– Да, заходи.
– Господин… – Мужчина остановился в дверях, растерянно уставившись на раскрасневшуюся от поцелуев меня. – Прошу прощения за столь позднее вторжение, но это срочно.
– Садись, я сейчас. – Проговорил муж, поворачиваясь ко мне. Положив руку на талию, он подтолкнул меня к выходу. – Иди, я скоро вернусь.
Какая же я идиотка! Зачем я позволила ему… Позволила себе… Дура, дура, дура!
Оказавшись в кровати, я задумалась, о чем же сейчас могли вести беседу мой муж и Кормак? Это связано с Темным? А может что-то произошло с безвременником и Анной? Я точно дура, раз не осталась и не подсушила их разговор.
Сколько я так пролежала? Полчаса? Час?
В коридоре раздались шаги, и сердце предательски затрепетало. Нет, я не позволю ему вновь переступить границу. Закрыв глаза, я претворилась, что сплю. Дверь тихо закрылась за Ричардом и вскоре сторона кровати позади меня прогнулась. Он колебался. Неужели ему хотелось разбудить меня и продолжить начатое?
Какое-то время я ощущала на себе его взгляд, а позже почувствовала кроткий поцелуй на плече и как его рука осторожно подтянула одеяло, прикрывая мою грудь. Он тяжело вздохнул и откинулся на свою часть кровати.
Глава 36«Наваждение»
Не успела я открыть глаза после пробуждения, как вдруг ощутила под своей щекой не подушку, а грудь… она была сильной, горячей, размерно-вздымающейся. Одна рука Ричарда покоила у него под головой, а другой же он крепко прижимал меня к своему боку.
Почему он не ушел?
Пошевелившись, я постаралась как можно более незаметней выбраться из его объятий, но стоило добиться хоть мизерной дистанции между нами, как он недовольно что-то пробормотал и притянул меня обратно, едва ли не подминая под себя. Уткнувшись носом в мою ключицу, я ощутила скольжение губ по коже и тихое мурлыкание. О небеса!
Рука Ричарда скользнула мне на бедро. Ощутив тонкую, атласную ткань сорочки, он принялся ее поднимать, бессовестно сминая материю.
Дыхание перехватило.
Уперев ладонь к его горячему, напрягшему плечу, я предприняла слабую попытку оттолкнуть мужа. Недовольно рыкнув, он сжал мое запястье, полностью перекатываясь на меня, осыпая поцелуями подбородок и шею.
Мое тело моментально отозвалось на ласки, оно таяло и поддавалось как глина в умелых руках мастера. Но здравый смысл вторил противоположное, – он требовал немедленного прекращения. Из груди вырвался стон. Он вышел хриплым, нетерпеливым.
Скинув на пол мешающееся одеяло, что лишь сковывало движения, Ричард приник к моей груди. Поцелуи вышли влажными, горячими, неистовыми. Пальцы снова взялись за атласную ткань, намереваясь избавиться от нее вовсе.
– Ричард… – Протест больше походил на стон. – Пожалуйста… Перестань…
Его губы вновь вернулись к моей шее, и внезапно я ощутила острые зубы, царапающие кожу. Жар перемешался со страхом, и я уверенней уперлась ладонями в рельефную грудь.
– Прекрати! Что ты делаешь?!
Неужели он укусит меня?
Его глаза распахнулись, и первое с чем я столкнулась было – непонимание происходящего. Следом это сменилось ужасом и непередаваемым чувством вины.
– Прости… – Он резко отстранился. – Я причинил тебе боль?
Поправив сползшие лямки сорочки, я подтянула колени к груди.
– Не успел. – Тихо отозвавшись, избегала я его взгляда.
Скользнув по моей шее, он заметил едва уловимую царапину.
– О Всевышний! – Поддавшись вперед, Ричард коснулся оставленного им следа. – Канни, прости меня!
Вжавшись в изголовье кровати, я ощутила подступившую к горлу панику, которая напала по большей части не из-за его выходки, а из-за собственной реакции и греховных мыслей.
– Не надо…
Отшатнувшись, как от удара, Ричард вскочил с кровати, подхватил одежду и скрылся за дверью ванной комнаты. Шум воды позволил мне расслабиться и вернуть утерянное самообладание. Подняв с пола одеяло, я бросила его на кровать.
Внезапный стук и следом отворившаяся дверь заставили меня вздрогнуть и схватиться за халат, впопыхах натягивая его на плечи и завязывая ленту.
– Что вы себе позволяете?! – Воскликнула я, видя как Карло без тени смущения ввалился в комнату.
– Где господин? Нам давно уже следовало выдвигаться. – Бесстыдно рассматривая меня, Карло прошествовал к креслу. Коричневый сюртук и кожаные ремешки на нем поблескивали. Закинув ногу на ногу, он не менее наглым образом огляделся и задержался дольше, чем положено на кровати.
Поверить не могу, что из почтительного, доброго и смущающегося мальчика он превратился в это… Сплошной ком наглости и негатива.
– Я передам господину, что вы заходили, Карло. А сейчас настаиваю, чтобы вы покинули покои! В конце концов это против всех существующих правил и законов – оставаться в столь интимной обстановке с женщиной…
– Принадлежащей моему господину, да-да. – Скучающе перебил он, продолжая сверлить меня непристойным взглядом. – Вы правы, Карнелия. Это против всех существующих правил и законов. А напомнить вам, что еще против правил? Например, убивать своих служанок, а потом избавляться от тела таким… – Его лицо исказилось. – Таким варварски отвратительным способом!
– Карло, я сожалею! Нет ни дня, чтобы моя совесть не взывала и прожигала меня изнутри. Если бы вы только могли представить, как я себя ненавижу за содеянное!
