Пуля ударила в пол недалече от колена шпионки. Катрин спешно откатилась за витрину — у «расписных» тоже обнаружился резерв — стреляли с тыла, со стороны соседнего зала, помнится он наречен Западно-средневековым. Хорошо что силы врага скромны — там только два ствола. Но продолжают упрямо бить по конечностям — выходит, нужна им «фрау Катарина» живою просто позарез.
Ситуация усугубилась — под перекрестным огнем всегда трудновато, а тут еще и помещение специфическое. Но из «средневековья» почему-то больше не стреляли.
Шпионка на всякий случай сместилась дальше к стене и за постаментом рыцарского чучела (снизу опознавался как кастенбрустский доспех XV века, но присматриваться некогда) столкнулась с рыжим мальчуганом.
— Начинаю разочаровываться в боевой составляющей Общего орготдела, — скорбно поведал л-ребенок. — Где твой Москаленко со своими шмондюками?
— Щас будут, — заверила Катрин и дважды выстрелила из-под рыцарского меча-«бастарда». Предмет вооружения не удержался и с грохотом рухнул на пол.
— Могло бы и на жопу. Толком экспонат прицепить не могут. Не музейщики, а… — нелицеприятно раскритиковал л-мальчик, стремительно убегая на четвереньках за витрины…
«Попутчики» все же не затерялись в бесконечном музее — в зале итальянской живописи застучали автоматы, кто-то матерно предложил врагу почетную капитуляцию. «Расписные», естественно, принимать предложение отказались, начали отступать в сторону французской классики XVIII века. Дважды бабахнули гранаты, на этом непростительная порча шедевров мирового искусства завершилась.
— Я так и знала, что бомбами кончится, — чересчур громко отметила товарищ Островитянская — она уже вполне в своем, женственном образе сидела на полу, изящно, двумя мизинцами затыкая уши.
— Не стрелять! Мы здесь! — заорала Катрин межвременно-революционным бойцам, и сделала знак напарнице, намекая на достойное преображение. Конечно, «попутчики» догадываются об истинной судьбе героической «ИО наркома», но принципы конспирации нужно соблюдать.
— Постой, а чем воняет? — спохватилась профессор, неохотно принимая облик, славного, но безымянного кронштадца.
По ощущениям Катрин, пахло разгоряченными «маузерами» и опустошенными гильзами. Хотя, нет, еще что-то… озон, как после грозы?
— А этот шмондюк-то где?! — л-матрос резво подскочил на ноги. Катрин запрыгала следом — кувыркание по полу на пользу отшибленной ноге не пошло — травма весьма и весьма чувствовалось.
— Ушел! — в ярости взревел л-матрос, шаркая, растирая подошвой башмака кровавые потеки на полу.
Иваноффа действительно не было. Вот тянулся темный след от простреленной ноги, и все… Дальше чисто. Валялась круглая крышка от чего-то похожего на термос.
— Навонять и смыться вздумал?! — зловеще вопросила профессор, подбираясь как перед…
— Стой! — испугалась Катрин.
Поздно. Лоуд исчезла. Едва чувствующийся необъяснимый отзвук Прыжка мгновенно растаял в пропахшей порохом и озоном темноте.
Катрин подобрала кругляш. Крышка как крышка: добротная, с хорошей пружиной и чем-то вроде часовых шестеренок.
— Живы? — окликнула Москаленко.
— Да как сказать, — отозвалась Катрин в полном замешательстве.
С другой стороны приблизилась невысокая фигура в темной куртке.
— Опять Логос шутит? — осведомился Укс. — Ускакала наша полоумная?
— Да вот как-то на редкость скоропалительно, — пробормотала шпионка. — Это ты там двоих с винтовочками?
— Я в глупых экспериментах не участвую, и нож у меня всегда при себе, — сухо подтвердил дарк. — Кстати, экспозиция по Этрурии произвела на меня весьма приятное впечатление. Слегка несуразно, но в целом чувствуется искреннее уважение к эпохе.
— Ну, хоть что-то. Слушай, а как теперь ее искать? — занервничала Катрин.
— Чего меня искать? — отозвались со стороны евро-средневекового зала, бухая сапогами, подошел л-матрос, сунул напарнице абсолютно внезапную оловянную пивную кружку. — Ушел этот шмондюк. Верткий, хотя и одноногий теперь. Я бы подсекла, но там народу многовато, а бушлат оказался не по темпоральному сезону. А еще бюргерские нравы воистину отвратительны — в меня сардельками швырять вознамерились. Горячий продукт, между прочим. Короче, Германия. Век девятнадцатый. Год не скажу — они там такие нервные, что с датировкой возникли трудности. Может, на кружке что указано.
От кружки пахло пивом — внутри еще болталось на донышке.
— Можешь дохлебать, — милостиво разрешила профессор. — Вроде свежее.
— Воздержусь, — Катрин разглядывала кружку, Москаленко подсвечивал фонариком.
Bamberg[62] — красовалось готическое на оловянном.
— Значит, все-таки немцы, — сказал прапорщик.
— Связь с германцами несомненно, но те, — Катрин кивнула в сторону тел, которые проверяли бойцы, — на нормальных немцев не очень-то похожи.
