гонорар самородной платиной. Не «вау-вау!», конечно, зато доступно, ликвидно, вопросов не вызывает…
— И вы за эту говенную платину ввергаете несчастный город в полный террор? Да еще в час незабываемого, пусть и непростого исторического события? Какого шмондеца такое могло в голову бахнуть? — оборотень вновь тряхнула себя за ремень. — Ладно, Кулечка — у него хвост чешется, лютая мстя в башке, да марафет в крови — прям все бурлит-булькает. А ты?
Задержанный глянул на сидящую на столе Катрин и щербато ухмыльнулся:
— Да вы же не хуже меня знаете — это не ваша, и не моя реальность. К чему эти мюзикл-ужасти? Ну, пришли, ну, ушли. Ни моральной, ни юридической ответственности не несем, так в чем пафосный цимес? Объясните, зеленоокая кися, этой заигравшейся в чужую революцию мадам — тут предъявлен масенький вариант из стопятьсот тысяч. Игрушка ни о чем. У нас там своя жизнь. Настоящая. Я за высшую справедливость в своем мире ничего не пожалею! А здесь… плюнуть и растереть три раза. И хватит меня троллить теми жалкими писаками-литераторами — просто смехотворно — ну кто их помнит в наше время? Это же даже не блоггеры второго порядка. Про инженеров и прочих даже не упомяну. Что вы вообще ко мне с этой вербовкой пристали? Не простых же ванюшек было набирать? А так некий квест, забавно, честное спортивный конкурс. Ну объясните, объясните модератору своего фейкового отдела.
Катрин пожала плечами — объяснять оборотню ничего не требовалось, все Лоуд и так поняла. Только не поверила оборотень, все ищет второе дно, не веря в абсолютно плоский и безмозглый, как лист поцарапанного облицовочного пластика, инфантильный цинизм Ганна. Это виновато слишком тесное общение со сторонниками и противниками великой революции — сотни неординарных, ярких и своеобразных личностей, неоднозначных, в большей части далеко не ангелов, но… Они, здешние люди, не знают, что такое виртуал-реальность, они рискуют всем здесь и сейчас, и жизнь у них одна. Они — всерьез. Они срывают горло на трибунах, мерзнут, таскают тяжелые винтовки, кормят вшей. Они сидели по тюрьмам и каторгам, по двенадцать часов махали кувалдами в дымных цехах, жрали тухлятину, хлебали настоящую политуру и настоящее французское шампанское, лечили сифилис после краткого романа на водах, сочиняли стихи на манжетах, поднимались цепью на пулеметы, варили лебеду и ходили по пашне за сохой. День за днем, вдыхая запах керосина, пороха и тонких духов, навоза и церковного ладана. Они удивлялись электролампочке. Смешные ненастоящие людишки. Навсегда ушедшее прошлое. И Ганн — всемогущий и всезнающий сверхчеловек, неразделимо соединенный с Великой Паутиной. Венец эволюции. Практически бог. Он ниспускается в этот мир и восходит на свой цифровой олимп когда пожелает. Он бесстрашен, мудр, мужественен. Месяц в первобытном Петрограде — с ума сойти, какой авантюрист. Он рискует, но всегда выигрывает. Или перезагружается и начинает сначала. Он напрочь лишен фантазии. Воображение отмерло за ненадобностью — в голове все чужое.
Катрин раздумывала, действительно ли у них там, в середине XXI века имеются резервные копии личности или это Ганн попросту не способен поверить в свою смертную сущность? Наверное, существуют какие-то способы восстановления-клонирования по резервному ДНК или иными технологиями. Впрочем, неважно.
Лоуд частенько бывала в будущем. Видимо, и в относительно отдаленном. Особого восторга оборотень не проявляла, восхищаться и болтать на темы социально-технического прогресса ее не тянуло. Надо думать, не столь уж захватывающе то будущее, уже исследованное пытливой межпространственной путешественницей. Хреноватое оно будущее. Ну и что из этого следует? Катрин была практиком и точно знала — у нас единственное будущее, то, которое создадим именно мы. Остальные варианты… любопытны, но абсолютно ничего не доказывают.