– Вы уничтожили невинную душу и погубили моего господина! Вы достойны самой мучительной смерти! – Прокричал Карло, тут же возвращая самообладание и скучающее выражение. – Вместо того чтобы мучать, измываться над вами и отдать на истязания Темному Владыке, мы печемся о вашей безопасности…
От его горького смеха меня затрясло.
Дверь ванной отворилась и из смежной комнаты вышей мой муж…
На его бедрах в расстегнутом виде сидели черные брюки, а на шее покоилось полотенце. По его рельефному, с тремя глубоки шрамами – тянущимися от края груди до самых ребер, которые я раньше не замечала вовсе, стекали кали воды. Завидев нас, он остановился, хмуря при этом брови.
– Что здесь происходит? Ты за каким чертом ввалился в комнату, когда моя жена прибывает в таком виде?!
– Прошу прощения, мой господин. Честное слово, я не смел глазеть на госпожу… – Вот же наглый лжец! Хотелось выкрикнуть мне, но не стала, ведь наши с ним отношения итак были напряженными.
– Засунь свое честное слово куда-нибудь подальше! Если еще раз, узнаю о чем-то подобном, то снесу тебе бошку! – Покосившись на меня, Ричард добавил уже спокойнее: – Оденься поудобней, дикая роза, через час выдвигаемся. Я не успел сообщить, но ты нам сегодня очень нужна.
Ричард не позволил мне взять Маковку, поэтому скрепя душой мне пришлось делить с ним одно седло. Ворон был счастлив нашей встречи, признаться честно, я тоже. Положив ладонь на мой живот, Ричард притянул меня ближе к груди, шепнув на ухо: «Расслабься, дикая роза, иначе твоя спина заноет уже через десять минут».
Так и вышло, спустя пятнадцать минут, я уже кусала губы и принимала поражение. Выдохнув, я откинулась на широкую грудь позади меня, позволяя укутать меня своей накидкой.
Протоптанные тропы вскоре закончились, погружая нас в обильные зеленые владения. Кустарники, деревья и целый ковер папоротника. Всмотревшись в густо разросшиеся дебри, мне удалось увидеть колонны.
– Ах! – Не сдержавшись, воскликнула я, непроизвольно сжимая накидку Брессера. Мои глаза скользили из стороны в сторону. Заброшенный сад, разрушенная беседка, каменные стены и снесенная наполовину крыша, которую оплел, как паук паутину, плющ. Время не пощадило это место, как и его жильцов когда-то. Но хотелось отметить, что особняк сохранился куда лучше, чем особняк Гроссери. Насколько мне было известно, его снесли предумышленно, но подобно этому тот стал частью дикой природы.
– Верхом к нему не подобраться. – Проговорил Карло, останавливаясь возле Ворона.
До особняка Стоунтбери оставалось не более семи метров.
О небеса, как много воспоминаний хранило это место. Обиды, горечь, сожаления, ненависть и необузданная кровожадность, – этими чувствами были пропитаны стены, но вместе с этим, странное зудящее ощущение возникало в груди, стоило шагнуть ближе. Тоска обрушилась на меня, подобно граду в погожий летний день. Прошедшая по телу дрожь подкосила ноги, стоило ступить на обломки ступеней. Этот дом когда-то был моим… Лица замелькали пред глазами: Клэйтон, Рут, Джошуа (наш конюх, трепетно заботящийся о Маковке), Эви (повариха, готовящая превосходные брусничные булочки) и многие другие. Никого уже не вернуть…
– Зачем мы здесь? – Сглатывая ком, прошептала я, так и не решаясь пройти вовнутрь. От входной двери осталось лишь название, она давно прогнила, а кусок нижней части отсутствовал вовсе. Незримая тяжесть обрушилась на мои плечи и если бы не рука Ричарда, опустившаяся на спину, я бы рухнула над натиском воспоминаний.
– Ты знаешь этот дом, как никто из нас. В одной из комнат, лежит дневник Стоунтбери. По сути, вещь ненужная, но Темный Владыка вложил в него частичку своей тьмы. Так он и проник в сознание Клэйтона, превращая того в ходячий труп. Ты знаешь, где был его кабинет, зал переговоров и ваша… спальня.
– У нас не было совместной спальни. – Машинально поправила Ричарда я, хватаясь за клочок каменных перил.
– Вы же были мужем и женой. Вы не спали вместе? – Нахмурился Карло, останавливаясь чуть поодаль. Стащив тряпичную сумку с плеча, он бросил ее на ступени.
Я покачала головой.
– Странно все это. – Хмыкнул конюх, поворачиваясь к Брессеру. – Господин, я говорил, что от нее никакого толку. – Кивнув на меня, он пождал губы, замечая неоднозначную реакцию на это место.
– Заткнись! – Огрызнулся Ричард. – Канни, прости. Ты не обязана идти туда, если не хочешь. Глупо с моей стороны было предполагать…
– Нет! – Схватив его за руку, воскликнула я. Мне нужно было сделать это. Не из-за дневника, а ради себя самой.
Распахнув скрипучую дверь, от которой взлетел столп пыли навстречу небосводу, пробивающемуся сквозь плющ и листву деревьев, я перешагнула порог. Когда-то созданный Клэйтоном шик, граничащий с пошлостью, отныне переплетался с природой. Камин оставался нетронутым, лишь его полка обвалилась, а над ним висел совсем выцветший, порванный портрет хозяина этого места. Кресла походили на груду мусора, там же находился письменный стол. Обивка софы показывалась наружу, без одной ножки, она наваливалась набок. Крыло с кухней и столовой было непригодным, издали я увидела только камни и выглядывающую из завала мебель. В залу для торжеств мне совершенно не хотелось посещать, да и бессмысленно это было.