Стоило погрузиться в свои мысли на несколько мгновений, как Ричард и Клэйтон уже старались одолеть друг друга в сарказме. Но в этой борьбе у Ричарда Брессера не было равных…
– Погоди, – опомнился Клэйтон, удержав меня за локоть, когда я решительно зашагала в сторону избушки ведьмы. – Я хотел поговорить.
– Уверен, это можно сделать и в доме. – Скривился Ричард, перехватив меня за другой локоть, решительно потянув к себе.
– Брессер, ты не думаешь, что перегибаешь? – В свою очередь Клэйтон принялся тянуть меня в свою сторону. – Эта женщина все еще моя. И вот эти твои фривольные, неподобающие прикосновения мне не нравятся.
О небеса, как дети малые, не поделившие игрушку!
Ричард оскалился.
– Она никогда не принадлежала тебе. А теперь-то и подавно не будет!
– Ты забываешься. У меня, по сей день, расписка с ее отцом сохранилась. – Победно усмехнулся мой бывший муженек.
– Да? Так засунь ее себе…
Я почувствовала, как мои руки начали нещадно гореть под крепкими хватками вампира и недотрупа.
– Отпустите меня! – Взвизгнула я, не давая Ричарду закончить фразу. – Вам сколько лет? Ведете себя хуже детей!
Обхватив себя руками, я отшатнулась.
– Дикарка, это правда очень важно и мне необходимо обсудить с тобой кое-что… Без посторонних… Понимаешь? – Стоунтбери многозначно посмотрел мне в глаза и едва уловимо показал край отброшенного мной ранее дневника Анны.
О небеса, он совершенно вылетел у меня из головы.
Обернувшись виновато к Ричарду, я улыбнулась.
– Я скоро. – Брессер снова коснулся моего локтя, осторожно, невесомо, подобно крыльям бабочек, но тут же отступил, возвращаясь в дом.
Тени деревьев извилистыми узорами скользили по земле. От переплетений ароматов хотелось дышать полной грудью, с великим наслаждением: ранняя осенняя свежесть, сырость земли, можжевеловая роща и далекий Темный лес. Все было таким знакомым. Таким родным.
Направившись в сторону речушки, по кроям которой росли редкие соцветия, а скользкие камни омывала ледяная бурлящая вода, Клэйтон ухватил меня за локоть, заставляя остановиться, наконец-то доставая из кармана дневник.
– Тебе говорит о чем-нибудь фамилия Мерьель?
– Мерьель? – Я словно пробовала ее на вкус, стараясь распознать знакомые нотки, но никак не могла отыскать их в сплошной неизвестности.
Клэйтон едва не поскользнулся на камне. Громко выругавшись, он ухватился за меня и с силой притянул к себе.
– Мне она тоже ни о чем не говорит. Но раз Анна так старательно скрывала ее, то фамилия явно не простая.
– И что ты предлагаешь?
– Для начала, заключить перемирие. Карнелия, мы в одной лодке и глупо будет избегать друг друга из-за общего прошлого. – Наклонившись, Стоунтбери сорвал цветок и протянул его мне. – Истребление тьмы это, безусловно, хорошо и Анна с Брессером не плохо способны ездить по ушам, чтобы вовлечь нас в свой план. Ричард прирожденный оратор. Странно, что он за столько лет еще не подчинил себе все три долины. Народ бы пошел за ним. Но в прочем я отклонился от темы. Карнелия, ты веришь им?
Я поджала губы, принимая цветок. Сладкие нотки ударили в нос, и я невольно засмотрелась на его бело-красные лепестки.
– Верю. Но… – Я колебалась. Могла ли я делиться с ним своими сомнениями? Ведь доверия к бывшему мужу у меня не прибавилось. – Они многое недоговаривают. От чего мне приходится кормить себя догадками, вместо полноценных ответов.
Стоунтбери хрюкнул усмехаясь.
– Помяни мое слово, дикарка, мы не знаем и половины истины. А когда узнаем, то наш мир никогда не сможет стать прежним.
– Зачем ты мне все это говоришь? – Заглянув в его глаза, проговорила я.
– Вы сближаетесь. – Не отрываясь от моих глаз, ответил Клэйтон. – Я… я не хочу, чтобы ты разочаровывалась и страдала. Снова. Мы могли бы вместе держаться в стороне…
– Нет! – Уверенно оборвала его я. – Я достаточно находилась в стороне. А принимать твою позицию я совсем не готова. Вы с Грегори одной сути… Где гарантии, что ты не уподобишься ему?
– Карнелия, – его ледяные пальцы, словно час пробывшие в горной реке, сомкнулись на моем запястье. – Прошу, не сомневайся во мне. За мной числится множество дурных деяний, но сейчас я полностью на твоей стороне. Я также хочу во всем разобраться. Кто-то проклял меня…
– Неужели тебе так наскучило бессмертие? – Усмехнулась я.
– Да. – Совершенно серьезно ответил он. – С какой-то целью мне не позволили умереть, но, Карнелия, я чувствую, что задержался я в этом мире не во благо. Порой в моей душе трепещет нечто страшное… Оно хочет взбунтоваться, но продолжает спать.
Я со стуком сомкнула зубы.
– Ты говорил об этом кому-нибудь?
– Скажем так, намекнул Анне, но в подробности решил не вдаваться. – Клэйтон шумно выдохнул и пнул камень. – Я хочу прекратить это, Карнелия. Хочу избавиться от дарованного мне бремени.
Мне вдруг захотелось поддержать его. Сомнения никуда не исчезли, но в глубине души поселилось светлое, теплое чувство по отношению к этому мужчине. Я переплела наши пальцы.
