– Чудовище… – Процедил он сквозь окровавленные зубы.
Я опустилась возле него на колени и отбросила с лица прилипшие волосы. Мне хотелось видеть его взгляд. Я опасалась пропустить момент, когда он угаснет.
– Знаю, Клэйтон, знаю. – Краем глаза я заметила на письменном столике плеть, ту самую, которой он время от времени смел меня «поучать». – Не плохая месть. Как считаешь?
Он проследил за моим взглядом и побледнел еще сильнее. Он закашлялся, и струйки крови поползли к кромке камина.
– Карнелия, у-умоляю… – О чем он меня молил? О скорой смерти или же о пощаде?
Я ухватилась за плеть. Она со свистом взлетела в воздухе и со смачным шлепком встретилась с грудью муженька. Он завыл. Из глаз брызнули слезы вперемешку с кровью, от лопнувших сосудов.
Сегодня я осознала, что могу быть поистине жестокой. Сожалела ли я? – Да. Хотела ли остановиться? – Нет. Он заслужил!
Когда глаза начали стекленеть, в гостиную вошла служанка с корзиной в руках. Ах, как с моей стороны было недальновидно, средь белого дня его уничтожить. Но время вспять повернуть было нельзя. Корзина упала на пол, а девушка с диким криком пустилась к двери. Проклятье! Она же сейчас созовет народ! Я прыгнула на нее и мигом свернула шею. Тело обмякло в моих руках, а паника начала с неистовой скоростью завладевать мной.
Было поздно. Ее вопль заставил прибежать, по меньшей мере, десятерых. Проклятье!
На улицах воцарился настоящий хаос… Он волной прошел по Долине Корскор за считанные минуты, и вооруженные люди вышли из домов. Оставалось только бежать и предупредить остальных об опасности.
После полудня, на площади собрался почти весь город. Вдруг, мое внимание привлек, тот самый старик, которого я когда-то заметила подворовывающим еду на празднестве у Гроссери.
Он распихивал локтями толпу и протискивался на возвышенность, чтобы все взоры были обращены к нему.
– Коль обрушалась беда на наши головы, раз пришлось бояться нам выходить на улицы и, не говоря уже о том, чтобы ступать в лес, потому что за каждым деревом ожидает погибель от лап ужасной твари! Я молю вас поднять свои очи на меня и узреть истинную помощь! – Грегори откупорил бутыль и взмахнул им так сильно, что содержимое брызнуло на ближайшие ряды. – Этого отвара боятся твари, что высасывают кровь из наших тел! Так давайте соберемся с силами и истребим всяк нечисть, что рыщет здесь в поисках свежей крови! Да заправим колодцы чудо растением и будем омывать улицы этой водицей!
Народ ликующе взревел. Он жаждал расправы над нами – вампирами. Грегори взмахнул рукой и на площадь прикатили несколько огромных бочек.
– Да защитим себя и семьи свои! – В глазах его горел победный огонь.
Выбраться из города было невозможно. Всюду были расставлены караулы с серебряными кольями и бутылями с ангеликой. Люди купались в этом настое, обливали все дома и тропы. Дышать было невыносимо. Воздух пропитался и сжигал легкие.
Когда первый вампир пал, знатных господ подвергли большему осмотру. Ведь первой стала госпожа Милена Гроссери… И пала она от рук собственной сестры.
Софи долгое время наблюдала за ней, считая поведение странным… Считала смерть Гарри странной… Но стоило одной из ее приближенных уйти из жизни, то вся мозаика в ее голове сложилась. С разорванной на клочки душой, старшая сестра подстроила ловушку и пронзила сердце младшей серебряным колом. Почти сутки она проливала слезы возле гроба Милены, прося прощения.
Я не могла осуждать Софи. Она все сделала правильно. Но все же и она дала слабину…
Поднявшись в свои покои, выглянув из окна на весь тот хаос, что происходил снаружи, Софи сделала запись в дневнике, что когда-то вела: «Я не смогу жить без мужа, любимый сестры и со знаниями, что отравляют мое существование. Прости меня, Милена, но народ не виноват и гибнуть не должен. Отныне и навеки ты останешься с колом в сердце в самом глубоком, темном и холодном склепе, что скрыт в недрах под нашим домом. Да будет яд моим успокоеньем. Вела дневник Софи Кэндон, до замужества Гроссери».
Она поставила точку в своих записях и на своей жизни.
Что же касалось Дрейка… после смерти любимой он смог пробиться и думал скрыться в лесу, но и его постигла кара. Народ из двух долин сбежался, чтобы поймать его и уничтожить. Расправа была страшной, но благо быстрой… Кровь вместе с ангеликой умывали дороги. Люд ревел. Правитель Архата пал.
Я пряталась. Мыслей о бегстве не было. Я знала, чем все закончилось. Мне просто было страшно. Дом Стоунтбери обыскали и всех перепроверили. Пока вершилось правосудие над Дрейком, я решила, вернуться… Так у меня было еще немного времени. Я села в крохотную коморку, взяла дневник, который время от времени вела и, подобно Софи, черканула пару строк: «Недавно, мне Милена сказала, что смерть – это лишь начало. Быть может, так оно и есть. Никто не знает, что скрывается на той стороне… Мне страшно, но я понимаю, что так будет правильно…»
Позади меня медленно отворилась дверь. Вот и все. Грегори перекладывал кол из руки в руку. Ах, я хотела, чтобы все прошло быстро, но у старика было иное мнение… Меня постигла агония…
Сумерки уже сгущались, хаос и паника все продолжали царить в округе… Схватив меня, Грегори двинулся в сторону хижины на отшибе – дальше только непролазный лес и холмы.
