Куба приветствовала советских гостей «Интернационалом». Его исполнил специально для наших артистов в день приезда оркестр Дворца спорта, где должны были проходить гастроли цирка. Музыка, песни вошли в жизнь Кубы тех дней как ритм вдохновения, беспокойного времени, которое переживала страна.
Случилось так, что канадское судно «Ист стар», которое везло на Кубу весь основной багаж труппы, реквизит и животных, не пришло к сроку. Не было его и в последующие дни. Артисты ничего не знали о судьбе багажа, а от него зависело начало гастролей. Все волновались. Поздним вечером 22 октября в Советском посольстве Попов услышал, что пароход пришел. Артисты собрались идти в порт. Выходя из посольства, все узнали, что по радио объявлено выступление президента Кеннеди...
В порту, у причала действительно стоял сильно потрепанный «Ист стар». Оказалось, что судно попало в Антлантике в шторм и на несколько суток потеряло управление. Только на пятые сутки ожесточенной борьбы с океаном судно вышло из шторма. Не вынесла качки и погибла собачка Попова Джонни, старый друг его и хороший артист.
Но в этот вечер все померкло перед тревожной новостью: США объявили о блокаде Кубы. Начались дни, полные напряжений и тревоги.
Страна походила на военный лагерь, все было приведено в состояние боевой готовности. Артисты порой чувствовали себя лишними на улицах Гаваны, где шли непрерывные военные учения, даже девушки и подростки учились владеть оружием.
В дневнике Олег писал: «Вокруг нас обстановка напряжения. Идет всеобуч. Все маршируют. А мы распаковываемся и не знаем, будем выступать или нет. Премьеру уже перенесли на четыре дня в связи с обстановкой».
Однако очень скоро артисты убедились, что их искусство нужно людям Кубы даже в эти трудные дни.
29 октября премьера состоялась. Дворец спорта Гаваны, вмещающий четырнадцать тысяч зрителей, был набит битком. Даже в проходах стояли солдаты в защитных комбинезонах, с автоматами за спиной. Все это была почти одна молодежь. В эти дни именно она была оплотом и надеждой Кубы.
Каждый номер наших артистов находил особый душевный отклик у этого зрителя. Громом аплодисментов встречали зрители прыгунов под руководством Владимира Довейко. Неповторимый его трюк — двойное сальто на ходулях в прыжке с подкидной доски — был встречен овацией всего зала. Восхищенными криками приветствовали темпераментные кубинцы группу дагестанских канатоходцев Цовкра. Особенное одобрение вызывало построение пирамиды на канате. Каждый из ее четырех участников занимал свое место, будучи подброшенным в воздух с трамплина. Успех имели воздушные гимнастки Бубновы и многие другие артисты.
В паузах на манеже появлялся Олег Попов. На протяжении спектакля он принимал то облик повара, то доктора, то уличного мальчишки и даже изображал восточного пашу. Зал с огромным вниманием следил за новой для него комической игрой. Зрителю не пришлссь долго разбирать ее язык. Красноречивый жест, выразительная мимика, слово, подкрепленное действием артиста,— все это было понятно каждому, и уже во второй репризе Попова встретили, как старого знакомого. Но при всей увлеченности непосредственных кубинцев спектаклем чувствовалось, что они не забывают об обстановке. В зал все время входили новые солдаты и выходили те, кого долг звал в свой отряд. Это настроение особенно сказалось во время репризы с подкидной доской. Перед тем как Попов должен был совершить свой пародийный прыжок, в оркестре раздалась барабанная дробь. И здесь случилось неожиданное... Весь зал, как один, встал, и с оружием в руках зрители бросились к выходам. Они решили, что это сигнал боевой тревоги...
Но высадка интервентов не произошла. Победила воля к миру, так решительно проявленная Кубой и Советским
Союзом. Исчезли корабли американского военного флота,
маячившие в эти дни на горизонте. Снова из окон «Ривьеры» можно было любоваться прекрасным видом океана, даль которого была чиста. Страна возвращалась к мирному труду. А во Дворце спорта продолжались выступления советского цирка. Один из спектаклей посетил военный министр Кубы Рауль Кастро. Он пригласил артистов выступить перед бойцами Народной кубинской армии непосредственно на побережье. «Вот мы и на переднем крае»,— писал потом Попов.
Рокочут волны океанского прибоя, пронзительно кричат чайки, а перед небольшой пальмовой рощицей на площадке, посыпанной чистым морским песком, выступают наши артисты. Их окружают кубинские моряки в круглых шапочках, «милисианос» в боевой форме. Их орудия, окопы, огневые точки тут же рядом, и это особенно вдохновляет наших артистов. Демонстрируются все номера, даже воздушные. Для них бойцы накануне спектакля подвезли подъемный кран. На нем Полина Чернега и Степан Разумов показали свой впечатляющий воздушный полет. И им было особенно приятно слышать бурные аплодисменты кубинских летчиков.
