В общем, это были несколько трагических часов ожидания. Я была абсолютно уверена в том, что все так, как сказал Олег, и только войдя в квартиру, поняла, что мы «счастливо ошиблись».
Первомай, Первомай…
Я пукну, а ты поймай!..
Из всех праздников Олег любил и считал обязательным быть дома и отмечать только Новый год. Он очень уважительно относился к этой «перемене цифр». Единственный Новый год, который он не встретил с нами — 1981-й. На мне это событие лежит тяжелым грузом, потому что в возникшей в ту ночь ситуации я могла и должна была остаться с ним дома. Лиза не сдержалась и ушла, но я обязана была находиться рядом. Наверное, просидели бы мы с Олежечкой всю ночь на его диване в кабинете. И я бы вспоминала потом об этом с удовольствием. А так я вспоминаю встречу 1981 года с ужасом: это одна из самых тяжелых из непоправимых ошибок в моей жизни. Остальные Новые года мы были всегда вместе, по-моему… Только 1973 год он встречал с Лизой в Ялте на съемках «Дуэли». Но они тоже были вместе друг с другом — просто без меня.
Потом был День Победы, который отмечают все, но мы никогда не праздновали 9 мая в застолье, а просто считали его моментом каких-то горьких воспоминаний о войне…
Остальных праздников Олег не признавал. О днях 23 февраля и 7 ноября он просто никогда не вспоминал. Начинался салют, пускали фейерверк, и он говорил:
— О! Что это такое?! Ах да… Ну, ну…
Это его не интересовало абсолютно. Вообще, все эти праздники он игнорировал совершенно и не считал их достойными какого-то внимания.
Что касается дней рождения, то он относился к ним совершенно спокойно, считая, однако, что это тоже знаменательный день, и, если есть возможность, надо его как-то отметить. Если же у него была нужда куда-то уехать, этот повод не мог его удержать. Он всегда помнил, «когда родился сам, когда Лиза, когда Оля», но при этом никогда не утруждал себя покупками каких-то подарков и т. д. «к датам». Этим от его имени занималась Лиза. Если, скажем, близился день 8 марта, который, кстати, у нас в семье никто за праздник не считает, то Лиза полушутя-полусерьезно дарила мне, себе и Павле Петровне какие-нибудь ночные рубашки. Это был подарок якобы от Олега, но он в этом не принимал никакого участия, дав между тем свое согласие:
— Пожалуйста… Пусть это будет от меня…
Конечно, он любил пойти с Лизой в магазин и что-то покупать, но это вовсе не было к какому-то числу. Просто были деньги, было желание, была хорошая погода и были хорошие магазины. Он туда приходил и любил тратить в них деньги, доставляя удовольствие Лизе и себе. И мне. Например, он купил мне в Переделкине брюки, которые я очень люблю и до сих пор ношу. Просто увидел на прилавке брючки небольшого размера и сказал:
— Ага! Вот это мы купим Оле.
Принес их. Они действительно были совершенно на меня, а люблю я их за то, что они с заглаженной «вечной» складкой, которая им самим в брюках очень ценилась.
Однажды близился день рождения Шкловского, и мы думали, думали, думали… Ну что можно ему подарить? Это вообще несусветная задача! Книги? Но мы не знаем, чего нет в его библиотеке. И тогда Олег придумал, пошел и купил… большой деревянный стакан и карандаши в количестве лет Виктора Борисовича (тогда ему было 85 или 86). Шкловский был очень доволен, потому что всегда любил обыкновенным простым карандашом помечать что-то в книге и писать на полях. Не пером, не фломастером, как некоторые, — именно карандашом. Потом эти карандаши долго стояли у него на столе…
Из Чехословакии в 1977 году и из Англии в 1978-м Олег привез всем нам даже не подарки, а сувениры. Лизе — туфли, мне — фломастеры (он любил, когда я ими «крутила» свои узоры). Такими покупками он доставлял нам удовольствие — ему это нравилось.
Или вот горшочек, в котором мы до сих пор варим гречневую кашу в духовке. Этот деревенский чугунок очень ему нравился и, несмотря на его тяжесть, он его откуда-то притащил. А из поездки по Средней Азии он привез большой мешок с целым набором пиал — от больших до маленьких. Он вообще любил купить для дома что-то понравившееся ему или нам.
Лизин день рождения Олег никогда не обосабливал и относился к нему не менее спокойно, чем ко всем прочим. Но тоже, конечно, всегда о нем помнил. Однажды, в 1973 году, Лиза ехала к нему на съемки фильма «Вариант „Омега“» в Таллин. Прибывала она туда в день своего рождения, и Олег приехал ее встречать с бутылкой шампанского и букетом гвоздик в количестве исполнившихся ей лет.
Также спокойно относился он и к годовщинам их свадьбы. Они прожили вместе более десяти лет, но очередная годовщина никогда не являлась поводом для празднований, хотя Олег любил в этот день сделать Лизе что-нибудь приятное. Он сам был большим поклонником всяких блокнотиков, ежедневников, и ей иногда дарил в такие дни какие-нибудь оригинальные записные книжечки с необычными дарственными надписями.