– Мы во всем разберемся. Обещаю. А теперь давай вернемся? А то Милена будет волноваться.
Он кивнул. И искоса бросил на меня взгляд.
– Милена ли?
Я предпочла оставить колкость и никак не реагировать на нее. Лишь пожала плечами, осторожно переступая с камня на камень.
В избушке ведьмы почти физически ощущалось напряжение. Все молчали поджав губы, и лишь Милена лежа с книгой в руках на софе мычала песенку.
– Вы что-то долго. – Взглянув поверх книги, улыбнулась она. – Мы уже хотели спасать тебя идти.
– Себя для начала спасите. – Буркнул Клэйтон, проходя в самый дальний угол.
Я же свернула в сторону воды. Негоже, чтобы столь прекрасный цветок чах.
– Анна, я воспользуюсь одной из твоих склянок? – Крикнула я и чуть тише добавила: – Сомневаюсь, что у тебя найдется полноценная ваза.
– О чем вели беседу? – Раздался позади голос Ричарда.
От неожиданности я едва не выронила склянку.
– О небеса, не подкрадывайся больше! Так и до сердечного приступа недалеко. – Попыталась отшутиться я, но холод глаз Брессера навлекал на меня стужу. – Клэйтон обеспокоен дарованным ему бессмертием.
– Я с удовольствием избавлю Стоунтбери от этой ноши. – Скрестив руки на груди, пробормотал он.
– Ричард, – резко обернувшись, я облокотилась о деревянный, пропитанный пахучими травами стол.
– Да? – Отозвался он, плавно приблизившись ко мне.
– Каким образом вы с Анной намерены уничтожить тьму? Откуда столько уверенности, что какая-то ведьма способна сварить зелье с помощью человеческой крови, которое сокрушит бестелесное зло? Или… или я чего-то не понимаю?
На долю секунды, в его взгляде промелькнула растерянность, но она тут же сменилась теплотой, а губы растянулись в улыбке. Подняв руку, Брессер заправил выбившийся локон мне за ухо.
– Я не могу рассказать тебе всего сейчас, Канни. – От этого обращения дрожь прошлась по моему телу, а во рту мгновенно пересохло. – Но клянусь, что совсем скоро все прояснится. Я лишь прошу тебя довериться мне. Молю. Твоя вера важнее всего.
Еще один человек за прошедший час уповал на мою веру. Не слишком ли? О небеса, мне хотелось верить и Ричарду тоже. Особенно ему.
Что ж, моя жизнь продолжала быть мозаикой, где я отчаянно искала самые важные пазлы. День близился к комендантскому часу, и что же я смогла сегодня узнать? То, что Анна Мерьель – не просто так скрывалась, Клэйтону терзала душу тьма, а Ричард продолжал скрывать все самое важное.
Глава 26«Кость»
Оседлав своего белоснежного коня по кличке Маковка, я усмехнулась совпадению. Все совпадения – неслучайны, осознала я с недавних пор.
Выехав на дорогу, я обернулась на площадь, заглядывая в просветы между деревьями, где едва проглядывали далекие светло-серые стены особняка. Сейчас земли Корскор принадлежали Кормаку Юману. Прошло слишком много лет, чтобы постройки могли оставаться в своем первозданном виде. Щемящее чувство в груди заставило с силой сжать поводья, из-за чего Маковка недовольно встрепенулась и мотнула головой.
– Прости меня, дорогая. – Погладив Маковку по загривку, я отправилась к Анне. Погода не радовала. Холодный порывистый ветер задувал в самое потаенные складки накидки, а тучи над головой сгущались, погружая природу в серость и уныние.
Надев сегодня черные трикотажные штаны и тунику с разрезами по бокам, я с улыбкой на губах провела пальчиками по ножнам с кинжалом на бедре. Наконец-то я была подготовлена. Коса неприятно била по спине, а ветер выуживал из нее прядки, так что к моменту, пока я добралась до избы ведьмы, мои волосы больше походили на метелку.
Пригладив непослушные локоны, я спешилась, привязывая Маковку рядом с черным вороным конем. В его больших, карих глазах блеснул интерес, склонив голову в бок, он принялся постукивать копытом.
– Здравствуй, красавчик. – Подойдя ближе, я погладила его по носу. – У меня тут кое-что есть… – Сунув руку в карман, я достала небольшую морковку.
Без колебаний приняв угощение, конь принялся тереться об меня лбом. Не сдержав смех, я почесала его шею.
– Невероятно! Ворон дает себя гладить. – Приблизившись к нашей дружной компании, растянулся в улыбки Ричард.
– Так значит этого послушного и очаровательного мальчика зовут Ворон. – Продолжая гладить жеребца, отозвалась я.
– Послушный? – Хохотнул Брессер, вставая по другую сторону. – У Ворона дурной нрав. Он мало с кем бывает послушным. Вернее будет сказать, ты вторая… Ворон, нельзя! – Воскликнул Ричард, видя, как жеребец учуял в кармане моей накидки еще одну морковку и нагло принялся выискивать ее.
Рассмеявшись, я выудила заветную добычу и протянула ее жеребцу. С радостной мордой, Ворон принялся жевать угощение, смачно причмокивая.
Похлопав жеребца по спине, Ричард обернулся ко мне.
– Ну что, Карнелия, готова к тренировке?
– Да. – Отойдя на пару шагов, я покрутилась, демонстрируя одежду. – Сегодня я в подобающем облачении. Мне ничего не помешает и подол ни за что не зацепится.