Побывали артисты и в курортном местечке Родео. Здесь, на берегу океана, среди пальмовых рощ и тростниковых плантаций, провели они четыре дня. Ученики местной школы пришли познакомиться с Олегом Поповым и пообещали на следующий день дать концерт для советских артистов. Однако этому намерению не суждено было исполниться. В ту же ночь подло, из-за угла был убит учитель школы.
Весь ноябрь выступали москвичи в Гаване, и каждый день зал Дворца спорта был наполнен до отказа. Несколько представлений прошло совместно с кубинскими цирковыми артистами. Более полумиллиона зрителей побывало за этот месяц на спектаклях советского цирка. И все же это оказалось мало.
Первого декабря должны были окончиться гастроли, и артисты уже собирали свой реквизит. Но 29 ноября в газете «Революсьон» появилось сообщение: «В связи с восторженным приемом кубинским зрителем изумительных представлений советского цирка и по просьбе премьер-
министра Революционного правительства майора Фиделя Кастро начиная с 1 декабря будет дано еще 14 представлений этого чудесного циркового спектакля, для того чтобы все бойцы, находящиеся сейчас в окопах, могли посмотреть советских артистов». А внизу было приписано: «С 1 декабря кубинский народ сможет посещать советский цирк по удешевленным ценам: 60 сентаво галерка и 1 песо партер».
Попов был искренне рад продлению гастролей. Чудесные зрители по-прежнему переполняли цирк. Они радостно, по-детски выражали свой восторг, глядя на выступления невиданных ими животных — русских бурых медведей Филатова и дрессированную курицу Попова, которую клоун запускал под купол в миниатюрной ракете.
Встречи происходили и за стенами Дворца спорта.
Особенно горячий прием был оказан советским артистам в общественном клубе «Патрисио Лумумба» (бывший аристократический «Мирамар-яхтклуб»), где руководство Конференции трудящихся Кубы вручало советскому цирку красное знамя кубинских профсоюзов.
Подводя итоги гастролей московских артистов, критик газеты «Эль мундо» Вальдес Родригес писал: «Советский цирк показал у нас тридцать пять представлений, на пять больше, чем по контракту. Он трижды выступал в окопах перед нашими солдатами в критические дни октября и ноября. Олег Попов, Филатов со своими медведями и группа Довейко, пожалуй, наиболее горячо принимаются публикой, хотя и трудно отделить их успех от успеха других номеров. Мы надеемся увидеть цирк снова в январе 1964 года. Если это произойдет, то народ Кубы примет советских артистов с прежним энтузиазмом».
Гигант ТУ-114 перенес артистов через Атлантический океан в Дакар, а оттуда в Москву. Двадцать два часа на высоте восьми тысяч метров слушал артист Попов неумолчную песню моторов. Как всегда, он вкладывал в нее волнующие его слова. На этот раз это были горячие слова прощания в Гаване, слова огневых кубинских песен, маршей.
ВПЕРЕДИ — НОВЫЕ ВСТРЕЧИ
«Где сейчас Олег Попов?» — часто задают этот вопрос зрители. Еще месяц назад его видели в Москве, вчера закончил он гастроли во Львове, а сегодня... Сегодня он вместе с группой советских цирковых артистов сходит с самолета в Нью-Йорке. Накануне приезда советских артистов цирковой предприниматель Морис Чалфен сказал на прессконференции: «Я собираюсь показать американцам последнее, с чем они еще незнакомы, в области искусства Советского Союза».
Для американских цирковых деятелей наш цирк не был «котом в мешке». Советские артисты хорошо известны им по гастролям в Западной Европе и Южной Америке, по прошлогодним гастролям в Канаде. Антрепренеры «самой демократической» страны много лет с недоверием и высокомерием относились к успехам нового, во многом непонятного для них цирка. Упорное отношение к цирку, как к балагану, к дешевому яркому зрелищу мешало им поверить, что цирк может быть явлением большого искусства. Но бизнесмены вынуждены были считаться с мнением мирового зрителя и наконец познакомить американский Народ с советским цирком.
Театральная осень 1963 года была знаменательна для американцев тем, что во многих городах США проходил
своеобразный фестиваль советского искусства: выступали артисты советского балета, Московский цирк и театр под руководством С. Образцова, демонстрировались советские фильмы, экспонировались выставки картин. Теплый ветер дружбы смягчал суровые веяния холодной войны, и было вдвойне радостно видеть афиши Московского цирка в далекой Америке. На фоне реклам виски и кока-кола, на фоне бешено пляшущего неона ночных клубов вдруг появилось открытое лицо светловолосого русского парня с умной и лукавой улыбкой. «Oleg Popov» — учились произносить новое для них имя газеты. «Русские привезли звезду своего цирка. Обычно Москва озадачивала нас. Теперь она призвана нас развеселить...»
И вот в один из таких сентябрьских дней Олег Попов вышел на арену Филадельфийского цирка с маленькой курчавой собачкой в руках. Радостно и искренне реагировала публика на игру Попова. Снова наградой ему были горячие аплодисменты.