— Это понятно. Непонятно как газетчикам это происшествие представлять. Нам бы какой однозначности добавить, — Москаленко уже начал мыслить политически верно и прагматично.
— Есть предложение по порядку введения однозначности в данную ситуацию, — с весьма знакомыми и, видимо, осознанными интонациями сообщил л-матрос.
Москаленко непроизвольно поморщился и отвернулся — все же с непривычки видеть в коренастом балтийце призрак обаятельной завотделом мужчинам было сложно.
— Товарищ Катерина, мы с тобой подсказки предоставим, — уже без всяких игр с интонациями заявил матрос. — Только логово этих разрисованных камрадов найти бы не помешало. Вышло бы доходчивее.
— Нашли мы их логово. Временное пристанище, но, определенно, они тут не в первый раз сидят, — хмуро сообщил Москаленко. — Это тут, в подвале, рядом с кочегаркой. Взрывчатка, даже пулемет запасен. Правда, из доказательств происхождения — ничего. Они, похоже, исключительно сельдью и хлебом питались. Мы случайно схрон нашли — с утра пошли котов эрмитажных подкормить, я рыбки прихватил. Все ж традиция, а время сейчас голодное. А тут гнездо… Только там уже пусто было. Я подумал, что срочно вам докладывать не имеет смысла. Да и сомнения оставались.
— Сомнения, товарищи, нам вечно вредят, — изрек л-матрос. — Диверсанты почти сутки сидели и стерегли товарища Мезину в этой самой железной экспозиции. Отбили керосином запахи и затаились. Нужно отдать должное врагу за выдержку и терпение. Учтем. А товарищу Катерине поставим «на вид» за полную предсказуемость поведения. Доспехи ей, понимаете ли, непременно нужно поглядеть.
— Если бы я не интересовалась историей оружия, мы с врагом вообще бы разминулись, — напомнила Катрин. — Что за предложение с доказательствами?
— Спорное предложение, — признала профессор. — Но исходя из ситуации… В качестве консультанта пойдешь?
— Это вообще натуральный вандализм, — сильно мучаясь, сказала Катрин.
— Что вы эту несчастную народность все время пинаете?! — вступилась профессор за знаменитое древнее племя. — Вандалы не хуже других они жили. Да, немножко зверствовали, зато радушные. А по данному вопросу я вообще не понимаю. Мы же не все собираемся выгребать. Нам штук тридцать-сорок и хорош. Не обеднеют фондами.
Опять музей, и опять пустой и ночной — идеи в профессорскую голову приходили с закономерной и последовательной логичностью. Шпионка стояли перед низкими витринами, почти доверху заполненными немецкими регалиями. Крестов действительно было много. Тысячи… Среди них утопало некоторое количество автоматического оружия и иных признаков поверженной фашисткой мерзости. Грабить данную экспозицию у Катрин не имелось ни малейшего желания. Варварство и вообще стыдно. С другой стороны, Лоуд права — где еще возможно срочно найти что-то поубедительнее этих крестов?
— Дай пистоль, я тут уголок стекла чуток стукну и все, — разъяснила профессор свой тонкий план по изъятию ценностей.
— Да это вообще абсолютно не те кресты, — нервно зашептала Катрин. — Не той эпохи награды. Эти вроде бы к взятию Москвы чеканили, да драпанули и бросили.
— Вот! Враг раззявил пасть не только на наш Петроград, но и на Москву! Но не вышло, не на тех полезли. Скажи мне что тут неисторичного? Жалкие двадцать с гаком лет? В историческом масштабе — ничто! Имеем полное право приложить данные кресты к материалам расследования. В этом даже есть свой, пусть и непрямой, символизм. Короче, не хочешь доверять пистолет, сама стукай.
— Ты профессор или терминатор, прикормленный стекольной фирмой? Хватит уж, витрин в Эрмитаже с избытком набили. Тут планку открутить сбоку и доступ будет. Только, наверное, на сигнализации, — Катрин со вздохом достала нож…
Сигнализация действительно была. Под ее возмущенное верещание расхитительницы спешно нагребли в пакет колких крестов — у профессора совершенно случайно с собой оказался удобная тряпочная торбочка с тесемками-ручками и принтом сомнительного синеватого человечка. Где-то по залам бухали ботинки спешащей охраны, Катрин остановила увлекшуюся мародерством соучастницу и через мгновение шпионки шагали по темному Эрмитажу.
— Ну вот и все, — удовлетворенно отметила Лоуд. — Нужно регулярно перераспределять фонды и всемерно поощрять культурный обмен. А чтоб тебе спокойнее было, я формально потерпевшим что-нибудь интересненькое подгоню. Личную вилку Наполеона, к примеру. Вещь неудобная, но историческая.
Действительно выходило, что «вот и все». Передали бойцам сомнительный трофей, Лоуд проинструктировала как живописнее раскладывать тела, посоветовала обозвать группу дерзких германских лазутчиков «Черным батальоном Нибелунг-Раммштайнов». Эрмитаж наполнялся голосам и стуком сапог — на звуки пальбы прибыли патрули красной гвардии, школы прапорщиков и представитель ЧЮКа. С минуту на минуту ждали фотографов и репортеров.
Пора было исчезать окончательно. Шпионки уединились в Эпохе Возрождения и Прыгнули.
Вот так оно все и кончилось, хотя и не совсем.