…- Мы обречены на победу, — несло Ганна. — Общество, получившее право на полную свободу информации, неизбежно станет справедливым. Да, нам позарез необходимы деньги и смелые, честные, решительные люди. Признаюсь, я подумывал о привлечении к борьбе и вас, Катюша. Я выше личных обид. Зубы можно вставить, а вы были бы полезны. Но ваши неоднозначные наклонности в личной жизни… Ой вэй, 40–45 пунктов в минусе это не глядя, негатив и отток в онлайн-лайф гарантирован.
— Недотягиваю, значит. Какая жалость, — кивнула Катрин. — Кстати, Ганн, чисто ради любопытства, а как у вас самого с этим самым… со склонностями в личной жизни? Можно без подробностей, общий принцип интересует.
— Да нормально у него, — думая о чем-то ином, заверила Лоуд. — Идет в лич-сеть и коннектится регулярно, по сигналу персонал-мед-планера. У них все централизовано и строго, за здоровьем тщательно следят. Программное приложение не обманешь. Кстати, контактики такие забавные, я как-то хотела тебе такой презентовать, но позабыла прихватить.
— Бесконтактный секс позволил повысить среднюю продолжительность жизни до ста двадцати одного года, — с гордостью напомнил Ганн. — И это не предел. Когда мы придем к власти и введем справедливое распределение трафика эл-пакетных сетей…
— Верю. Так и будет. Взять всё, да и поделить. Особенно трафики. Согласно личных рейтингов и сетевому коэффициенту трудового участия. Интересные вы люди, вот даже прямо малопонятно куда вам стрелять: в зубах у вас контакты, в башке — вентилируемый вакуум и карты памяти, ниже сплошь эл-пакеты и интим-планеры.
— Ой вэй, и к чему вы меня вновь столь минорно пугать пытаетесь? — засмеялся подследственный. — Зачем в меня стрелять? Нет, я верю-верю, но контент-то дешевый. Давайте к сделке перейдем. Что от меня хотите?
— Узнать хочу, — устало призналась Лоуд. — Меня интересуют эксклюзивные выверты человеческой логики. Это всегда крайне познавательно. Хотя и вонюче. Вот ты отчего форт Нокс не отправился обирать или жмурика Тутанхамона шмонать-потрошить? Там же гораздо выгоднее. Так нет, приперся и в ключевом историческом моменте взялся гадить. Ты же марксистом себя называешь.
— Естественно. Наша партия помнит и высоко оценивает идеи родоначальников движения. Мыслили они оригинально.
— А здесь кто? Вот, вокруг нас?
— Но это же лузеры! — с искренним удивлением вскричал Ганн. — Да вы же сами отлично знаете! Они взялись за апдейт и все загубили! Дискредитировали идею. Нет, я понимаю, несовершенство техники, повальная неграмотность, полное отсутствие социальных сетей и умения четко выстраивать алгоритм рейтингов. Но и незачем было браться! Кому нужны столь бездарные и смешные эксперименты?! Они, видите ли, «коммунисты», у них «социалистическая революция»! Откровенные лузеры и пархатые вонючки! Настоящие коммунисты это мы — Сеткомпартия! Я двадцать лет в партии, я тридцать шесть всемирных сетевых конкурсов провел, премиальный фонд создал, я рейтинг на 3,8 пункта поднял! У меня опыт гигантский! Но я до сих пор ужасаюсь этой октябрьской ерунде. Взять власть и через несчастные семьдесят лет так бесславно обделаться. Дауны и ламеры!
Лоуд очутилась за его спиной, ладони ее, наконец, выскользнули из-под жакета.
— Не надо, — попросила Катрин, разглядывая носы своих сапог — левый украшала безобразная царапина. И где это так обувь испохабила? На броневике, что ли? — слушай, напарница, опускаться до его сетевого уровня, это как… Совсем уж детская нелепица. Это как памперсы с собой на рыбалку брать. Да и вообще мы договаривались об эксперименте.
— А если только уши? — большой нож в руке оборотня играл, нервно взблескивал. — Пепел Маркса стучит в мое сердце! Уши отойдут в математическую погрешность. В каждом лабораторном опыте просто обязана фиксироваться доля погрешности. Это нормально и справедливо.