Несмотря на всю мощь, мои силы были на исходе. Кожа покрылась язвенными ожогами от ангелики, ее запах прожигал дыхательные пути, от чего мне приходилось то и дело вытирать рукавом струйку крови из носа. Металлический вкус смешался с травяным.
Я упала на дощатый пол. Серые доски давно прогнили и прогибались под тяжестью тела. Я давилась сыростью и горечью, что витали в воздухе.
Грегори зажег свечи, развернул ко мне стул и сел, закидывая ногу на ногу. Складывалось впечатление, что старик совсем не устал, наоборот… Развлекался или даже скучал… Грегори достал нож и потянулся к кувшину на шатком столе. От алюминиевой посудины разило убийственным соком. Старик опустил туда острие и тихо запел:
Сколько б крови не пролил, не захлебнусь я, хватит сил.
Шкуру с твари буду драть, и на костях ее плясать.
Под ногтями кровь и мясо – грязная яма упокоит заразу.
Холодок пробежал по спине от его монотонного и жуткого голоса. Опираясь о свое бедро, дворник встал. Стул под ним мерзко скрипнул, оставляя на полу ножками светлые полосы. Взяв пучок трав, старик поджег его. И будто благовония стал распылять по крохотному помещению. Дышать стало совсем невыносимо. Сосуды лопались один за другим и витиеватые струйки крови из носа, глаз и губ заструились вниз по шее. Я зашлась приступом кашля. Он был настолько силен, что казалось, будто я откашляю все легкие.
Грегори стоял в одной лишь старой, заплатанной рубахе. Я и не заметила, когда он успел снять свой кафтан. Мой взгляд, сквозь пелену кровавых разводов, прошелся по его когда-то белой ткани с вышивкой листьев на воротнике. Сейчас она была покрыта желтыми пятнами пота, крови и грязи…
Плюнув в сторону ведра, наполненного до краев холодной водой, старик подошел ко мне. Схватив за волосы, дворник подтащил мое лицо поближе и смакуя, будь то сахарный мед, прошептал на ухо:
– Сейчас мы еще немного поиграем.
Я потеряла счет времени, так долго не заканчивались мои муки. Первое время я пыталась бороться, заставляла подобрать иссякшие силы и противостоять невиданной жестокости… Хотя сама была ее воплощением…
Отползая от нависшего надо мной мужчины, я одной рукой крепко зажимала рану в области ребер, откуда кусочками свисали моя плоть вперемешку с лоскутами платья. Рана не заживала, нужно больше времени… но у меня его не оставалось.
Я была готова… Я хотела встречи с создателем и наконец-то присоединиться к друзьям в адском котле. Но Грегори все оттягивал и оттягивал желаемый мною момент.
– Сделай это, старик! Давай! Покончи со мной!
– Нет, – цыкнул он, зажигая очередной пучок ангелики. – Ты еще не готова.
– Убей меня! Ну же! – Рычала я, как дикий зверь, угодивший в капкан, не в силах пошевелиться.
Но изощренные пытки набирали обороты, часть которых я даже не запомнила. Боль вытеснила все. В один момент, мне показалось, что я перестала чувствовать ее и просто свыклась. Именно тогда пришло осознание, что вот оно… мое долгожданное освобождение.
– Мне так жаль тебя…
– Что? – Как от удара, дернулся Грегори, наматывая на руку, смоченную в ангелике веревку. – Тебе? Жаль? Меня? – С расстановкой повторил он мои слова. Его давящийся хохот отскакивал от стен и навеки отпечатывался в моем сознании.
– Ты так отчаянно борешься со злом, что сам того не ведая окутываешь себя тьмой. Взгляни в зеркало. Ты – такое же чудовище, как и мы. Правда… если одно отличие… Мы – жертвы тьмы, а ты – ее доброволец.
– Закрой рот, глупая тварь! – Плюясь, прокричал старик, намереваясь нанести удар.
Я расплылась в улыбке. Нет, это была не просто улыбка… она была победной. Ведь я совсем не считала себя проигравшей.
– Ж-жаль… т-тебя…
И небытие окутало меня своими мягкими объятиями.
Грегори отбросил веревку. Опустившись возле меня на корточки, он проверил – не притворялась ли я. Нет. Все закончилось.
Тогда, старик положил меня на стол и вонзил в остановившееся сердце узкий серебряный кол, перестраховываясь. Далее, он смочил тряпку в ведре с холодной водой и обтер мои лицо, шею и руки. Осматривая раны, что никогда уже не заживут, Грегори взялся за нож.
– Где ваше излюбленное место?
Старик откинул волосы в сторону и выцарапал чуть выше ключицы инициалы: «Г.М».
Позже, с гордо поднятой головой он водрузил тело и отвез его к порогу церкви. Он настоял на панихиде. Считая ее огромной точной на существовании вампиров.
Часть IIСмерть – это лишь начало
Глава 13«Тайна трех дневников»
Полночь. Поворачивая в тусклом свете настольной лампы старые, пожелтевшие, испачканные краской и кровью листы, можно было прочесть фрагменты удивительной истории, может быть большой и чистой любви или же наоборот – гнусного предательства.