Не любил, когда в день рождения устраивалось застолье, но если уж сам садился за стол и в данный момент был свободен в отношении «излишеств», любил поднять рюмочку «за здоровье новорожденного и его успехи».
P. S. Кстати, свадьбы, как таковой, у Олега и Лизы не было. Состоялась обыкновенная регистрация брака в ЗАГСе с выдачей подобающего свидетельства, которое Олег тут же «испортил» по мнению чиновных дураков, размашисто написав на нем: «Олег + Лиза = ЛЮБОВЬ».
Олечка, твой зять умоляет купить коробочку сигарок и послать, когда будет сподручно.
Тут нет, а у него маловато.
«Табак»
вторник 16–20
четверг 9–13.
Общеизвестно, что курение является для многих людей настоящим бичом, уничтожающим здоровье буквально на глазах, а для их семей — предметом бесконечных препирательств, обсуждений и ссор. А вот мне всегда было совершенно безразлично: курит Олег или нет. Наоборот, мне казалось, что человек некурящий — это, так сказать, поразительное явление. Все дело в том, что я к 1969 году была человеком привычным: Лиза курила с восемнадцати лет. Она пришла работать на «Ленфильм», и все девочки, поступившие туда на службу вместе с ней, сразу же начали курить. Ну и она в их числе… Так что я ее некурящей просто даже и не помню. У меня такое впечатление, что она выросла с сигаретой.
Олег, по-моему, тоже курил всегда. Я как-то никогда его не спрашивала о том, когда он начал, но, кажется, со своей «люблинской шпаной» он дымил еще со школьных лет, и очень много. Во всяком случае, он так же, как и Лиза, начинал себя лихорадочно вести, когда кончались сигареты или если их совсем не оказывалось под рукой — в общем, это два самых настоящих прожженных курильщика.
Дома они курили всегда. Правда, я не припоминаю, чтобы Олег курил, например, сидя на кухне. Не почему-нибудь, а просто потому, что на кухне он бывал, когда ел. И никогда не застревал там, как мы сейчас, во время своих «посиделок».
Зато Олег обязательно курил вечером перед сном, уже лежа в постели. Когда я заходила пожелать доброй ночи, у него обычно торчала сигарета в зубах.
Единственное, что у ребят было заведено абсолютно строго, — это не курить натощак. Выпить хотя бы чаю или кофе, съесть хотя бы кусочек хлеба, но никак не курить на голодный желудок.
Курили Олег с Лизой всегда только сигареты. А Олег частенько еще и трубку. И потом, когда у нас в стране появились тоненькие кубинские сигары «Кабанас» в коробочках по пять штук — он отдавал предпочтение им. В один прекрасный день они, как водится, исчезли из свободной продажи в табачных киосках, и я специально ходила за ними на Комсомольский проспект в фирменный магазин «Табак» — там-то они всегда были. В эти сигары были встроены маленькие мундштучки, которые и сегодня еще хранятся у нас в большом количестве.
Только не подумайте, что я бегала Далю за сигаретами по первой его просьбе! Специально он меня никуда не посылал. Просто, когда ему по дороге нигде ничего не попадалось, он начинал жаловаться:
— Смотри, вот только я привык к этим сигаретам, как они исчезли…
И один раз я ему предложила:
— Давай-ка схожу в этот специальный магазин. Отличное место.
Так с этого момента и повелось… Потом частенько мне приходилось добывать там кубинские сигареты «Лигерос» и «Партагас», также очень любимые Олегом. И еще я там покупала ему дорогие сорта трубочного табака. Иногда в кабинете ему на глаза попадалась трубка и Олег ее закуривал. Но по-моему, ему больше нравился сам процесс, потому что он курил ее только дома и только в кабинете. В такие моменты по квартире струился невероятно вкусный, благовонный дым.
Еще любил Олег совместные сигареты «Союз — Аполлон», появившиеся после советско-американского полета в космос. Однажды они с Лизой, воспользовавшись чьим-то телефонным блатом, поехали и накупили массу блоков этих сигарет и были очень счастливы от присутствия сигаретной горы в углу комнаты. Все это свидетельствует в пользу того, что Олег относился к курению серьезно и не любил плохих сигарет. А вот папиросы так и вовсе не жаловал. Ни разу в жизни я не видела, чтобы он курил «Беломор», «Приму», «Дымок» или что-нибудь подобное. На какой бы «мели» Олег ни сидел, этот класс табака был явно не для него.
Что касается здоровья, то если уж он принимал такое количество вреднейшего для него алкоголя, что даже сам находил эти дозы дикими, так что ему было на этом фоне курение? Так… Как слону дробина. Лиза, правда, в первые годы пыталась на него как-то воздействовать личным примером (попытки бросания), словесными увещеваниями и всякими дурацкими фитюльками вроде антиникотинового мундштука, но особых последствий все это не возымело. Максимум чего она добилась — это снижения суточной нормы никотина.